Наука Плоского мира. Книга 2. Глобус

Конечно, окажись религия ложной, то же случилось бы и с их учениями о братской любви. Но это еще неизветсно: одни положения могут быть верными, а другие – полной чушью. Но для инквизиторов религия неделима – она истинна или ошибочна как единое целое. Если они заблуждаются в своей религии, значит, нет ни грехов, ни Бога, а они могут в свое удовольствие мучить людей, если им того хочется. Это в самом деле весьма опасная психологическая ловушка.

Такое случается, когда большая и могущественная религия привязывается к тому, что началось как благоговение одного-единственного человека во вселенной. Так бывает, когда люди, создавая сложные ловушки, спотыкаются о логику и сами в них попадаются. В результате начинаются священные войны, в которых один народ готов жестоко убивать своих соседей за то, что те ходят в круглую, а не прямоугольную церковь. Джонатан Свифт высмеял такие взгляды в «Путешествиях Гулливера», где тупоконечники и остроконечники имели конфликт по поводу того, с какого конца правильно разбивать яйцо, прежде чем его съесть. Наверное, по этой же причине сегодня многие люди вступают в неортодоксальные культы, пытаясь обрести там приют для своей духовности. Но культы подвергаются тем же рискам, что и инквизиция. Единственный безопасный приют для духовности человека – это он сам.

Глава 21

Новый ученый

Существовало понятие, которое, насколько мог понять Думминг, называлось «псиукой». Чтобы понять его смысл, ему потребовались все его знания невидимых писаний – информация о будущем этого мира, содержавшаяся в Б-пространстве, было весьма неопределенной.

– Насколько могу объяснить, – сообщил он, – это такой способ сочинять истории, которые сбываются. Способ узнавать всякие вещи и размышлять о них… пси-ука, понимаете? «Пси» значит «разум», а «ука» – это… э-э… «ука». В Круглом мире она работает так же, как наша магия.

– Значит, это полезная штука, – заметил Чудакулли. – Кто умеет ей заниматься?

– Гекс покажет ее нам на практике, – сказал Думминг.

– Опять путешествие во времени? – спросил декан.

На полу проявился белый круг…

…и исчез на песке.

Волшебники посмотрели по сторонам.

– Ну, хорошо, – сказал Думминг. – Так… сухой климат, признаки занятия земледелием, засеянные поля, оросительные каналы, голый мужчина поворачивает ручку, смотрит на нас, кричит, убегает…

Ринсвинд спустился в канал и осмотрел похожее на трубу устройство, которое крутил голый мужчина.

– Это просто водоподъемный винт, – объявил он. – Я много таких повидал. Поворачиваешь ручку, и вода поднимается из канала, идет вверх внутри по винту и выливается сверху. Он создает что-то наподобие линии подвижных ведер внутри трубы. Ничего особенного тут нет. Это просто примитивная… штука.

– Значит, это не псиука? – спросил Чудакулли.

– Не то слово, сэр, – сказал Ринсвинд.

– Псиука – это достаточно сложное понятие, – сказал Думминг. – Но, может быть, если пораскинуть мозгами над этой штуковиной и сделать ее более эффективной, тогда она станет псиукой?

– Больше похоже на инженерное дело, – заметил профессор современного руносложения. – Это когда стараетесь что-то сделать разными способами, а потом смотрите, какой из них лучше.

– Библиотекарь достал нам одну книгу, я еле его уговорил, – сказал Думминг и вытащил ее из кармана.

Книга называлась «Элементарная наука для школьников, 1920 г.».

– В названии опечатка, – сказал Чудакулли.

– Да она вообще не очень-то полезна, – согласился Думминг. – Здесь много вещей, напоминающих алхимию. Ну, когда смешивают вещества и смотрят, что произойдет.

– И она что, вся об этом? – удивился аркканцлер, пролистывая книгу. – Погоди, погоди. Книги по алхимии – это, по сути, все, что есть у алхимиков. Из них они узнают все, что они должны делать, чтобы добиться, чего хотят – что надевать, когда надевать и все такое. Во всех подробностях.

– И? – спросил профессор современного руносложения.

– Вот, послушайте, – продолжил Чудакулли. – Здесь нет ничего о колдовстве, о том, что нужно надевать или какая должна быть фаза луны. Ничего существенного. Тут просто написано: «В чистый стакан добавили 20 граммов… медного купороса». Не знаю, что это такое.

Он замолчал.

– Ну? – сказал профессор современного руносложения.

– Ну, где взяли стакан? Кто это все добавил? Что здесь вообще происходит?

– Может быть, они пытаются сказать, что неважно, кто это сделал, – предположил Думминг. Он уже успел просмотреть книгу и почувствовал, что невежество, которое он ощущал в себе до того, как открыл ее, многократно умножилось уже к десятой странице.

– Так что, это мог сделать кто угодно? – вскричал Чудакулли. – Наука невероятно важна, но ей может заниматься кто угодно? А это еще что?

Он поднял книгу так, чтобы всем было видно, и указал пальцем на иллюстрацию. На ней был изображен глаз, вид сбоку, а рядом – некий аппарат.

– Или это бог науки, – предположил Ринсвинд. – Смотрит, кто там что делает.

– Значит… наукой может заниматься кто угодно, – сказал Чудакулли, – оборудование растаскано, и теперь за всеми следит гигантский глаз?

Волшебники все как один виновато огляделись по сторонам.

– Здесь больше никого нет, – сказал Думминг.

– Значит, это не наука, – заключил аркканцлер. – Никакого гигантского глаза не видно. Зато мы видим, что это не наука. Это просто инженерное дело. Любой смышленый малец мог бы такой построить. Принцип его работы очевиден.

– И как это работает? – спросил Ринсвинд.

– Очень просто, – ответил Чудакулли. – Винт крутится, а вода выходит сверху, отсюда.

– Гекс? – позвал Думминг и вытянул руку. В ней появилась большая книга. Она была тонкой, с цветными иллюстрациями и называлась «Великие научные открытия». Он заметил, что, когда Гекс или библиотекарь хотели что-то объяснить волшебникам, они использовали детские книги.

Он бегло пролистал несколько страниц. Большие картинки, крупный шрифт.

– О, – сказал он. – Это изобрел Архимед. Он был философом. Еще он знаменит тем, что однажды забрался в ванную и вода перелилась через края. Здесь также написано, что тогда у него возникла идея…

– Купить ванну побольше? – предположил декан.

– У философов идеи всегда появляются в ванной, – заметил Чудакулли. – Ладно, раз уж тут нам делать больше нечего…

– Джентльмены, прошу вас, – призвал Думминг. – Гекс, отправь нас к Архимеду. О, и дай мне полотенце…

– Хорошее местечко, – сказал декан, когда волшебники сидели на пирсе, стараясь не смотреть на темно-красную воду. – Кажется, морской воздух идет на пользу. Кто-нибудь хочет еще вина?

День выдался достаточно интересным. Но Думминг задавался вопросом, было ли это наукой? Перед ним лежала груда книг. Гекс был занят.

– Наверное, да, это наука, – сказал Чудакулли. – Король поставил твоему приятелю задачку. Как ему узнать, действительно ли корона состоит из чистого золота? Вот он и задумался. Вода вылилась из ванны. Он вылез из нее, мы дали ему полотенце, и тогда он понял… А что он понял?

– Он понял, что кажущаяся потеря массы тела, полностью или частично погруженного в жидкость, эквивалентна массе вытесненной им жидкости, – разъяснил Думминг.

– Верно. И он понял, что это можно применить не только к телам, но и к коронам. Пара тестов и вуаля – вот тебе и наука, – сказал Чудакулли. – Заниматься наукой – значит просто решать всякие задачи. И быть внимательным. И надеяться, что рядом есть кто-то, кто даст тебе полотенце.

– Я не… совсем уверен, что в этом вся ее суть, – возразил Думминг. – Я тут кое-что почитал и выяснил, что даже те, кто занимается наукой, похоже, не понимают до конца, что это такое. Вот для примера возьмем Архимеда. Разве все дело в одной идее? Разве простое решение задач – это наука? Это сама наука или то, чем вы занимаетесь, перед тем как заняться наукой?