Гэсэр

Всех мужей-борцов поборол,

Богатырское званье обрел.

Это с ним, с женихом своим, суженым,

Повстречалась ты, молодая,

По просторам Алтая скача,

Бегом-топотом конским разбуженным.

День желанный благословен!»

Так царевне Алма-Мэргэн

Говорил властитель морской.

Но утратила мир и покой

Та воинственная царевна

И отцу говорила гневно:

«Я впервые слышу от вас,

Что невеста я и жена.

Иль узнали вы только сейчас,

Что я девушкой рождена?

Я на горку пойду в день мой горький,

И веревку найду я на горке,

На веревке повешусь пестрой,

На утес поднимусь я острый,

И с утеса я брошусь в море,

Утоплю с собой свое горе,

Будет срок моей жизни недолог!»

Побежала царевна с плачем,

Распахнула тяжелый полог,—

И обжег ее взглядом горячим

Крепкостанный Абай-Гэсэр.

Убежать пыталась далече,

От земли отрываясь, она, —

Но схватил царевну за плечи

Тот, чья мощь велика и грозна.

Убежать от Гэсэра хотела.

К небесам взвиваясь, она —

Удержал ее девичье тело

Тот, кто славен на все времена.

И когда поутихла немного

Та царевна, та недотрога,

Богатырь ей сказал слова:

«Ты свой долг исполни сперва.

Из далекой страны человека

Пригласи ты к себе домой,

Ты с далекой реки человека

Напои прозрачной водой».

Так царевну Гэсэр заставил

Возвратиться назад во дворец,

Он шаги вслед за ней направил,

А навстречу им — хан-отец,

Сам Уса-Лусан седоглавый

С белой-белою бородой.

Властелину морской державы

Поклонился Гэсэр молодой,

Поздоровался с ним по-хански,

Поприветствовал по-хатански.

Оказал ему старец честь,

Встретил радостно-величаво:

Предлагает Гэсэру воссесть

На почетное место справа.

А царевна Алма-Мэргэн

Накрывает стол золотой,

Чтобы старый и молодой

Ели яства, пили напитки,

Накрывает серебряный стол,

Ставит пищу-вино в избытке.

Хан Лусан и Гэсэр вдвоем

Разговор повели о былом,—

И о том, что записано в книгах,

И о том, что узнали изустно.

Говорили они так искусно,

Так умно и проникновенно,

Что на темной воде морской

Заиграла белая пена,

А на камне взошла трава:

Созидали жизнь их слова!

Посветлела Алма-Мэргэн,

Угощала гостя на славу:

Ей Гэсэр пришелся по нраву.

Хан-Лусан, властелин океанский,

Прозорливым разумом светел,

Приголубил Гэсэра по-хански,

По-хатански его приветил.

Еда забвения

Вот Гэсэр и властитель морской,

Руку левую с левой рукой

Сочетав, дали клятву друг другу,

Руку правую с правой рукой

Сочетав, дали клятву друг другу,—

И Гэсэр получил супругу.

Постелили постели-ковры,

Чтобы две головы с той поры

Сопряглись-слились воедино,

И Лусан обнял зятя, как сына,

Восемь дней пировали сваты,

Девять дней продолжалось веселье,

Вот и день забелел десятый,

И с трудом наступило похмелье.

Обращается к тестю Гэсэр:

«Чужеземец тоскует вдали

От родимой своей земли.

Вспоминает охотник-скиталец

Всех родных, что дома остались.

Сироте-жеребеночку снится

Молодая мать-кобылица.

Даже гостю дома богатого

На чужой не живется земле,

И берцовая кость сохатого

Не уместится в малом котле.

Мне пора на простор земной:

Я задумал вернуться домой».

Недовольная речью мужа,

Огорчилась Алма-Мэргэн,

Огорченья не обнаружа,

Притворилась Алма-Мэргэн,

Что довольна она, весела,

И супругу преподнесла