Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи

Вскоре после этого смелая заговорщица узнала, что генерала Хада собираются расстрелять через несколько дней.

Она тут же кинулась в тюрьму.

— Вы слышали колокольный звон, генерал? — спросила она его. — Это в церкви поблизости, — А потом ше–потом добавила: — Завтра, когда я принесу вам рубашки, будьте готовы.

На другой день матушка Кэйт пришла в форт уже к вечеру. Она раздала британским офицерам выглаженное белье, забрала то, что надо было стирать, и по дороге заглянула в тюрьму, чтобы отдать генералу Хаду и его вещи.

Уже стемнело, и в камере они оказались вдвоем. Кэйт вытряхнула из корзины все грязное белье и, поставив ее на пол, сказала:

— Скорей, масса Хад, ложитесь в корзину и свернитесь клубком, точно щенок!

— Ну что ты! Тебе не донести. Я тяжелый.

— Какой вы тяжелый? Для мужчины вы некрупный, только ум у вас большой. Ну а я женщина крупная, и голова у меня сильная. Быстрей залезайте в корзину.

Она была права. Генерал Хад прекрасно уместился в корзине и свернулся клубком. Матушка Кэйт набросала сверху грязное белье, обеими руками подняла с полу корзину и поставила себе на голову. Придерживая корзину снизу за край, она не спеша вышла из камеры, как делала уже не раз.

В дверях стоял стражник.

— Ох и тяжелая у меня сегодня корзина, — пожаловалась она молодому солдату.

— С тех пор как ты стала сюда ходить, наши офицеры готовы хоть каждый день менять рубашки, — посочувствовал ей солдат.

— Чем больше, тем лучше, лишь бы платили! — сказала матушка Кэйт. — Я уж подумываю, не поднять ли мне цену.

— Только не для нас, бедных солдат.

— Да что мне с вас брать‑то? Нет уж, с офицеров мне идет урожай золотыми, а с вас — жалкими медяками. Ими не разживешься.

Солдату понравился ее ответ, и он свободно выпустил ее из тюрьмы и проводил за ворота, как делал это каждый день.

Сначала она шла спокойно, не торопясь, но как только форт за ее спиной скрылся за деревьями и часовые ей были больше не страшны, матушка Кэйт опустила корзину на землю, и генерал вылез из нее. Было уже совсем темно.

— Спрячьтесь за деревьями, мой господин, и подо–ждите меня здесь. Я велела прислать из ваших конюшен Серебряную Подкову. Сама я прискакала сюда на Ласточке. На таких прекрасных лошадях нас никто не нагонит. Я сейчас схожу за ними.

Она скрылась в темноте, и не успел генерал и глазом моргнуть, как она вернулась с конями. Генерал Хад вскочил верхом на Серебряную Подкову, а матушка Кэйт на Ласточку. Кони словно понимали всю серьезность дела. Они взвились точно молнии и вмиг долетели до плантации. Там в честь генерала Хада и матушки Кэйт был устроен настоящий пир.

ЛЕДИ ГОБСОН

Война продолжалась. И генерал Хад снова был в самой гуще событий. Он вел своих солдат в бой, не ведая ни страха, ни сомнений. Но пули не знают пощады, и в одном трудном бою он был дважды ранен.

В Северную Каролину прибыл генерал Грин, и теперь он вел американских солдат. Генерал Хад чувствовал себя вдвойне несчастным оттого, что ему приходилось отсиживаться дома и из‑за ранения бездействовать.

Однажды на плантацию Хада явился солдат. Он шел от генерала Элиджа Кларка из штата Джорджия с донесениями к генералу Грину. Как на грех, на плантации Хада не было ни души. А сам генерал Хад еще не мог двигаться. Он был просто в отчаянии. Ни одного мужчины не осталось в его владениях, все ушли на войну.

Плантация Хада соседствовала с плантацией Гобсонов. Ею занималась сама госпожа Гобсон, на Юге для женщин это было дело обычное. Эгнес Гобсон была славной женщиной, сильной и отважной. Она прекрасно знала толк в лошадях и очень любила животных.

Когда она узнала, какие трудности у генерала Хада, она тут же пришла к нему и предложила отнести депеши.

— Только для этого мне потребуется Ласточка, — сказала она.

— Нет, нет, госпожа Гобсон, — сказал генерал Хад, — путь долгий и очень опасный. Даже дюжий мужчина может не выдержать.

— Я ничего не боюсь, — сказала госпожа Гобсон, — и могу не слезать с коня хоть несколько дней подряд. А Ласточке, я знаю, можно довериться. Это лучший конь во всей Джорджии.

— Но ведь вы леди! — сказал генерал.

— Тем лучше. И надежней. Как женщину меня скорей пропустят туда, где мужчине нельзя и показаться. Буду говорить по дороге, что еду к родственникам в Каролину…

— Да, но…

— И мне ничего не стоит спрятать депеши в прическе. Никому и в голову не придет искать их там. Прошу вас только, разрешите мне взять вашу Ласточку. Вдвоем мы справимся с этим делом!

Посылать было больше некого, и генерал, передав миссис Гобсон депеши, с тяжелым сердцем распрощался с ней и со своим любимым скакуном.

Путь предстоял долгий и трудный, в особенности для женщины. Весь день в седле, а вокруг враги. Днем она скакала верхом, а на ночь останавливалась у друзей или у врагов. Никто не смел отказать леди в ночлеге.

На третью ночь ей пришлось остановиться в каком‑то подозрительном доме. Когда она постучала в дверь, громко залаяла собака. Вышел хозяин, и она спросила у него о ночлеге.

Что ж, у него есть одна свободная комната с чистой постелью в пристройке рядом с гостиной, предложил он. Леди Гобсон с радостью согласилась — так она устала. Хозяин пригласил ее сначала в гостиную, где уже сидело несколько мужчин, только что спешившихся. Она слегка подкрепилась и, извинившись, собралась уйти к себе, чтобы лечь.

Хозяин указал ей на боковую дверь из гостиной, зажег фонарь и сказал, что ее ждет там чистая постель. Она поблагодарила его, но, взяв фонарь, решила пойти сначала посмотреть, как устроили ее коня. Вскоре она вернулась с седлом в руках.

— Я привыкла хранить седло рядом с постелью, для верности, — как бы невзначай заметила она.

Потом, пожелав всем доброй ночи, ушла в предоставленную ей на ночь комнату. Заперла за собой дверь и, освещая фонарем все углы, осмотрелась вокруг. В комнате было только одно окно с закрытыми ставнями, как раз рядом с дверью в гостиную. В углу стояла узкая кровать. Она задула фонарь и, не снимая одежды, легла. А седло положила рядом с постелью на пол. Из гостиной доносились приглушенные голоса. Леди Гобсон прислушивалась к ним.

Вскоре она услышала, ч? о вошли новые постояльцы. И вдруг кто‑то сказал:

— Я узнал коня, что стоит в конюшне. Это конь опасного мятежника. Самый быстрый конь во всем штате. Могу побиться об заклад, всадник везет с собой важные доенные донесения врагу короля.

— Да это дама, — заметил кто‑то. — Она сказала, что едет к друзьям в Каролину.

— Я хорошо знаю всех местных жителей. Дайте мне взглянуть на нее, и я вам сразу скажу, за кого она: за короля или за мятежников.

— Тогда пошли посмотрим.

Голоса смолкли.

Эгнес Гобсон крепко зажмурила глаза и постаралась дышать ровно и глубоко.

Она услышала шарканье ног и осторожные шаги совсем рядом с ее дверью. Потом настала опять тишина. Они, видно, прислушивались. И вот дверь медленно начала отворяться. Она лежала не шелохнувшись. Дверь распахнулась, и крадучись вошли трое мужчин. У первого был фонарь, который он прикрывал рукой. На цыпочках он подошел к постели, поднял фонарь и внимательно оглядел госпожу Гобсон. Потом повернулся и вышел из комнаты. Прочие последовали за ним, Они тихо притворили дверь. Эгнес Гобсон тут же вскочила и приложила ухо к замочной скважине.

— Я ее знаю, — сказал тот человек, что держал фонарь. — Это Эгнес Гобсон. Кто‑кто, а уж она‑то настоящая мятежница! Наверняка она несет какие‑то донесения врагу. Ее надо обыскать.

— Отведем ее в лагерь, — предложил другой.

Лагерь британских войск был расположен поблизости.

— Уже поздно, — сказал хозяин дома. — До утра я постерегу ее здесь, будьте спокойны. Я запру дверь и пущу под ее окна собаку. Мимо нее уж никто не пройдет, разве что превратится в маленького муравья.

И леди Гобсон услышала, как во входной двери щелкнул замок. Потом под ее окном раздалось рычание собаки.