Океан уходит, океан приходит (СИ)

− Эсси, − смеясь, воскликнула Кимми. − Шикарная песня!

Гитарная мелодия оборвалась, из окна беседки, густо обтянутой вьюнком, высунулась голова с несколько взлохмаченными, но все равно впечатляющими длинными золотистыми волосами. Как всегда, увидев Эсси, Кимми восхищенно затаила дыхание. И не она одна, многие теряли дар речи, увидев эти огромные голубые глаза, это прекрасное, ангельского типа, лицо, стройную фигуру, обычно облаченную в белое, что только усиливало сходство Эсси с ангелом, которое, впрочем, было только внешним.

Порой, когда они всей компанией вечером прогуливались по проспекту, пьяные гуляки принимались свистеть и кричать им вслед, в основном обращаясь к «блондинистой цыпочке».

Красавица медленно останавливалась, грациозно разворачивалась, окидывала гопоту притворно растерянным взглядом, хлопала длинными ресницами…

− Че надо, сукины дети? − мрачно изрекала девица неожиданно более низким голосом, чем полагалось иметь такому небесному созданию. А затем, насладившись вытянувшимися рожами приставал и произведенным эффектом, компания ускоряла шаг.

Эсси не был похож на остальных андрогинов с их холодной инопланетной отстраненностью, с их бесполостью. Напротив, его лицо было очень живым, губы улыбались чуть лукаво, глаза смотрели на мир с интересом и любопытством. Иногда, когда Эсси о чем-то задумывался или сочинял песни, это лицо, которое вполне могло принадлежать красивой девушке, принимало несколько блаженно-мечтательное выражение.

Поначалу Налия, Кимми и Братишка даже не были уверены, какого же их друг пола. Правда, Кимми была влюблена в него как кошка и заявляла, что ей, в принципе, все равно. Однажды они нашли журнал четырех- или пятилетней давности, где были фотографии Эсси в образе вампирской королевы − черное платье в пол, глаза, густо обведенные черными тенями, смотрят преувеличенно развратно, безумная улыбка, подбородок, зубы и руки по локоть перепачканы в бутафорской крови. Затем Кимми, которая больше всего заинтересовалась этим вопросом, стала копать дальше и обнаружила множество обнаженных фотосессий, но в таких ракурсах, что ничего было невозможно понять. Они думали, что Эсси смутится, увидев эти фотографии, но нет, по лицу его расползлась самодовольная ухмылка, и он сказал, что те годы в столице были чистым безумием. Сколько еще внезапностей скрывалось в бурном прошлом их друга, какие еще демоны прятались за этим невинным ангельским обликом, они не знали. Но иногда нет-нет, что-нибудь да и вылезало наружу.

Родом Эсси был из Вирров, далекого закрытого города на севере, где жили последние потомки королей и графов, жили уединенно, по-прежнему следуя своим древним обычаям, давая своим детям длинные старомодные имена. При любом упоминании о своем происхождении Эсси недовольно морщился и менял тему разговора. О своей семье он рассказывать не любил, как не любил и свое полное, настоящее имя. Стоило ему вспомнить о своей родине или о своем детстве, как настроение у него резко портилось, и поэтому друзья старались лишний раз ничего не спрашивать.

А голос, которым Эсси пел свои собственные песни и песни старых рок-групп, был то хриплым и надрывным, то, наоборот, очень нежным и мягким.

Про собственные песни Эсси стоит сказать отдельно. Они все были примерно такими:

У всех в голове есть мир уникальный,

Где мы рай себе строим - такой вот порок.

Но там у меня - гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

В зеленом лесу играют дриады

Я смеюсь вместе с ними, но в горле комок,

Ведь повсюду со мной гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Чудесно! Я пью из реки хмельной пиво,

Ступнями увязнув в мягкий песок,

А рядом опять гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Положив мне башку на колени,

Ящер мурчит, как домашний зверек,

И они снова здесь - гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Слышу, эльфы играют на флейтах,

Кто-то преданно ткнулся мне в бок,

Ах, это они - гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

А мне снова пора возвращаться в реальность,

В их взгляде читается легкий упрек.

Никогда не забуду:

Гнилозубая фея

И разбитый рахитом единорог.

Сегодня песня у Эсси не выходила. Они еще несколько минут послушали, как он мучает гитару, постоянно обрывая пение бранью. А Кимми подумала, что когда-нибудь из этого можно будет сделать вполне приличную песню:

Зачем мне этот жалкий ручей,

Когда мечты мои об океане,

Чтобы ноги не увязли в иле,

Развернулись водорослями волосы,

И глаза, как озорные ящерки

Резво поплыли к горизонту…

− Ящерки в море не водятся! – сказал Братишка невпопад.

− Я тоже хочу к океану, чтобы ноги не увязли в иле, - мечтательно произнесла Кимми.

И они все замолчали, каждый погрузился в свои мысли, абсолютно разные, но, тем не менее, каждый из них думал об океане.

Так получилось, что сегодня о нем стали мечтать абсолютно все. Для Эсси это началось с неудавшейся песни. Слова гремели в голове, не давая покоя, но они совершенно не желали складываться во фразы и переноситься на бумагу. Для Кимми и Братишки все началось, когда они услышали эту неудавшуюся песню.

Кэй и Налия тоже сегодня задумались об океане. И причиной тому стала одна встреча…

Они продолжали лениво препираться, валяясь на траве у ручья, когда Налия заметила, что от полей к ним движется какая-то фигура. За полями было небольшое поселение, один раз они все были там, но не нашли абсолютно ничего интересного. И местные жители показались им несколько скучноватыми и неприветливыми.

Но когда фигура приблизилась, Налия поняла, что каким-каким, а скучным этот человек быть не может.

Это был высокий мужчина с жестким, но приятным лицом. Было в его внешности что-то индейское, он походил на какого-нибудь юного, но мудрого вождя из фильмов о диком западе. Но он был в лодке. Нет, он не ехал по земле, сидя в лодке, он был в лодке. Из днища лодки торчали стройные накачанные ноги. Он словно надел странноватого вида юбку на кринолине. Нет, Налия давно уже привыкла к странностям мира Кэя – в каждом мире второго уровня было много чудаков, но это уж было как-то совсем внезапно. Вопрос «зачем?!» прямо-таки рвался из нее.

Человек подошел к ним. Коротко кивнул и попробовал воду в ручье босой ногой.

Налия, никогда в жизни не начинавшая разговор первой, вдруг сказала:

− Был дождь, ручей наполнился…

Вот надо же было ляпнуть такую чушь, совершенно не в тему! Не знаешь, что сказать − говори о погоде. Кто вообще придумал это правило?

− Что мне полноводный ручей, когда мне нужен океан? – с тихой досадой сказал человек и пошел прочь. Голос у него был очень низкий и глубокий, в нем, казалось, таилась мудрость веков, голос прямо под стать внешности. Но он был в лодке. И он тоже нес какую-то чушь. При этом в его устах она звучала даже адекватно. Загадочно.

Налия удивленно смотрела ему вслед, пока его фигура не растворилась вдалеке. Тогда она повернулась к Кэйангу с немым вопросом в глазах.

− Его называют Человек в лодке, − начал он.

Она всплеснула руками:

− Вот это поворот…

− Давным-давно он построил лодку и надел ее. Когда он вырастал, он строил для себя новую лодку, подходящую по размеру. Никто уже не помнит, когда его в последний раз видели без лодки. В итоге он научился делать для себя лодки так, что они выглядят продолжением его тела. Вот как-то так, − Кэй весело посмотрел на нее, растерянно хлопающую ресницами.