Голоса Америки. Из народного творчества США. Баллады, легенды, сказки, притчи, песни, стихи

— Прошу вас, послушайтесь меня, — молил олень-карибу.

Юноши послушались его, и едва они начали снимать скальп с оленя, как увидали под его рогами человеческое лицо. Юноши выронили острые ножи, а из шкуры оленя вылез человек. Это был высокий сильный старик.

— Отведите меня в ваше иглу, — сказал он юношам.

Юноши подчинились.

Втроем вошли они в дом. Жена сразу узнала старика — ведь она так долго ждала его.

А потом… Потом охотник был счастлив, что снова стал человеком, а легенда о нем еще долго жила среди эскимосов, да и поныне живет.

НАНУК

Однажды в иглу у одной эскимосской женщины родились два очень странных мальчика–близнеца. Назвали их Нануками. Посмотрев на них, женщина заплакала и запричитала:

— Какие же они уроды! Ай–ай–ай! Никогда не смогу я привыкнуть к ним, не смогу полюбить их! Ах я бедная! Ах я несчастная!

— Не отчаивайся, не горюй! — уговаривал ее муж. — Смотри, какие они зато сильные. Малыши вырастут, и вот увидишь, какими они станут хорошими охотниками.

Но женщина продолжала плакать. И действительно, близнецы не были похожи на других детей — лица их были покрыты густыми волосами, а из‑за волос только поблескивали маленькие глазки. Молодая женщина отказалась кормить детей и выкинула их за дверь своего дома, прямо на снег.

Один из них очутился посреди Ледовитого океана и превратился в Нанука — белого медведя. Второй — среди болот тундры и превратился в Нанука — черного медведя.

С тех пор считается, что медведи и эскимосы — братья.

Однажды охотник Улуксак шел по следу зверя и, увлекшись, вышел на лед. Не успев еще понять, где он, вдруг услышал он страшный грохот и увидел, что лед раскололся и его льдину несет от берега в открытое море. Носило его по морю несколько дней и ночей. Улуксак доел последний кусок вяленого мяса и, чтобы хоть как‑то утолить голод, начал жевать свои кожаные мокасины. И вдруг из ледяной расщелины появилась голова огромного белого медведя. Улуксак испугался, что зверь бросится на него, и закричал:

— Пощади меня, я тебя умоляю!

И — о чудо! — Нанук — белый медведь проворчал ему что‑то в ответ, вылез на льдину и растянулся у ног Улуксака, стараясь своим телом согреть его.

— Не бойся, Улуксак, я тебе лишь добра желаю. Я друг тебе.

Нанук ловил рыбу, кормил Улуксака, и они прожили несколько счастливых дней. Вскоре ветер переменился и погнал льдину в сторону берега, туда, где находилось эскимосское селение. Настало время прощаться. Улуксак сказал Нануку:

— Дорогой брат, подари мне что‑нибудь на память о нашей встрече. Ведь никто из эскимосов не поверит мне, не поверит, что мы с тобой встретились…

— Да, Улуксак, ты прав! Мне нужно подумать…

Наконец Нанук придумал — оторвал от своей лапы кожаный шнурок и отдал Улуксаку. В тот же миг льдина коснулась прибрежного песка, и Улуксак прыгнул на землю.

— Прощай, Нанук!

— Прощай, Улуксак!

Весь поселок выбежал встречать Улуксака. А вечером он стал рассказывать родным и друзьям о том, что с ним приключилось, но ему не верили. Тогда он показал шнурок Нанука — белого медведя. Никто из эскимосов до сих пор не видел такого и не знал, из чего и как он сделан. Только так Улуксак заставил своих слушателей поверить ему.

ЛИСА И ВОРОН

Ворон, самая коварная из всех северных птиц, и Рыжий Лис, самый злой из всех зверей Арктики, давно возненавидели друг друга, хотя вида и не показывали. И вот однажды, когда мороз сковал лед на реках и озерах, подлетел Ворон к иглу, где спал Рыжий Лис.

— Здравствуй, Рыжий Лис.

— Здравствуй, Ворон.

— Солнце светит, снег сверкает. Не хочешь ли пройтись со мной вон к тем холмам?

— С удовольствием.

— А соревнование на льду? Не помериться ли нам силами?

— Пожалуй!

И они, весело болтая, взобрались на вершину холма, у подножия которого было маленькое озеро, затянутое утренним ледком.

— Съезжай первым, друг Ворон.

— Нет, нет, первый ты…

Ворон помчался по снежному склону так быстро, что не смог остановиться. У самого берега он плюхнулся в снег.

— Ха–ха–ха! — смеялся Рыжий Лис, держась за бока.

А тем временем Ворон взмахнул крыльями, стряхивая снег, и взлетел на другой холм. Оттуда он закричал:

— А теперь давай ты, любезный Лис!

— Ой! — заворчал Рыжий Лис. — Лед такой ломкий.

— Лис, ты трус…

— Кто трус? Я?

Задетый за живое, Рыжий Лис вышел на снежный склон.

— Вперед! Быстрее! — Ветер свистел у него в ушах. Он тоже не смог затормозить, споткнулся, упал и покатился к озеру… Хоп! Лед треснул, и Рыжий Лис провалился под воду по самые усы.

— Ворон! На помощь! Тону! Спасите!

— Кроа! Кроа! — смеялся Ворон. — А мне‑то что за дело?

Он хохотал, каркал, а Рыжий Лис барахтался в ледяной воде. Барахтался, барахтался и утонул.

Ворон долго еще сидел на холме и каркал.

Вот почему его крик, даже когда Ворон веселится и радуется, звучит так зловеще.

Переводы Т. Каминской

ВЕЛИКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ МАЛЕНЬКОЙ МЫШКИ

Однажды маленькая мышка решила постранствовать. Бабушка собрала ее в дорогу, и мышка отправилась в путь тихим солнечным днем. Вскоре на пути ей встретилось огромное озеро. Мышка огляделась, но поблизости никого не было.

— Жаль, — вздохнула она, — а я ведь готова помериться силами с кем угодно.

Переплыв озеро, она отряхнула с себя воду и сказала:

— Пожалуй, даже дельфин устал бы больше после такого заплыва!

Но огромное озеро было всего–навсего следом бабушкиной ноги, который дождь заполнил водой.

Мышка свернула на другую тропу и вскоре увидела высокую гору. Вокруг не было ни души, и мышка очень огорчилась:

— Жаль, что поблизости не видно оленей, я бы могла показать им, как нужно прыгать!

Она разбежалась и одним прыжком перемахнула через гору.

— Неплохо! — сказала она себе. — Я бы даже сказала — здорово!

Но гора была просто пучком сухой травы. Мышка побежала дальше и вдруг увидела двух медведей, боровшихся не на жизнь, а на смерть.

— Остановитесь, — закричала она, — прекратите сейчас же, вы убьете друг друга!

Но медведи не слышали ее, и тогда она бросилась между ними и разняла их.

— Я очень храбрая и сильная, — сказала им мышка, — бегите и больше не попадайтесь мне на пути!

И они ушли. Это был полевой клоп и муха.

— Пожалуй, на сегодня достаточно, — сказала себе мышка и побежала домой.

— Чего только я не видела, бабушка! — закричала она прямо с порога и тут же рассказала обо всех своих приключениях.

— Ах ты, глупышка, — вздохнула бабушка.

Перевод В. Щедриной

3 

Война, любовь, горестный плач, мужественная решимость, радость от ощущения новизны окружающего мира, надежда — все находит выражение в песне. «Все в мире имеет свою песню», — говорят индейцы квакиутль. У эскимосов человек, умевший слагать песни, почитался наравне с лучшим охотником.

У одних племен песни объединялись в обширные циклы (осейдж, навахо и др.) у других порой состояли из 1–2 строк. Такова весенняя песня индейцев оджибве:

Вот что рассказывает легенда индейцев навахо о происхождении первой песни. Как‑то раз два маленьких брата медленно брели по бесплодной пустыне. Они были бедны — так бедны, что люди забыли о них. Боги тоже отвернулись от детей: ведь беднякам нечего было пожертвовать им… Братья шли и плакали, и постепенно плач их превратился в песню… Боги услышали ее, подивились горестной силе песни и сжалились над детьми. Так песня впервые спасла жизнь человеку.

В устнопоэтическом творчестве американских аборигенов самым распространенным был вид «песни–видения» — магический личный или общественный талисман, позволявший человеку общаться с миром «на равных». Военные, трудовые, любовные песни, а также более необычные виды — предсмертные воинские песни или эскимосские насмешливые «песни под барабан» — дают читателю возможность получить первое представление о богатстве песенной культуры аборигенов США.