Повелители сумерек

Безусловно, основоположником «вампирской» литературы в России следует считать Алексея Константиновича Толстого, чьи повести «Упырь» и «Семья вурдалака» занимают почетное место на полке любого поклонника «литературы ужасов». Упыри неоднократно упоминаются в «Песнях западных славян» Пушкина, повестях Гоголя, появляются на страницах «Красногубой гостьи» Федора Сологуба, «Замка Грон» Александра Грина, «Мастера и Маргариты» Михаила Булгакова… Однако для отечественной литературы вампир до последнего времени оставался персонажем проходным, второстепенным — куда больше наших классиков интересовали призраки, ведьмы и разного рода «темные двойники». Меньше повезло, пожалуй, только оборотню, которого русские классики и вовсе не жаловали.

Этот скудный ручеек окончательно иссяк во второй половине тридцатых, после создания Союза советских писателей и утверждения социалистического реализма как главенствующего художественного метода. Отныне вампиры стали упоминаться лишь в ироническом контексте, как Дракула в комментариях к повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» («Дракула, граф. Знаменитый венгерский вурдалак XVII–XIX вв. Графом никогда не был, совершил массу преступлений против человечности. Был изловлен гусарами и торжественно проткнут осиновым колом при большом скоплении народа. Отличался необычайной жизнеспособностью: вскрытие обнаружило в нем полтора килограмма серебряных пуль»). Грубо говоря, упырей в СССР не было — как секса. Приведу только одну деталь: «Дракула» Брэма Стокера, давно ставший к тому моменту мировой классикой, был переведен в Советском Союзе лишь в самом начале 1990-х, в свободолюбивой Прибалтике, притом что «Франкенштейн, или Современный Прометей» Мэри Шелли, к примеру, переиздавался неоднократно.

Возрождение вампира началось лишь после распада СССР. Первым отечественным произведением о «не-мертвых», заслуживающим особого внимания, стал рассказ Андрея Лазарчука «Мумия» (1991), в котором лозунг «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить!» получает буквальное и довольно жуткое воплощение. В этом небольшом, но чрезвычайно важном для нашего исследования рассказе Лазарчук обозначил одно из магистральных направлений развития «вампирского» жанра на территории бывшего Советского Союза: социальная фантастика, в которой ночной кровосос выступает в роли метафоры противоестественного, кровавого, но тем не менее продолжающего свое существование режима. Эту линию развили Андрей Столяров в римейке лазарчуковской «Мумии», Василий Щепетнёв в цикле «Черная земля», отчасти Олег Дивов в «Ночном смотрящем». В 2006 году Виктор Пелевин несколько переосмыслил тему, однако и его «Ампир V» несет все тот же социально-критический заряд.

Куда популярнее вампир у авторов, пишущих героическую или городскую фэнтези («Дозоры» Сергея Лукьяненко, цикл «Киндрэт» Алексея Пехова, Елены Бычковой и Натальи Турчаниновой, «Снулль вампира Реджинальда» Генри Лайона Олди и т. д. и т. п.), юмористическую и любовно-романтическую фантастику. Но в данном случае он, как правило, вылеплен по традиционным лекалам и мало отличается от своего европейского или североамериканского собрата. Порой фантасты пытаются вернуться к истокам, почерпнуть вдохновение в славянском фольклоре, но получается это у них не слишком убедительно: Брэм Стокер уже проделал подобную работу более ста лет назад, и любая попытка пройти тем же путем, что и автор «Дракулы», будет сегодня восприниматься как более-менее талантливое эпигонство. До сих пор многие продолжают видеть в «не-мертвых» представителей элиты, политической или финансовой, но, справедливости ради, то же происходит и на Западе, где привилегированное положение «ночных охотников», их особый статус подчеркивали еще писатели-романтики.

Десятилетия господства соцреализма не пошли на пользу хоррору вообще и «вампирской» литературе в частности. Там, где англо-американские авторы могли спорить с классиками жанра, использовать их открытия, предлагать свои трактовки общеизвестных сюжетов (как Ким Ньюман, например), нашим соотечественникам приходилось начинать с нуля — или писать, одним глазом поглядывая на Запад. Но, как я уже упоминал, вампиры не признают границ постепенно они отвоевывали место под луной и на «одной шестой части суши». Тем более что интерес к носферату в экс-СССР возник нешуточный, как ко всему новому, непривычному, с оттенком сенсационной скандальности.

Подводя итоги, можно констатировать, что к сегодняшнему дню Россия благополучно влилась в великую семью народов. Глобализация победила: буквально за каких-то двадцать лет кровососы всех мастей оккупировали территорию СНГ и шустро заняли все свободные ниши. «Не-мертвых» легко можно встретить в лесах и на горах, на ночной дискотеке и в покосившейся деревенской избушке, в шикарном лимузине и в зловонном канализационном коллекторе. Историческая справедливость восторжествовала, отставание от «цивилизованных стран» преодолено ударными темпами. Жаль, конечно, что нашим соотечественникам пока не удалось сказать новое слово в литературе о вампирах, но, будем надеяться, это еще впереди.