Словарь запрещенного языка

В этом «центре культуры» не только книги, даже буквы на иврите днем с огнем найти нельзя было. Поэтому ему пришлось давать переводы, пользуясь почти единственно толковым словарем. Нужна была колоссальная воля и любовь к наследию отцов и своему народу, чтобы в таких условиях написать первоклассный словарь, содержащий массу удачных переводов, и передать первому поколению учителей этот светильник, горевший не восемь дней, а почти тридцать черных лет и позволивший им восстановить живую еврейскую речь в Москве и в других городах России.

    Словарь послужил незаменимым пособием для всех, кто изучал язык в шестидесятые годы. Живых людей, говоривших на иврите в Москве, можно было по пальцам пересчитать, книг было очень мало, а учиться по ним удавалось только с помощью словаря Шапиро. Это был единственный надежный советчик. Читал ли человек Тору, разбирал ли записанную на магнитофон передачу «קול ציון לגולה», переживая судьбу израильтян, ведущих тяжелую борьбу с врагом на всех границах, или изучал номер коммунистической «קול העם», специализировавшейся на уголовной хронике и «притеснении» арабов, которую чудом удалось выписать одному из палестинцов, пережившему два заключения в советских лагерях, — всегда и на все вопросы находился ответ в словаре Шапиро. После Шестидневной войны этот словарь превратился в своего рода священную реликвию. Многие евреи держали его на своих книжных полках и до войны. Не зная ни одной буковки, они выставляли его на видное место, потому что он помогал их самоутверждению во враждебном мире, отрицавшем само существование еврейского народа. Но после войны, когда прозревающая еврейская молодежь пыталась вернуть отнятое культурное наследие и обратилась к изучению языка, книга стала дефицитной. Грамматический очерк, приложенный к словарю редактором Б. Гранде, содержит материал, взятый у одного из лучших преподавателей иврита в Израиле, Мордехая Наора, книги которого находились в личной библиотеке Ф. Шапиро. Таким образом, опыт обучения, накопленный поколениями, вновь стал достоянием преподавателей иврита в России.

    Словарь Шапиро, написанный десятки лет тому назад, в значительной части не устарел. Более того, все современные составители ивритско-русских словарей обязаны своими переводами этому словарю либо потому, что учили язык с его помощью и помнят его переводы, или же просто заимствовали их прямо из словаря.

О СЛОВАРЕ Ф.А. ШАПИРО

                          Фулъмахт Виктор, Иерусалим

Я хотел бы сказать о словаре Шапиро в двух аспектах. Во-первых, просто как о книге. Выключим ее из контекста эпохи — вот на полке у вас стоит книга, словарь, вы учитесь по ней, или учите, если вы учитель. Если даже мы отвлечемся от ее довольно уникальной судьбы, то все равно увидим совсем особый словарь, даже при нынешнем обилии словарей. Самое главное ~ он сделан с большой любовыо к языку. Это не просто коммерческое издание — видно, что автор хочет внушить читателю, тому, кто пользуется словарем, чувство языка, любовь к языку. В книге много вариантов слов, переводов, примеров, культурных комментариев —небольших, какие позволял объем словаря. Это все очень важные вещи — даже сейчас я рекомендовал бы его людям, которые хотят заниматься ивритом. Объем его такой хороший, достаточно большой, но не перегруженный. Есть, конечно, в нем технические недостатки. Заключаются они в том, что когда он издавался, не было в типографских литерах буквы «хэй», ее пришлось переделать на «хэт». Как рассказывал мне тесть И.С. Брагинский (з.л.в.), развитие еврейской культуры «достигло таких высот», что невозможно было найти полноценного хорошего шрифта. Второй недостаток, особенно для иачинающих, отсутствие указания рода существительных. Но это недостатки технические, на них можно особенно не задерживаться, а в остальном эта книга не утратила своего значения и сейчас. Она должна находиться у каждого человека, который активно занимается языком, и другие книги ее не заменяют, разве что толковый словарь иврит-иврит, но чтоб начать им пользоваться, надо достичь высокого уровня. А до того эта книга незаменима, так как это не просто техническая книга для работы над переводом, а книга культурная, которая вводит внутрь языка. Это очень важно. А еще — это интересная книга. Я любил ее читать, именно не лезть в нее как в справочник, а просто открыть в любом месте и читать. Я открывал словарь и смотрел сначала какое-то нужное слово, а потом вокруг него и даже забывал о том слове, ради которого открыл, потому что было очень интересно, можно было долго читать его, как хорошую интересную книгу.

    А теперь я хочу вернуться к контексту эпохи, где эта книга сыграла совершенно уникальную роль. Сам я начал заниматься ивритом в конце шестидесятых вообще без словаря и впервые получил этот словарь (никаких других словарей у нас практически не было) в подарок от людей, уезжающих в Израиль. Тогда началась первая волна отъездов, и среди отъезжающих были мои друзья. Это была у меня первая книга, по которой я мог самостоятельно заниматься, сам читать что-то, пытаться разобраться. И в этом смысле она была незаменима. Там даже грамматика была, правда, разъяснялась она довольно сложно, поскольку писал ее не Шапиро, но это была органическая часть книги. Для меня это было очень важное и нужное объяснение. И, конечно, без книги этой немыслим был никакой прогресс — как можно заниматься без словаря?! А ни о каком другом словаре не было и речи. Но даже когда они появились, от словаря Шапиро я не отказался, и он всегда был у меня на работе. Всегда был важным подспорьем и выделялся подходом к языку, близким мне. Гуманитарным, я бы сказал, подходом и целью явно выраженной в нем: не просто расширить словарный запас, а дать человеку почувствовать вкус слова, объем слова, развить то, что называется «чувством языка». Я много лет преподавал иврит (20 лет) и убежден, что это самое важное. Не просто запомнить еще 10—20 слов, в конце концов, когда пользуешься языком, это само приходит. А именно отношение к тому, что ты уже знаешь. Как ты это знаешь? Механически или ты это знаешь с настоящим проникновением в корневую структуру, в аромат слова, суть слова, оттенок его значения. Это именно то, на что делает упор словарь Шапиро, и это — уникальная вещь, замечательный словарь в этом плане. И среди преподавателей тогда он считался драгоценностью. Первое, о чем говорили с человеком, когда он получал разрешение: «У тебя есть словарь Шапиро? Кому ты его оставишь? Оставь его мне».

    Что касается исторического аспекта, то ситуация здесь такова: это самое крупное событие в истории еврейской культуры в России на протяжении, может быть, всей советской власти. Я говорю здесь о культуре ивритской, а не идишской. Иврито-сионистский аспект — именно эту линию культуры я имею в виду. Это была легализация языка, это был легально изданный словарь, единственный в своем роде. Это был наш щит. Поэтому далее тогда, когда были периоды самого злобного зажима, мы говорили представителям властей (я сам говорил): «Как это нехороший язык, как это запрещенный язык? Вот смотрите – массовым тиражом издан советским государством; Издан в Советском Союзе с разрешения правительства, а вы такую чепуху говорите. Это язык, который разрешается изучать, вот смотрите — здесь написано «для изучающих язык».

    Это был очень серьезный аргумент. А в провинции, где уровень страха был еще выше, чем в столице, это играло решающую роль. Один мой знакомый из провинции, когда высунуть нос и поговорить было о чем-то еврейском страшно, выучил наизусть весь словарь Шапиро. Это не есть, конечно, знание языка. Это все равно, что натащить на свой двор кучу кирпичей и попытаться в них жить. Но без кирпичей дом не построишь, и поэтому, когда этот человек начал заниматься, он очень быстро из своих кирпичей построил дом. А там, в провинции, этот словарь был для него единственной отдушиной, единственной связью с языком, с еврейством. Он, как и я, читал его просто как книгу, как очень интересную книгу.