Дочки-матери

На Фэнси я в первое время вообще не могла смотреть. И не могла понять, почему он себе этот кошмарный шрам не только не заполировал, а еще и подсветил красным. И зачем у него это красное свечение из синтетического глаза. В сумерках выглядит вообще ужасно. Просто сказочный бес какой-то. И я, между прочим, до сих пор такого мнения. А этот фрукт — и нечего ухмыляться — сообразил, что у меня от его вида шерсть дыбом встает, и взял моду подходить со спины и трогать за плечо.

Я ему три раза обещала, что уши оторву, если он еще раз так сделает. А на четвертый он говорит:

— Знаешь, если до сих пор уши целы, то им уж ничего не грозит. Я че, не вижу — тебе тоже прикольно.

— И убеждать тебя без толку, — говорю, — и насчет морали ты не в курсе.

А он только ухмыляется.

Но что интересно — они меня все цепляли разными способами, но они и друг друга постоянно цепляли — и я поняла, что это у них такая игра. Кто первый выйдет из себя — тот и продул. Поэтому перестала показывать эмоции по поводу, тем более, что они сами так делают. И очень быстро почувствовала, что эта дикая компания довольно легко может быть компанией моих товарищей. Мне было смешно и уютно. Вообще, они были по-настоящему дружелюбны. Они пили разные виды яда, смертельные даже по запаху — и порывались угостить меня, а любые попытки заметить, что употреблять эти штуки в пищу неполезно, веселили их до упаду. Еще они вдыхали наркотический дым — и предлагали мне, а я, наученная опытом с напитками, даже не заикнулась, что это вредно, просто отказывалась поделикатнее. Потом Бриллиант предложил мне пластик жевательной резинки. Я хотела взять — но у них были такие заговорщиские физиономии, что передумала, и, как потом выяснилось, правильно сделала.

И, в конце концов, Бриллиант положил мне руку на плечо, проникновенно посмотрел в глаза и спросил, не тяготит ли такое просветленное существо, как я, присутствие толпы грешников вокруг.

— Знаешь, — говорю, — мне ж звездолет надо покупать. Я же не могу с вами на ваши дела летать на старом грузовике, у которого вся электроника выгорела. А если я буду пробовать все, чем вы угощаете, я себе бумажный самолетик куплю, а отдам за него все свое имущество.

Вокруг зааплодировали.

Козерог говорит:

— Ты че, прямо сейчас собираешься? Да брось, завтра сходим. Я одно место знаю.

Рыжий тут же сказал, что тоже знает одно место и ему завтра туда тоже нужно. И Фэнси опять меня сзади подтолкнул и опять-таки пообещал одно место. И Бриллиант сказал, что завтра лично устроит мне экскурсию по всем здешним интересным местам, и опять предложил жвачку.

— А, Мать с тобой, — говорю. И взяла.

Что в тот вечер было дальше, я помню очень смутно.

Сначала мне, вроде бы, было очень смешно, что у Бриллианта железки на бровях, и я показывала на него пальцем и объясняла, что у нас на Аллариа серьги носят в ушах, а не где попало. Потом я обнимала Козерога и говорила, что он — мой лучший друг, и что вот мы сейчас загоним мой груз, и купим крейсер, и отправимся куда-нибудь странствовать — и это все еще было очень смешно. А Козерог гладил меня по голове и говорил что-то непонятное, но забавное.

Потом Рыжий налил мне чего-то, и я выпила. Оно оказалось на вкус, как жидкий огонь, и мне стало горячо — я чуть не выплюнула половину, но кто-то постучал меня по спине. Я сказала спасибо, и тут мне стало ужасно грустно, и я расплакалась и сказала Рыжему, что люблю Котика, но понимаю, что дело это безнадежное.

И Козерог сунул Рыжему кулак под нос, обхватил меня под мышки и поставил на ноги. Потом мы, кажется, куда-то шли втроем, и я то смеялась, потому что ноги у меня завязывались в какие-то странные узлы, то плакала и говорила, что я — урод несчастный, и что ничего хорошего у меня в жизни не будет.

Потом я, вроде бы, сидела на чем-то мягком и пила что-то горькое и горячее, а Козерог говорил, что Котика лучше оставить в покое, потому что иначе Чамли взбесится, а он и так от меня не в восторге. А я, насколько слушался язык, пыталась объяснить, что не собираюсь никому себя навязывать, а уж тем более — Котику, а на Чамли я плевать хочу.

Рыжий спросил что-то о моих приключениях с мальчиками, а я, как будто, еще успела сознаться, что если и были приключения, то только с девочками, что моя подруга погибла в космосе, что в любви мне не везло по жизни и что я ни на что уже не рассчитываю. И говоря все это, я ревела в три ручья, и Козерог сказал, что мне надо поспать, и я согласилась, и легла на что-то, свернулась клубочком и моментально заснула.

Проснулась я у Козерога в каюте, на койке поверх одеяла, в скафандре. И было у меня такое чувство, что моей садовой головой вчера забивали гвозди, а во рту у меня обжились мыши и напачкали. И весь мир вокруг плыл и покачивался.

И прошло минут десять, пока я не начала видеть в фокусе.

На голографической картине над рабочим столом вовсю светило незнакомое розовое солнце, но звездолет так и стоял на космодроме — поручусь. А Козерога в каюте не было.

Я встала, поправила койку потщательней, хотела поменять белье, но не нашла, где у него утилизатор. Поэтому оставила все так, как есть, и отправилась искать, где можно умыться. На душ в чужом корабле я надеяться не посмела.

Я как раз заканчивала приводить себя в порядок, когда Козерог появился в дверях отсека. Смотрел он на меня огорченно и сочувственно.

— Ты, вот что, — говорит, — ты не бери в голову. У тебя просто иммунитета нет.

— Жаль, — говорю.

— Башка трещит? — спрашивает.

— Угу, — говорю. — Еще как.

И тогда он мне протянул флягу, а я инстинктивно отшатнулась.

— Не дергайся, — говорит. — Это — нейтрализатор. По уму тебе еще вчера надо было дать, но пока я сообразил, ты отключился. Сволочь Рыжий все-таки — тэффское пойло неподготовленным людям нельзя давать. Оно того… как бы… на прогоны пробивает. Просто сыворотка правды, блин…

Я отпила очень осторожно. Но полегчало почти сразу же.

— А ты где спал? — говорю.

Пожал плечами.

— Да там…

И вид виноватый. И ничего о вчерашнем не говорит. И я решила тоже молчать.

— Мне надо уран продать, — говорю. — Мне машина нужна, оружие. Ты говорил, что место знаешь.

— Пойдем в штаб, — говорит. — Надо с Базаром связаться.

— А Базар, — говорю, — это кто? Или — что?

Ухмыляется.

— Общепланетная коммерческая информационная директория, — говорит. — Можно и прямо из крыльев, но тут база выйдет меньше. Там общая, всей стаи, она круче.

Я подумала и говорю:

— Нет, давай лучше прямо отсюда.

И мы пошли в рубку, и оттуда связались со спутником, в который на орбите чуть не вмазались, а он нас вывел на эту директорию с варварским названием.

Я надеялась получить плату за уран в мортисянских деньгах — во-первых, я знала, сколько он в них стоит, во-вторых, я знала, как они выглядят. Я решила, что так меня будет труднее надуть. Но скромные мечты не сбываются.

Мы начали читать объявления о покупке урана.

О деньгах речь тут вообще не шла. Я поняла, почему эта система называется Базар.

За уран предлагали черный жемчуг и полевые синтезаторы, рубины, комплектующие для йтенских внутриатмосферных флишей — знать бы, что это такое — и средство для выведения каких-то труднопроизносимых паразитов, компоненты для биоблокады, шоколад, искусственные почки с инструкцией по пересадке, киборгов любого назначения и внешности, некий убойный синтетический наркотик — из расчета «грамм за грамм», лекарство от рака, дрессированных жуков с Крины, афродизиаки, золото в слитках с маркировкой Лавийского Имперского Национального Банка, двигатели для авиеток и девственниц из какого-то варварского мира (фотография образца прилагалась)…

Через десять минут у меня голова пошла кругом, а список еще и к середине не приблизился.

— И что мне потом делать с этими жуками, девственницами и запчастями? — спрашиваю.

А Козерог ухмыляется.

— Да что хочешь, — говорит. — Можешь использовать, можешь на крылья обменять. Но я на твоем месте поискал бы такие объявления, где уран хотят за звездолет. Это вернее. Посмотри ближе к концу.