Миллион лун

— Пропуск в миры, говоришь? И у всех работников такие пропуски?

— Убери. Вечером достанешь. Когда придет время, да? — Степа подмигнул.

В это время подошла девушка Ксюша с подносом, поставила перед нами две тарелки с пюре и мясом по-французски, несколько ароматных булочек и два граненых стакана с томатным соком.

— Грибов сегодня нет, — сказала Ксюша, — есть сухофрукты, будете?

Степа поморщился.

— Мне можно немного, — поспешил сказать я, прежде чем Ксюша ушла.

Девушка одарила меня милой улыбкой. Степа закатил глаза.

Последующие несколько минут мы ни о чем не разговаривали, потому что ели. Готовили здесь превосходно, хотя, может, я слишком давно не ел ничего стоящего. Но с другой стороны, плохая еда, она и в Африке плохая еда. Даже умирая от голода, я бы не взял в рот, к примеру, сырую рыбу или кусок мяса с кровью. Не переношу. А мясо по-французски оказалось очень даже ничего.

— Туристы, наверное, хорошо платят, — сказал я, собирая остатки пюре кусочком булочки.

— Наверное, — пожал плечами Степа, — я об этом не задумывался. Мне сказали, что еда и постель в гостинице бесплатно, вот я и не забиваю голову. Зачем, да? Деньги платят, интересных вещей миллион, скучать не приходится. Что еще надо для счастливой жизни?

— А эти туристы, какие они?

Степа оторвался от усердного разрезания вилкой мяса и задумчиво потер переносицу:

— Действительно… Черт его знает… Это я в первые дни удивлялся, обращал внимание на зеленую кожу или ласты… а сейчас и не замечаю. Обычные клиенты, как в любой гостинице. Кто-то хочет лед в ванную, кому-то подавай русский красный борщ, и чтобы обязательно с салом. Третьи требуют Dvd-плеер и много-много дисков, сидят дни напролет, фильмы смотрят… — лицо Степы расплылось в задумчивой улыбке, — был у меня один клиент из номера18-а. Он собрал всю коллекцию КВН на dvd и просил их хранить в отдельном шкафчике, для него. Как приезжал, сразу включал и смотрел подряд от начала и до конца. Вот, а ты спрашиваешь, какие они, да.

Видимо, я оказался сподвижником Степы для каких-то внутренних размышлений. Он оторвался от еды, стал тереть затылок рукой с зажатой в ней вилкой и углубился в себя. Решив разрядить обстановку, я спросил:

— А Рита Львовна рассказывала про Сьерру…

— Про которую? — мгновенно оживился Степа.

— Их много?

— Две!

— И обе пришельцы?

— А, ты про эту… Да, есть такая. Не советую встречаться, особенно в первые полгода работы. Заклюет.

— Клювом?

Степе расхохотался так громко, что я понял, выражаясь языком биатлонистов, что «угодил в молоко».

— Клювом, да? А, что хорошая идея! Приедет к нам Сьерра погостить, я ей так и скажу: госпожа пришелец, мол, а у вас теперь клюв есть! И укажу на тебя пальцем.

— А потом?

— А потом мы тебя не найдем! — захохотал Степан.

Я терпеливо переждал бурю хохота, потом Степа продолжил:

— На самом деле тут все серьезно! — сказал он, — Сьерра Первая, как она себя называет, наш постоянный клиент. О планете, с которой прибывает Сьерра, знает только Игнат Викторович, как и персональные данные о ней. Мы, простые смертные сей гостиницы, можем только догадываться и наблюдать. Но я-то тут работаю четыре года, да? Поэтому я виделся с Сьеррой шесть раз! И могу с гордостью сказать, что я единственный, кто выжил после встречи с ней.

— Выжил? — ужаснулся я, и был награжден еще одной порцией веселого хохота.

— Образно выражаясь! — отсмеявшись, пояснил Степа, — остальные уволились. У большинства был нервный срыв, половина ушла без объяснения причин. Двое обнаружили постоянное дергание века. У одного случилась истерика, которая, кажется, не прошла до сих пор. Все после общения с Сьеррой, как она себя называет, Первой.

— Да что в ней такого-то?

— Она стерва. — коротко пояснил Степа житейским тоном, — инопланетная стерва. Представь себе целую планету стерв. Там живут одни стервы. Работают стервы, спят стервы, убираются стервы. И вот Сьерра Первая — самая стервозная стерва на этой планете. Стервозность — это не черта ее характера, это ее жизнь, да! Не дай бог тебе встретиться с Сьеррой, пока ты юн и неопытен! Она отобьет у тебя желание общаться с представительницами противоположного пола надолго! С пришельцами тем более. Думаю, ты вообще долгое время не захочешь ни с кем общаться. Запрешься в своем номере, и будешь ходить голым, рисовать на салфетках чертежи самолетов и пускать слюни. Психом станешь, да.

В это время милая Ксюша принесла сухофрукты в тарелке, открывшие моему сознанию путь в прошлое, к воспоминаниям о временах бурной и недалекой молодости, когда я только что поступил в университет и, по глупости, питался в университетской столовой. Потом я понял, что через полтора квартала от ВУЗа есть приличная и недорогая кафешка, в которой тарелка супа стоила в пять раз дешевле, чем бутерброд с сыром в столовой университета. Там же работала добрая и чрезвычайно полная кухарка тётя Дина, которая каждый день приносила «бедным студентам» пакет сухофруктов совершенно бесплатно. Стоит ли говорить, что через несколько месяцев эти сухофрукты уже никто не мог выносить, но, поскольку отказывать доброй тёте кухарке было стыдно, пакеты с плесневелыми сухофруктами очень быстро заполонили контейнеры для мусора за университетом.

— Да, — сказал Степа, глядя на тарелку, которую я пододвинул к себе, — разные бывают пришельцы. Почти как люди. Одни хорошие, другие плохие. Всякие. Они от нас, от человеков, отличаются только цветом кожи или какими-нибудь дополнительными конечностями. А в отношении… такие же точно.

— А я видел монстра, с волосатыми лапами… в тринадцатом номере, — сказал я.

— Когда? — заинтересовался Степа.

Пожевывая сухофруктами, я вкратце рассказал Степе утренние события.

— Колесникова, говоришь, да? У, бестия! — произнес Степа, но не зло, а наоборот, с нотками тихой зависти в голосе, словно он был бы тоже не против открыть какой-нибудь запрещенный номер и поглядеть, что из этого выйдет.

— Кстати, о запретах. Есть несколько запрещенных вещей, которые в гостинице делать нельзя. — сказал он, ковыряя вилкой в мясе, — перво-наперво, усеки, по ночам из гостиницы ни ногой. Советую даже в холл не выходить.

— Почему?

— Нельзя и все. Для твоего же здоровья лучше будет. Да и вообще, даже если захочешь, не получится. Там множество нюансов, о которых тебе знать необязательно… Так, что еще?.. — кусок мяса по-французски, наконец, перекочевал с вилки в рот, Степа стал меланхолично жевать, — чердак и подвал для сотрудников закрыты. У нас даже ключей нет. Почему, я не знаю, но Игнат Викторович запретил лично. Потом, завтра с утра получишь инструкцию в бумажном виде о правилах общения с пришельцами. Это в довесок к тому «кирпичику», которым тебя снабдила Рита наша Львовна. В бумагах полный перечень миров, с которыми мы работаем и краткая специфика общения с отдельными индивидуумами. В гостинице наработана своя клиентская база, поэтому туристы, как правило, все хорошие знакомые, но случается, что приходят и новички, а они не всегда адекватно реагируют на наш мир, да?

— Возможно, — пожал плечами я.

— Есть некоторые исключения. Иногда появляются богатые особы, которые считают, что раз они заплатили деньги, то мы вокруг них должны бегать и выполнять каждый их каприз.

— А разве это не так?

— Все так, да, но есть особенно капризные особы. — Степа хитро прищурился и произнес приглушенным голосом, — например та же Сьерра, о которой на ночь лучше не упоминать. И много еще подобных. Всякие мажоры, молоденькие дети богатых инопланетных родителей. С ними вообще нужно держать ухо востро. А то недосчитаемся призраков, ищи их потом за дверьми. Случаи же, они разные бывают, да.

Я промолчал, переваривая обильный поток информации, вылившийся в течении последних пары минут.

— Что еще… — пробормотал Степан, теребя волосы на лбу, — что-то забыл, точно… про тринадцатые номера знаешь… а! Нельзя вступать в половую связь с пришельцами! Ни в коем случае!