Космиты навсегда

— Как со стороны все просто, — сказал я, подливая в рюмки водку. — Инсценировали, сорвали план и всех победили! Участвовать в этом изнутри было не так уж и радостно.

— Ладно гнать-то, — весело изрек Похмелинский, поддевая вилкой маринованный огурец, — ты только и делал, что пьянствовал, дурь долбил да с фашисткой потел. Ах да, еще ты пару раз стрельнул в папашу…

— А как же инцидент с тисками? Про мои многострадальные яйца телевизор подло умалчивает! А ведь это центральный момент в борьбе с ГБ, ключевой даже!

— Подумаешь… большое дело! Яйца не отвалились — вот и радуйся, к тому же, судя по чересчур довольной роже Герды, с твоими шарами все в порядке. Герда?

— Фсье нисчьях! Дас ист фантастишь!

— …Благодаря оперативным мероприятиям удалось вскрыть намерение КГБ произвести авианалет и массированную атаку напалмом по скоплениям демонстрантов во всех крупных городах. Верные СМЕРШу части ВВС нанесли удар по аэродромам противника и предотвратили нападение, которое могло унести сотни тысяч людских жизней…

— Слишком пафосно. Я бы сказал, что гебистскую авиацию расхерачили в говно на аэродромах, гебисты поджарились в собственном напалме и теперь срочно надо выписать из Африки пару сотен оголодавших людоедов, дабы те сожрали подкопченные трупы — в Африке с провиантом туго, а тут добро пропадает…

— …повлекли за собой драматическую развязку. 28 сентября в 23:40 последние обороняющиеся части, преданные КГБ, подняли белые флаги…

— Я в это время героически прятался под досками за гаражом! — гордо сказал я.

— А я изображал из себя смертельно раненого в госпитале! — ответил полковник.

— Я била ф парьикмахерьской! — сказала Герда.

— Охренительные герои, — уныло резюмировал Сика-Пука, — уловили иронию? Выпьем! Я в этом тоже поучаствовал, я Пронина спасал. Тьфу ты, мать вашу за ногу! Мне теперь одна дорога — в Ирак.

— Или в СМЕРШ. Наплюй на свое убогое ЦРУ, у нас больше платят! К тому же выбора у тебя нет, — если не перейдешь к нам, то мы перешлем в твою контору документацию о твоем награждении орденом Красного Знамени с описанием подвига. Пускай ЦРУ гордится своим героем! Выпьем!

— …по приговору трибунала расстреляно 2668 человек, среди них офицеры и генералы вооруженных сил, КГБ, МВД, а также руководители крупных организаций ревизионистов…

— Быстро вы провернули «ночь длинных ножей», очень оперативно.

— А чего тянуть кота за яйца?

— Полковник, не говори мне про яйца, с некоторых пор это для меня больная тема!

— …шеф КГБ Бокатин смещен и арестован. Рассматривается вопрос об упразднении КГБ, экспертная комиссия разрабатывает вопрос, как, в случае ликвидации КГБ, избежать монополии и застоя власти…

— Не вопрос! На пост генсека будут баллотироваться шефы МВД и СМЕРШа, — прокомментировал Похмелинский.

— …сегодня, на внеочередном пленуме, смещен и взят под стражу прямо в зале заседаний генеральный секретарь ЦК КПСС. Участь Бутина и Бокатина решалась на расширенном заседании военного трибунала, обое приговорены трибуналом к высшей мере социальной защиты. Приговор исполнен сегодня в 17:20.

— Не вижу повода не выпить!

— …исполняющим обязанности генерального секретаря назначен генерал-лейтенант Илья Александрович Абакумов…

— Почему не Пронин?

— У него звание ниже, но ничего, выборы не за горами.

— Наливай!

— Пронин — наш генсек. Ура!

— Ура!

— Hеil Pronin!

— Товарищ полковник, разрешите обратиться, — отрапортовал некто из группы обеспечения пьянки.

— Обращайтесь.

— Колумбийские товарищи просят разрешения побеседовать с Гердой Магдаленой фон Шлоссе и Яном Алексеевичем Прониным.

— Зови и обеспечь чистые приборы и тарелки! Сегодня мы гуляем!

В зал вошли двое смуглых дядек, их провели к столу и усадили напротив нас. Похмелинский не позволил говорить им о деле, пока они основательно не нализались «штрафными» дозами… за Победу…

— Эй, амиго, вы должны подписать это. — Колумбиец передал мне какой-то контракт.

— Что это?

— Мы готовы платить вам два процента от намеченных доходов, по проценту каждому.

Я пробежал глазами контракт. Дельцы собирались использовать возможности «межгалактической» технологии Колумбийского метро для грандиозного увеличения своих доходов. Помимо торговли своим национальным продуктом — кокаином — предусматривалось создание оздоровительных туров, так как выяснилось, что перемещение «туда и обратно» полностью исцеляет от всех болезней, начиная от насморка и заканчивая неоперабельным раком; единственное исключение — кариозное повреждение зубов. Нам с Гердой предлагалось по проценту за «авторские права», причем вне зависимости от того, в каком мире будем находиться.

— Откуда такая щедрость? — спросил я, и Похмелинский заржал, как сумасшедший, а колумбийцы поникли.

— Личная оч-чень убедительная просьба твоего папика, — весело сказал полковник. — Расщедрился… за чужой счет.

Мы с Гердой подписали контракт… Еще бы! Если гарантом положенных выплат является ужасный Пронин, то это можно подписывать… После подписания колумбиец выложил на стол четыре пакетика — два красных с желтой звездочкой и два белых с черной свастикой; на двух стояла пометка «+», на двух — «-». Те, что со звездочкой, передали мне, а со свастикой — Герде, также нам дали по маленькой курительной трубочке черного дерева.

— Отработка технологии завершена. «Плюс» — вернет вас домой, в ваш мир и ваше время с учетом проведенных здесь дней. «Минус» — это если захотите вернуться сюда.

— Тоже личная просьба Пронина?

— Настойчивая просьба. И еще — для вас это сработает только на станции прибытия.

— Старые сараи на холме?

— Да, только там. Также вы сможете, если захотите, отправиться в одно и то же место. Для этого хватит одного пакета, надо лишь взяться за руки.

Колумбийцы встали из-за стола, попрощались и вышли из зала, а через минуту ко мне подошел боец группы обеспечения и шепнул мне на ухо, что меня ожидают у входа в зал. Я вышел за дверь.

— Есть еще одна, конфиденциальная просьба товарища Пронина, — сказал колумбиец и передал мне серенький пакетик. — Здесь продублирован состав, который привел тебя сюда, а по пути подхватил немку. Это невероятный сбой ментальной проекции, но мы его просчитали. Если понадобится, то это вернет тебя сюда вместе с немкой, даже если она будет находиться далеко во времени и пространстве. Пронин настоял, чтобы это средство было у тебя, зачем это нужно, я не знаю…

***

Долгих проводов мы не устраивали. Пронин лишь хлопнул меня по плечу, выразил надежду, что я однажды вернусь и мы навестим мать, после чего велел мне проваливать к черту, пока он не передумал меня отпускать…

В Брест нас с Гердой доставил Сика-Пука на докторском катафалке, и мы остановились в той же гостинице и в том же номере. Странное чувство: мне показалось, что я был здесь очень-очень давно, лет сто назад, не меньше. Потом я опять остался один — Додик увез Герду в Третий рейх на свидание с Генрихом Марвином фон Шлоссе.

Пока они отсутствовали, я сидел в номере, паковал вещички и пялился в телевизор, наблюдая, как проходит «Восстановительный период». Гостиницу я покидал всего один раз, чтобы подкупить сувениров и растратить оставшиеся у меня советские рубли. Свою премию в виде наличных долларов, которую я слупил с Пронина вместо медали «За отвагу», я уже запаковал.

Все тот же вахтенный, увидев меня, смертельно побледнел, вытянулся в струнку и козырнул.

— Вольно! — скомандовал я.

— Операция, которую вы провернули в Киеве, восхитительна! — льстиво сказал он. — Даже я в вас не распознал агента СМЕРШа.

— Продай-ка мне еще пару корабликов той чудесной травы, — сказал я, и вахтенный побледнел еще сильнее.

— Это незаконно… — проблеял он.

— Пристрелю. — Я вытащил из-за пояса свой верный «Магнум». — По обвинению в ревизионизме. Смекаешь?

Перепуганный вахтенный принес два спичечных коробка с коноплей, отдал их мне, но деньги брать наотрез отказался, — дескать, это подарок, дескать, СМЕРШ он любит до полного безумия и на его милосердие уповает, а ревизионисты ему ненавистны до омерзения.