Словарь запрещенного языка

    Выход в свет иврит-русского словаря Ф.Л. Шапиро было бы мало назвать «большим событием» в советской семитологии. Это было «целой эпохой» в истории советской семитологии. Словник в этом словаре составлен на основе нового толкового словаря языка иврит, составленного Авраамом Эвен-Шошаном, и это придало словарю Ф.Л. Шапиро более общий характер. Ведь в современный иврит вошла лексика всех периодов истории языка иврит (древнего, средневекового и нового). Таким образом, студенты могли использовать э тот словарь для самых разных текстов.

    Надо отметить, что книга Ф.Л. Шапиро «Иврит-русский словарь» представляет не только словарь, но и грамматику, в нее включен довольно объемистый (100 страниц) и обстоятельный «Грамматический очерк языка иврит», составленный известным ученым, редактором этого словаря ученым-семитологом профессором Б.М. Гранде. Кроме того, в своем Предисловии к этому словарю профессор Гранде дает историю языка иврит по всем его этапам. Таким образом, иврит-русский словарь Шапиро является ценным пособием для каждого русскоязычного человека, желающего освоить язык иврит.

    Когда словарь Ф.Л. Шапиро появился в продаже, я закупила сразу 25 экземпляров, предвидя, что он скоро исчезнет из продажи, и я смогу тогда раздавать его нуждающимся ученикам. Так это и было, мое предвидение полностью оправдалось, книга была быстро распродана,  а мои ученики могли еще долго ею пользоваться. У меня же остался только один мой рабочий экземпляр, который до того уже истрепался, что из него выпадают листки. Его-то я и привезла с собой в Израиль, и теперь он лежит передо мной и я перечитываю предисловие Б.М. Гранде.

    Я благодарна случаю, который дал мне возможность сказать несколько добрых слов о Феликсе Львовиче Шапиро, человеке, совершившем в своей жизни великое дело и заслужившем всяческой похвалы.

    Да будет память его благословенна!

ДВОРА ШМАГИНА

                                                Беер-Шева

    Так же, как с нетерпением ожидала я выхода очередного отрывка из книги Лии «Словарь отца» в еврейском камертоне «Новостей недели», также мечтаю взять в руки свежую, еще пахнущую краской книгу о Феликсе Шапиро. И знаю наверняка — она будет прочитана мной на одном дыхании так же, как ее книга «Друзья, семья и я». И не только потому, что история жизни и творчества Феликса Шапиро интересна и неординарна (хотя и это немаловажно), а потому, что книга, написанная Лией, дочерью героя повествования, не может оставить равнодушным никого, а особенно нас, получивших азы сионизма, еврейства в Москве, в доме на ул. Кропоткинской, в семье Лии.

    Сила влияния на нас этого дома была так велика, что мы забывали о страхе, который должен был преследовать нас, идущих к своему дому с очередной партией «запрещенной литературы».

    Здесь узнали мы, что такое «отказники», «узники Сиона», «активисты алии», «Самиздат» и др. Как оказалось, многое было для нас открытием. Здесь началось наше национальное созревание.

    На Кропоткинской в маленькой кухне всегда на плите кипел чайник, так же, как кипела жизнь в этом доме. Люди приходили, приходили, приходили...

    Знакомство с Лией Феликсовной произошло на Центральном телеграфе где-то во второй половине 70-х. В те годы говорить с Израилем по телефону можно было только оттуда. Заказ принимали на каждый час — один.

    Так днем мы заказали на 8 часов вечера разговор со знакомыми. К назначенному времени подходим к окошку заказов и видим, что служащая показывает какой-то женщине на нас, объясняя, что 8 часов вечера — время наше. Это и было нашим знакомством с Лией.

    Лия попросила уступить ей нашу очередь на 8 часов, а нам говорить в 9 часов, после нее. Объяснение было простым. У дочери в Израиле нет телефона, она подойдет к друзьям и в ровно в 8 часов будет ждать звонка из Москвы, от мамы.

    В ожидании разговорились... Боже! Какой информацией она располагала. Нам казалось, что она знает все об Израиле и о репатриации.

    Карта Израиля — наше первое приобретение, далее — «Эксодус», «Элеф милим», статьи Самиздата.

    Многих мы проводили из этого дома в Израиль, завидовали белой завистью.

    И еще событие произошло в этот начальный период нашего созревания, просвещения.

    Еду как-то в метро, сидит рядом симпатичный молодой человек, читает толстую книгу в синем переплете. Заглядываю. Словарь. И какой?! Феликса Шапиро! Тот, о приобретении которого мечтал тогда каждый прозревший еврей. Проезжаю свою остановку и выскакиваю вслед за человеком с заветной книгой. Набираюсь смелости и спрашиваю незнакомца:

    — Где можно достать словарь?

    Спокойный ответ:

    — У отъезжающих.

    — А где их найти?

    — У синагоги на Архипова. Могу помочь, я там многих знаю. Приходите в субботу.

    — Где там найти Вас? Кто Вы?

    — Я Павел Абрамович — учитель иврита.

    Потом выясняется, что он близкий родственник Лии Феликсовны и, как сын ее Володя, находится в отказе.

    Для меня этот диалог с гордым иудеем, не боящимся в метро читать на иврите, был хорошим вспрыскиванием бальзама.

    Вскоре и я демонстрировала свою национальную гордость, читая в общественном транспорте недозволенное на иврите (спасибо словарю Ф. Шапиро). В дни Песах приносила на работу мацу.

    А в дни ожидания разрешения на выезд ответила переписчику (в эти дни была Всесоюзная перепись населения СССР), что мой родной язык — иврит.

    Мы приехали в Израиль в январе 1979 года. Лия с мужем продолжали сидеть в отказе.

    Позже я ближе познакомилась со словарем Шапиро и поняла, что это не только словарь, но школа иудаизма, школа любви к Израилю.

НИСАН ПЕЙСЕТ

                                                    Хедера

    Когда на полках книжного магазина в Москве, кажется, в 1963 — 64 гг. появился словарь иврит-русского языка Ф.Л. Шапиро, мне удалось раздобыть его и я сразу же принялся учить иврит (я не прикасался к ивриту около полувека). Несмотря на такой большой разрыв, мне не тяжело было восстановить свои знания, я просто глотал страницу за страницей. А потом и сам составил для себя самого (взяв слова из словаря Шапиро) свой ручной «Словарик русско-ивритский», но только медицинскую терминологию. Тогда я делал это при полной конспирации.

    Когда же мы репатриировались в Израиль в 1980 г., я уже свободно изъяснялся на иврите и довольно быстро, буквально через месяц, устроился на работу и, невзирая на свой возраст (уже пенсионный), работал еще 14 лет врачом.

    Разумеется, этот словарь мы привезли с собой, и он постоянно стоит перед моими глазами в почетном ряду вместе со многими словарями.

    Очень ценный раздел «грамматика». Несмотря на наличие множества других, более современных словарей, наш «ветеран» — словарь Ф. Л. Шапиро не уступает ни одному из них.

    Я позволю себе послать Вам прилагаемый свой русско-еврейский медицинский словарик. Примите этот дар как знак благодарности и уважения к моему учителю Ф.Л. Шапиро.

АЛЛА БАТ-НАТАН

                                                   Хедера

    Со словарем Шапиро у меня связано воспоминание, от которого до сих пор сводит диафрагму (если считать, что в этом месте помещается душа, то моя душа сжимается от страха).

    Дело было в 1977 — 79 годах в Москве. Я к тому времени более двух лет как повторно вышла замуж и жила с 15-летним сыном у мужа и его матери. Однажды муж признался мне, что давно задумал уехать в Израиль. Но так как он был не очень здоров и ехать один боялся, то решил жениться на мне. Я по натуре своей авантюристка. Пару часов переживала и обдумывала эту ситуацию, но, очень любя мужа, сказала почти как Крупская Ленину: «Ну что ж, ехать так ехать.»