Диалог с компьютером

Бывает и наоборот — ядро почти лишено качественного ореола. Например, слово середина. Какие признаки к нему ни прикладывай, все равно оно будет ни таким, ни сяким, короче — никаким. Что-то хорошее это или что-то плохое? Да так себе, ни то ни се. Сильное оно или слабое, быстрое или медленное, нежное или грубое, большое или маленькое? Как сказать? Среднее, серединка на половинку. Одним словом — середина, да и все тут.

Но это все крайние случаи. Чаще всего у слова обнаруживается и вполне определенное понятийное ядро, и окружающий его качественный ореол. Как у планеты — земная твердь и развившаяся на ней жизнь — биосфера. Дерево корнями уходит в землю, но кроной ловит свет солнца; оно порождено землей, но и порождает почву, сбрасывая на нее листья и плоды, а затем, отмирая, и само становится землей. Жизнь — активный, движущийся, бурлящий ореол Земли, придающий особый смысл ее существованию. Так и качественный ореол значения — это функциональный, действенный аспект семантики.

Ведь когда говорим: Не хочешь ли яблочка? — то для нас важно совсем не то, что это «плод яблони», а то, что оно сладкое да красивое, вкусное да полезное. А если слышим: Ах, капая она красавица! — то понимаем, что говорящий восхищается не тем, что она женщина, а тем, что красивая, очаровательная, обворожительная. В живой речи наши оценки, наши характеристики исключительно важны, они придают речи особый смысл, они и делают речь живой.

Мы играем ореолами, жонглируем ими, крутим-вертим так и сяк и в результате, не меняя понятия, меняем смысл коренным образом. Казалось бы, достаточно одного слова глаза, чтобы обозначить нужное понятие. Так нет же — если нам нужно, мы украшаем, высветляем, возвышаем это понятие, говоря очи. Или, наоборот, затемняем, принижаем, огрубляем его, говоря зенки.

Для жизни слова качественный ореол оказывается настолько важным, что оно может сменить свое понятийное ядро, сохранив ореол. И сделает это только потому, что у двух понятий ореолы оказались сходными. Действительно, что общего между птицей и девушкой? Рассуждая рационально, логически, нужно сказать, что сходного в общем-то мало для того, чтобы одно понятие заменить другим. Ну а между деревом и девушкой сходств, пожалуй, еще меньше. Не так ли? Но прочитаем стихотворение С. Есенина.

Здесь голубка совсем не «самка голубя» и уж, конечно, не «птица с разнообразной окраской оперения и большим зобом». Понятийное ядро этого слова как бы удалено из признакового ореола и заменено другим — «девушка», потому что ореолы у этих двух ядер сходны: девушка так же красива, нежна и верна, как голубка.

С березкой получается несколько иначе. Обе они — и девушка и березка — красивые, стройные, нежные, светлые. Поэтому два разных понятийных ядра сливаются, окруженные общим ореолом, и возникает новое понятие « девушка-березка».

Пожалуй, уже ясно, что качественно-признаковый ореол — очень важная часть значения слова. Он охватывает собой все сферы жизни, все области действия языка — от обыденной речи до поэтического творчества. Без качественной семантики язык не язык, а сухая рациональная основа, которой еще нужно заиграть красками жизни.

Если значение — планета с ядром и биосферой, то у нее должна быть и атмосфера, не так ли?

Да, у значения есть и она. Мы не видим воздух и как бы даже не замечаем его, хотя постоянно чувствуем его воздействие, когда он веет на нас ветром, обдает нас холодом или теплом. Он становится видимым в синеве небес и в красках зари. Облака, тучи, дождь и снег — все это тоже сгустившаяся, ставшая явной часть воздуха.

У значения слова тоже есть аспект, который мы не замечаем, не осознаем, хотя и постоянно используем в речи. Вот, например, что такое фитюлька? Есть ли у этого слова понятийное ядро значения? Пожалуй, что и нет, потому что это все, что угодно. А качественно-признаковый ореол есть? Конечно, потому что это хотя и все, что угодно, но обязательно маленькое: какая-то маленькая деталька, вещица, а в переносном значении может быть и девчушка небольшого росточка. Есть у слова и другие признаки — скорее всего это что-то подвижное, слабое.

Как же возник такой ореол? Понятийного ядра нет, значит, не оно сформировало перечисленные признаки. Тогда что же? Вслушайтесь получше в звучание этого слова. Сами звуки-то миниатюрные, маленькие, мелкие. Такое впечатление они производят. Значит, сама звуковая форма слова тоже содержательна, информативна.

Иногда говорят «звуковая оболочка слова». Это выражение неверно в принципе. Звуки слова нельзя считать его скорлупой, его оболочкой, в которую вложено отдельное от этой оболочки содержание. Звуковая форма слова — не фигурная формочка, в которую можно налить разноцветное желе-содержание. Звуки сами несут в себе содержательность, которая вливается в общее значение слова, служит одним из аспектов значения.

Бывает даже и так, что звуковая содержательность становится основной, главной, как в слове фитюлька, где понятийного ядра вообще нет, а качественный аспект несамостоятелен, потому что порожден не свойствами названного этим словом предмета, а той содержательностью, изобразительностью, которую несут с собой звуки слова. Но так бывает, конечно, редко. Чаще всего звуковая содержательность не претендует на роль примы, а ведет себя более скромно, довольствуясь тем, что поддерживает, подчеркивает понятийный и качественно-признаковый аспекты значения. К примеру, в слове тюлька легко обнаружить понятийное ядро — «рыба» и качественно-признаковый аспект — «маленькая». А «маленькие» звуки этого слова подчеркивают признаковый ореол, и он становится еще ярче, еще заметнее.

Соответствие значения и звучания делает слово выразительнее, живее, «нагляднее» (жаль, нет слова «наслыш-нее»). Ну что бы, действительно не ограничиться словом точно. Хорошее слово, вполне выражает нужное нам понятие. Но если мы хотим особенно изобразительно и живо передать это понятие, то говорим тютелька в тютельку, привлекая в союзники еще и выразительность звучания.

Вот это и есть «атмосфера» значения, неопределенный, неуловимый, почти не осознаваемый нами ореол. Он, как и воздух, присутствует всюду, но внимание на нем не фиксируется. Только в тех случаях, когда звуковая содержательность сгущается, как туман, как облако или туча, оно становится явным, мы вдруг замечаем его, как замечаем снег или тяжелый град, возникший из «ничего», из такого легкого, незаметного, неосязаемого воздуха.

Что за человек такой — хмырь? Ну, такой какой-то, то ли хитрый, то ли себе на уме, то ли темная личность какая-то. А ханурик? Тоже что-то такое... этакое... Нет у этих слов определенного понятийного ядра, только сгустившаяся выразительность звуков. Уберите ее, и от слов не останется ничего. Мы только чувствуем их, как чувствуем туман, дождь или снег на ладони, а ухватить — никак. Подержите на ладони градину — она растает, вода испарится, и от тяжелого крепкого шарика не останется и следа.