Подлинная история III Мировой войны (СИ)

Чмок! Чмок! Чмок! — задумчиво раскурил кальян Отец Народов: Извини, дружок, не велик твой подвиг. Ты вот скажи, кто эту хитлеровскую жинку не трахал? Да и обещаний насчет награды я что-то не припоминаю.

Штирлиц понял эту реплику по-своему: Торгуется, старый хрен! — подумалось ему.

— Ну, выделите хоть медаль! — уперся разведчик — А то в родном ауле появляться стыдно! Между прочим, даже наши враги меня ценят. Вот Хитлер обещал Чугунным крестом наградить. А вы…

На глазах у Штирлица навернулись слезы обиды, а в мозгах стали прокручиваться микрофильмы с его геройским участием.

— Ну, ладно, бери медаль За отвагу на пожаре! — пожалел разведчика генсек.

— Э-э-э, уважаемый, эта медаль слабый вес в обществе имеет. Давайте их мне тогда две штуки — для солидности!

— Нет, дорогой, две медали — это уже перебор! — подвел рэномэ И. В. Сталинс — Да и я тебя знаю: ты слово…на пожаре надфилем затрешь, и — будь здоров! Станешь кавалером медали За отвагу. А за это на Новый год дополнительный мешок риса положено получать. А ты и так — смотри какой толстый! Эвона жопу нажрал-то!

1. Цыганка, еще в детстве, нагадала маленькому Во-ве, что он будет фараоном Великой империи и ему будут поклоняться, как богу Ра.

Так, в принципе, все и получилось: изготовили из усопшего Ле-Нина мумию, уложили ее в стеклянный саркофаг и поместили внутри ступенчатой пирамиды.

Вот и не верь после этого гадалкам…

2. Во-ва исподволь всегда мечтал жениться на богатой невесте. Но, как последний лох, прокололся на Круппской. А та кинула его на обычном шухере со стирательной резинкой. При первой их встрече «Крупа» нагло представилась Надеждой Крупп.

— Неужели вы имеете какое-то отношение к семейству сталелитейного магната Круппа? — спросил Во-ва, мысленно сжимая за горло трепещущую удачу.

— Я — его двоюродная внучатая племянница! — прохихикала Надька, визуально оценивая потенциального жениха.

И хотя перебирать такой знатной невестой, как эта, было уже как-то неприлично, но все же Во-ва подумал: Эх, была бы ты хоть чуточку краше! Ну, хоть на йоту! Н-да, что-то сильно сломалось в генной инженерии знаменитых магнатов. Совсем нет фасона!

Однако, вслух от него лились совершенно иные речи: O, meine Liebe, я не в силах отвести от вас своих влюбленных глаз, но… хотелось бы взглянуть на какое-нибудь из ваших удостоверений личности.

Bitte! И Надюха предъявила паспорт, где черным по белому было написано — Надя Крупп. (Здесь уместно напомнить, что третьего дня, Надька взяла стирательную резинку и старательно уничтожила у своей фамилии суффикс «-ская». Так сказать, слегка подкастрировала все свои документы). Обкорнав фамилию она потеряла дворянское благородство, но зато приобрела имидж.

К своей свадьбе Во-ва очень готовился. Уже с самого утра он находился в каком-то затуманенном оцепенении. Но, собрав силу воли в кулак, он тщательно два раза побрился, взял ванну, затем вызвал карету и поехал к ЗАГСу. По пути он прихватил своего шафера (свидетеля, боярина) — Мишку Плеханыча. Плеханыч был таким же остервенелым революционером и бузотёром, как и сам Ле-Нин. Но еще больше, чем Ильич, Мишка любил пожрать на дармовщинку. Это про него, еще с университетских времен, ходили легенды типа: Плеханыч пьет все, что горит и есть все, что движется. А если оно не движется, то Плеханыч все равно его подвинет и съест. Кредо.

Однако, вернемся к жениху.

— Ну, что ж — сказал Плеханыч, тоскующему в дилижансе Во-ве, — Наливай, горемычный!

Действовали друзья строго по намеченному плану: бухать начали уже в дороге, т. к. к ЗАГСу Ле-Нин хотел подрулить веселым и с влюбленными глазами.

Быстренько расписавшись, молодые поехали на хату к Крупе гулять бракосочетание…

Скромненькое угощение; отсутствие на свадьбе настоящего дядюшки Круппа; бутерброды с кабачковой икрой; напиток Буратино; самогон; голодные родственники, сжирающие все на своем пути; мизерные и не нужные подарки — череда этих событий не на шутку встревожили Во-ву.

Быстренько проанализировав в уме сложившуюся ситуацию, Ле-Нин ужаснулся от посетившей его догадки… Стало ясно, что невеста имела такое же отношение к производству стали, как Ле-Нин к изготовлению текилы. Как же они могли так подло обмануть вождя мирового пролетариата?! А ведь Ильич так рассчитывал на деньги буржуинов прикупить бомб и патронов для новогодних подарков детям рабочих Выборгской стороны.

Эх, зацепил — поволок, а сорвалось — не наше то было! — вспомнил, кстати, Ле-Нин цитату из «Застольной книги рыболова».

Выхватив из толпы танцующих дышащую водочным перегаром невесту, Во-ва зло спросил: Что-то я не вижу Круппа?

— Не понтуйся Во-ван! — развязанно ответила бухая вдрызг Надька — Крупа в закромах есть! В наличии имеется десять мешков гречки, проса, пшена и гороха. Зиму переживем!

Почуяв, что его не только кинули, но еще и издеваются над этим фактом, сын Иль-И взбеленился. Он грубо схватил за космы свою суженную и поволок ее в спальню — исполнять супружеский долг. Но, если сначала не повезло, то уж не везёт во всем и далее!

…На утро, сказав своей благоверной всего лишь одну фразу: Странное у тебя понятие об оргазме! Во-ва поклялся на священной книге секты бородатых иудеев «КАПИТАЛ»(заметьте, уже во второй раз!), что он ни-ког-да больше не ляжет с Крупой рядом. Ну, разве что если только их расстреляют вместе…

Но, согласно регламенту, они стали вместе (под ручки) захаживать в пивнушки на партийные сборища. А хорошее партсобрание снимает напряженность между полами похлеще любого секса.

P.S. Облапошили сволочи! — картавил впоследствии Во-ва на ушко своей любовнице Ванессе Арманд — Ненавижу буржуазию! Подонки!

3. Ежели не считать женитьбы на Круппской, то Во-ва Ле-Нин ошибся в жизни всего лишь один раз. Было это в самый разгар революционных событий в Педробаде.

Его, как очень с виду подозрительную личность, остановил революционный патруль (сплошь состоящий из пьяной матросни).

— А ну-ка покаж свой мандат, паскуда! — вежливо потребовал боцман.

Честно говоря, Ле-Нина это обращение очень задело и раздосадовало. Неужели напрасно он столько раз снимался в кинохронике, позировал для открыток, помещал свой бюст на ордене? Вождь психанул! Казалось, все должны были бы знать его в лицо…

— Ты, что не видишь, сельдь маринованная, что перед тобой стоит сам Во-ва Ле-Нин?! — небрежно спросил сын Иль-И, и чтобы придать себе еще большей крутизны топнул ножкой и попытался неуклюже скрутить пальцы веером.

— Спокойно, склифасовский, — опять-таки вежливо сказал старшой патруля и первым начал колотить этого фраера. Спустя мгновение к боцману присоединились остальные матросы. Выбивая пудовыми кулачищами пыль из пальтишка тщедушного Во-вы, моряки (как бы жалеючи) просвещали его: У Ле-Нина бицепс — 60 см! Он ростом 2,05 м! Одна голова у него — как баскетбольный мяч, а другая — как теннисный! Ле-Нин не закусывая может выпить ведро браги! Он, запросто, ударом кулака пробивает борт крейсера! У нашего дорогова вождя кроссовки 58-го размера!

Затем боцман достал маленькое зеркальце, поднес его к окровавленным ноздрям Ле-Нина и беззлобно сказал: А теперь посмотри на себя, плешивый.

Во-ва лишь благоразумно всхлипнул в ответ.

На прощание, щедрые моряки подарили ему фотографию на которой был изображен лохматый гибрид йети со шварценеггером и на обратной стороне было написано: Это Ле-Нин — вождь матросов и враг буржуинов!

Но начальник патруля желая проверить, хорошо ли подозреваемый усвоил урок, вновь спросил его: Так хто ты, мил человек?

— Я — Вольдемар Левин, еврей из Житомира! — отчеканил Во-ва.

— Вот теперь правильно! А на будущее запомни, салага, что всю жизнь надо учиться, учиться и учиться! А теперь хиляй до хаты, гальюн забитый.