Поход клюнутого

Вплоть до самой развилки Бинго не подавал признаков присутствия – единственно, пару раз попытался задрать ногу на седло и стащить сапог, когда пальцы на руках у него кончались, но оба раза сбивался и с раздраженным шипением начинал сначала. Торгрим поглядел прямо и направо, пытаясь решить, какую дорогу все-таки избрать, и не удумал ничего лучше, чем вытащить монетку.

– Орел или решка? – вопросил он Бингхама для честности, хоть и жаль было вырывать гоблина из безмолвного стазиса.

– А, чё?

– Имеешь твердое мнение, куда нам надо ехать? Или, к примеру, куда нам точно ехать не надо?

– Точно не надо нам в Китонию, хотя, говорят, узкоглазые китонки весьма и весьма...

– Забудь. Скажи просто, орел или решка?

– Разве это просто? Вот так скажешь порой, а потом как начнется!.. В давние времена, слышал я, солнце останавливали словом, словом разрушали города. Как города разрушали, сам видел – показал хан саблей на город, сказал: «Разрушить, однако!» – и понеслась.

– Ну, проснулся, – с неудовольствием признал Торгрим. – Куда хоть уходил-то?

– Это я так, вспоминал всякое. – Бинго как мог изобразил смущение. – Ну, вы ж меня подгоняли, чтоб быстрее про свои приключения рассказывал, а так я ж еще много успел. Вот у мага, например, в кладовых было много всякого завлекательного, но непонятного, так я кое-что прихватил, дабы рассмотреть без спешки. Ты не ругайся только и возвращать меня не гони, я боюсь того мага! Магия – это что, но у него нос – что твой клюв, такой вмиг задолбает.

– Да когда ж ты успел? Ты же вроде от него через окно удирал в спешке.

– Точно так и было. Потом в груди защемило, про тебя вспомнил, – ты храбрый, а я тебя позорю трусливым бегством, что бы Морадин сказал? Из клумбы вылез, штаны подтянул и вернулся в башню.

– Только не говори, что мага прибил.

– Да нет, это он меня чуть не того, когда застал на полпути в верхние покои. Насилу через бойницу вывалился, прежде чем он огонь запалил, чуть шею внизу не сломал, всего и успел что дернуть по пути из случайной вазы волшебный ванд. – Бинго закопался в свой мешок и вытащил короткий, в ладонь длиной, толстый витой пруток. – Надеюсь, по крайней мере, что это волшебный ванд, потому что за иные мысли о природе этого предмета ты меня опять бить станешь. Как им орудовать – не ведаю, и ты, кажись, не по этой части, так эту же штуку можно в обменный фонд пустить!

– Ну, тогда поехали все же к реке, – решил Торгрим и повернул направо. – Мажеские штучки дороги, даже если не знаешь, что с ними делать.

– Если не знаешь – то даже особенно, – поддакнул Бинго. – Вдруг оно как раз именно то, что тебе нужно?

– Ну да, ну да. И это все, что ты у мага позаимствовал?

– Типа того. – Бинго помялся. – Ну, то бишь это как есть все, что я прихватил... во второй заход. Но, грюкнувшись, я вроде как обиделся, изрек непотребное, в духе «ужо тебе недолго радоваться, зловредный колдунище», только без единого приличного слова, и вновь зашел, презрев опасности.

Противу воли Торгрим хихикнул, представив себе такую картину, как прущий напролом трусливый гоблин.

– Тебе смешно, – обиделся Бинго. – А третий заход случился самым неудачным и вовсе самым коротким: только я в дыру шагнул, как прямо передо мною жахнуло, и очухался я только через минуту, лежачи через улицу. Взять почти ничего не успел, только вот шляпу прихватил с вешалки.

Из мешка появилась сильно измятая шляпа, расшитая золотой нитью. Бинго попробовал было ее надеть вместо колпака, но шляпа оказалась безнадежно велика и просела ему до самого носа.

– Похоже, маг научил тебя хорошим манерам.

– За манеры не скажу, а вот не ломиться туды, где тебя не хотят видеть, научил накрепко. – Бинго покомкал еще шляпу, пожал плечами и, ухватив за поля, мощным броском отправил ее в полет над огородами, как тарелочку в известной эльфийской игре. – Так что я утерся и пошел оттуда.

– В дом с фонарями?

– Куда глаза глядят. Но как-то так вышло, что глаза опять за башню зацепились.

– И ты еще разок попробовал?

– Ну не так уж я и глуп, как выгляжу. Понявши, что в парадном нам не рады, залез по громоотводу и внедрился через верхнее окошко.

– Это ли не глупость? Снизу хоть падать невысоко!

– Вот тебе хорошо, ты сразу в корень зришь, а мне до этого пришлось доходить путями окольными. Зато наверху маг меня нашел не сразу, я успел понадкусать все яблоки у него в вазе, поваляться на его постели и попользоваться его перегонным кубом и ночным горшком, только, кажется, перепутал их назначения.

– И чем разжился? Не поверю, что хоть раз ты башню покинул без добычи.

– На том стоим. Вот такую картинку раздобыл. – Бинго вытащил из мешка и протянул дварфу небольшой портрет пожилой дамы в массивной золотой рамке.

– Красивая, – рассудил Торгрим вежливо.

– Старовата, на мой вкус.

– Я про рамку. Правда, вся в щербинах каких-то...

– Это я покусал, чтоб в подлинности золота удостовериться. Самое оно, для верности я ее всю изгрыз, живого места не оставил.

– Я уж вижу. – Дварф взвесил картинку на руке. – Ну-с, если от тетки избавиться, а рамку пустить на продажу даже как золотой лом, то финансовое наше положение перестает внушать уныние. Вот только кто бы купил?..

– Кого догоним, тому и продадим. Так вот, маг меня нашел не сразу, а поскольку там было много дверей и перекрытий, то я сумел его обойти и почти до выхода добрался. Но тут он меня таки заметил и жахнул вдогонку чем-то очень магическим. Так что я рядом с первой дырой пробил в стене вторую и, стыдно признаться, с истошными воплями убежал, потому что мне вдогон чудища привиделись. Хоть умом я понимал, что чудища эти наведенные, откуда тут взяться моим домашним, но страшненько стало не на шутку, остановился только через полгорода.

Бинго перевел дух, смущенно поковырял пальцем седло и продолжил:

– Ну, такие пугания я, подумав, расценил как личное оскорбление и вернулся, в припадке решимости даже не заблудившись. Поскольку аж внизу было слышно, как маг на верхних ярусах причитает над своим загубленным горшком... наверное, было слишком жестоко засыпать и заливать в него все реактивы, что случились на лабораторном столике... я опять вошел через дыру внизу, чеканным шагом поднялся до кладовой и взял там чудесный плащик, вот смотри.

Гоблин вытащил из мешка грубо скомканный плащ и встряхнул его, расправляя и демонстрируя. Плащ правда был хорош, искусно расшит по подолу, безо всякой аляповатой ювелирщины, как модно ныне у богатеев. Возможно, даже магический, но инструкции к нему Бинго прихватить не догадался, а по внешним признакам ничего определенного Торгрим сказать не мог.

Бинго недолго думая накинул плащ себе на плечи и горделиво их расправил.

– А поскольку маг так и убивался там, наверху, я покинул башню совершенно добровольно и без принуждения. Это у нас, гоблинов, и называется чистой победой – напасть, нагадить и утечь прежде, чем тебе дадут отпор. Чего же боле, подумал я, чище уже быть не может.

– Ну что ж, это только доказывает, что терпение и труд...

– ...да-да. Но уже через две улицы меня замучила совесть – ты ж сам говорил, что я не дикарь ныне, а этот, при исполнении который... оперполунамоченный! А значит, поступать должен сообразно своему высокому знанию. У нас в цивилизованном мире как? Мало обокрасть, надо еще обокраденного мордой в дерьмо потыкать, заставить себе сапоги лизать и опорочить во всех окружающих глазах, без того победа не засчитана! Так что я повздыхал насчет того, как тяжела и несправедлива моя судьба, да и вернулся.

– И сколько всего раз ты возвращался? – перебил Торгрим. – Уж больно однообразная у тебя история, ее сократить дешевле.

– Все бы тебе дешевле. Я вот как раз считать пытался, да пальцы кончаются!

– Бедный маг.

– Пожалуй, теперь уже да. Сейф в его опочивальне я вскрыть не сумел, зато сумел ему в скважину для ключа забить да обломать сподручную железячину, теперь не вдруг откроет... а кипы бумаг, средь которых могли быть и финансовые документы, всяки векселя да расписки, скорее всего, погибли в пламени.