Сказка о царевиче и семи девицах (СИ)

— Схлопочет он у меня, — буркнул под нос парень.

Он тут намедни просил серого по делам подвезти, так тот ответил человеческим голосом, чтобы шел царевич на три буквы. Ух, зараза зубастая! Вот и остался без харчей за дерзость. И второй наряд вне очереди, нефиг спать в такое опасное время. Того и гляди мачеха заявится с гостинцами, согласно законам жанра. Так что стоит побыстрее спровадить эту торговку, чтобы двор не занимала.

— Чем торгуете, мамаша? — поинтересовался потенциальный скупщик.

— Вот тебе товар, лови! — и к царевичу наливной, золотой дюже аппетитный шар летит. — Скушай яблочко, мой свет, на последний свой обед.

Покрутил он фрукт в руках, рассмотрел так и эдак. С виду яблоко было чудесное, с румяными бочками, соком сладким налитое. Так что каждый, кто взглянул на него, хотел отведать, аж слюной истекал. Нутис, отведаем фруттис, как говорится. Поднес Елисей пищевой продукт к лицу, к губам алым приблизил, рот открыл.

— Да нафига нам это добро, — говорит равнодушно, — у нас таких полный алтарь. И запульнул обратно. — Чего еще есть?

— Хороший товар у меня, первого сорта, — засуетилась женщина, когда поняла, что по-быстрому не прокатило. — Вот шнурки, тесемки разноцветные, гребни для волос, — но видя, как морщится парень на все эти цацки бесполезные, последнее средство убиения разрекламировала: — Или вот гляньте, мил-человек, ваши жены будут в восторге, если такой подарок свадебный им преподнесете.

— Это что за хрень? — вопрошает привередливый покупатель, видя острую деревянную утолщенную к нижней трети.

— Самая полезная в хозяйстве вещь! — агитирует женщина, подбираясь все ближе и ближе. — Одно из древнейших средств производства — приспособление для ручного производства пряжи у окна. Веретено называется! — и она молниеносным движением колет царевича прямо в палец.

А в составе, в котором всю ночь вымачивалось средство для прядения, было столько снотворного, что сто лет проспать можно. Ясен пень, что мужика вырубило моментально. Вместе с ним и все, кто был в замке, заснули мертвецким сном: пылевые клещи, тараканы, жучки-паучки и прочая домашняя живность.

А мачеха со зловещим хохотом, переходящим в визг на низких децибелах, когда охранник куснул-таки ее за ягодицу, бодренько почапала обратно во дворец. Довольная до опупения, что так легко удалось провести простачка-дурачка.

Как раз возвращались в ту пору сестры с молодецкого разбоя. Понятное дело, где ж еще девицам на выданье пропадать, как не разбойничать? Жить-то на что-то надо.

Им навстречу волк бежит и грозно воет.

— Не к добру то! — сестры молвили, вбегая. — Что ж случилось тут такое? — все испуганно вскричали, а волк к веретену стремглав.

Ну тут, понятное дело, бабский вой, слезы в три ручья:

— Помеееееер жених дорогой! Ааааааа!

Только потеряв что-то, понимают люди его нужность и важность. Вот и сестрички прозрели в одночасье, осознав всю глубину своей любви и устроенной жестокой жизнью подлянки.

Пострадав на полную катушку три дня и выплакав все слезы, положили царевича в гроб, обвешав хрустальными висюльками с люстры. Отнесли в лес, подвесили на цепи к шести ветвям елки раскидистой. Сами начали землю копать под могилу. А грунт мерзлый, не желает раскапываться. Что ж делать? А так и оставили гроб под елкой, пусть повисит до весны.

И только решили обратно во дворец возвращаться, как жужжание какое-то:

— Дурачины вы, простофили! — пропела оторопевшим девицам маленькая крылатая фея. — Неужто не видите, что не умер ваш суженый, а просто заснул глубоким сном. И разбудить его может только настоящее чудо — волшебный поцелуй. Но если… Ей, куда же вы?!

Но девушки ее уже не слушали. Отталкивая друг друга локтями, они со всем прилежанием лобзали уста жениха.

Причем состояние его было весьма неоднозначным. С одной стороны, парень вроде как спал. Но при этом все чувствовал и осознавал, только пошевелиться не мог. И такое поцелуйное внимание к своей персоне заценил. Только вот навеянный колдовством сон и не думал оставлять тело неосторожно попавшего под недобрые чары.

— Может мы его не туда целуем? — пробормотала одна из девушек, видя, что эффекта их действия не возымеют.

Это изречение стало руководством к действию для расторопных девиц, норовящих стянуть с не вовремя заснувшего скрывающую естество одежду.

— Стойте, стойте! — заполошно летала вокруг фея, пытаясь остановить творящееся безобразие и вразумить девиц. — Поцелуй должен быть исполнен волшебным персонажем! К тому же есть ограничения по времени.

— Так мы бы его сейчас волшебно удовлетворили по-заморски, — возразила Ярослава. — вмиг бы проснулся от оргазма.

— Да послушайте же вы! — закричала пытающаяся помочь добрая волшебница. — Если Елисея не поцеловать как следует для снятия заклинания, то он навечно останется под елкой. Причем сделать это нужно обязательно до конца года, иначе… станет царевич царевной.

На этих словах несчастный молодой человек внутренне заорал от ужаса. Ведь ему весьма нравилось быть мужчиной, и менять пол он совершенно не собирался. Вот угораздило же взять в руки вредоносную вещь!

Да и девушки, его обступившие, явно закручинились. Получить вместе мужа новую сестрицу никому не хотелось.

— Волшебный персонаж должен поцеловать, говоришь? — задумчиво проговорила Берислава, оценивающее оглядывая насторожившуюся феечку. И только та попятилась испуганно — хвать ее за стрекозлиное крылышко. — Целуй немедленно! Иначе обкорнаю тебе твои леталки.

А как же, добрые дела наказуемы.

— Ой, — взвизгнула фея, окутавшись облаком сверкающих звездочек. — Чудо должно быть новогодним. Только так и никак иначе! — выкрикнула она вместо прощания.

Делать нечего, собрались девушки в путь-дорогу дальнюю. До самого города Устюга их путь лежит. Как раз там и проживает живое воплощение зимнего праздника — Дед Мороз со Снегурочкой. А дней-то мало-мало осталось. Эх, не успеть им к сроку…