Мафиози из гарема

– Она еще здесь?

– Кто? – растерялась молоденькая девица и испуганно заглянула под стол.

– Книга, – коротко ответил Иван.

– Ах, вы об этом. – Администраторша была явно разочарована. Открыв один из многочисленных ящиков, она двумя пальчиками извлекла оттуда миниатюрную книжонку и небрежно швырнула на стойку. – Ваша?

– К сожалению, нет. Я просто интересуюсь, – признался Иван, перелистывая странички. Книжка оказалась сборником репродукций каких-то восточных миниатюр.

– Какая жалость, – закатила глазки девица. – Валяется здесь уже больше недели, пыль собирает. Эти киберуборщики совсем распоясались. Тащат мне всякий хлам, будто у меня здесь бюро находок, да еще и объявления клепают, стену пачкают.

– Значит, эту книгу принесли после взрыва?

– Нет, до, – отрезала девица и доверительно понизила голос: – Наши роботы и до катастрофы не отличались хорошими манерами.

– Где же они ее нашли?

– В лаборатории.

– В той самой?! – напрягся Иван.

– Нет, в противоположном крыле. Там как раз ремонт закончили.

– Подождите, подождите… Ничего не понимаю: ремонт ведь начался после взрыва! А второе крыло Института и вовсе не пострадало…

– Так что ж, по-вашему, за помещением нужно ухаживать, лишь когда потолок на пол обрушится? – возмутилась девица. – Нет, милейший, у нас в ИИИ всегда следили за чистотой и порядком. А если вас интересует всякий хлам, – девица брезгливо приподняла книжку закорешок, – то можете забрать его себе, все равно за ним никто не приходит. А у меня и поважнее дела имеются.

Вывалив на стол содержимое объемистой косметички, девица принялась яростно поправлять и без того безупречный макияж, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

Послушно вынырнув из окошка, Птенчиков едва не столкнулся лбом с полицейским, преданно ожидающим окончания разговора.

– Посмотрите, что я нашел. – Птенчиков протянул молодому человеку таинственную книжонку. – Интересно было бы узнать, кому она принадлежит.

– Позвольте мне это сделать, – умоляюще посмотрел на Ивана адъютант. Стыдно признаться, но его приводила в ужас одна мысль о том, что сейчас придется прыгать через смертоносный капкан утилизатора. Уж лучше еще задержаться в Институте!

– О, я буду вам очень признателен за помощь, хоть это дело и не имеет отношения к нашему расследованию! – оживился Птенчиков. – Подумать только, в наше время – и вдруг бумажная книга! Так, знаете ли, хочется найти единомышленников.

Адъютант согласно закивал. Страшный призрак переваривающего его бренные останки утилизатора постепенно отступал. Может, к тому времени, как он сумеет отыскать хозяина книжонки, злополучную дверь все-таки починят и необходимость в подвиге отпадет сама собой…

Птенчиков взглянул на часы:

– Сейчас уже поздновато что-либо предпринимать. Подбросьте меня в Реабилитационный центр и идите отдыхать, а завтра поутру…

– Нет-нет! – горячо запротестовал полицейский. – Я уверен, что и сейчас сумею собрать всю необходимую информацию.

– Вот как? – удивился Иван. – Ну, хорошо: подвезете меня до Центра – и можете сюда вернуться.

И он направился к выходу, собираясь перелезть через громоздкое препятствие. Адъютанта будто огрели по голове: отсрочка отменяется, от подвига не отвертеться!!!

– Мэтр, а вы уверены, что утилизатор не схватит нас за брюки? – просипел он срывающимся от страха голосом.

– Хм… – Птенчиков припомнил оставшуюся нагишом секретаршу. Не хотелось бы разъезжать по городу без штанов! Он оглядел насторожившийся утилизатор и в сердцах плюнул на блестящую панель: – До чего я не люблю всю эту технику!

Утилизатор утробно заурчал, пытаясь распознать степень общественной ненужности попавшего на его поверхность раствора.

– Бежим, пока он задумался! – крикнул Птенчиков перетрусившему полицейскому, и они эффектными скачками покинули пределы ИИИ.

Глава 3

Массивная фигура старшего следователя возвышалась над столом, заставленным разнообразным подслушивающе-подглядывающим оборудованием, будто Эверест, по недоразумению оказавшийся среди капустных грядок. Реабилитационный центр выделил небольшую комнату под нужды полиции, в которую и поступали сигналы с нескольких видеокамер, скрыто установленных в палате таинственного обгоревшего человека, чтобы получать исчерпывающую информацию о том, что там происходит. Впрочем, пока что там не происходило ровным счетом ничего интересного. Человек мирно дремал, совмещая это приятное занятие с полезным: погрузившись по самую шею в регенерирующий раствор, он постепенно обрастал новой кожей. Лицо его было закрыто питательной маской с прорезями для рта, носа и глаз. Рядом с пациентом, заняв позицию, классифицируемую полицейскими методическими пособиями как «утка на гнездовье», притаился лейтенант Забойный. Отчаянно борясь с подступающей дремотой, он периодически принимался сопеть клювом… в смысле, клевать носом, но тут же вспоминал о служебном долге и начинал призывно покрякивать, проверяя потенциальную готовность незнакомца к возобновлению вербального контакта.

Старший следователь не считал нужным лишать себя здорового сна и раскатисто храпел, приведя кожаное кресло-трансформер в горизонтальное положение. Тактичные покашливания Птенчикова, прибывшего в Реабилитационный центр взглянуть на пострадавшего, не возымели должного эффекта. Иван постучал. Пару раз крикнул «извините», выдерживая нарастающее крещендо, потопал ногами и включил мобильный видеофон в режиме будильника. Старший следователь не реагировал. Немного подумав, Иван набрал в грудь воздуха и со всей моченьки гаркнул: «Рота, подъем!» Судя по ассоциациям далекой юности, затерявшейся в конце XX века, полицейский должен был резво вскочить и вытянуться по стойке «смирно», но, вопреки ожиданиям, он лишь устроился поудобнее и сладко причмокнул толстыми губами. Тогда Иван решился на крайние меры – он быстро осмотрел ящики стола и извлек на свет то, что и предполагал найти.

Янтарная жидкость, искрясь в прозрачном бокале, плескалась под самым носом старшего следователя, источая дерзкий аромат коньячного спирта двадцатилетней выдержки. Почуяв любимый запах, следователь зашевелил ноздрями и, медленно приподнявшись в кресле, открыл осоловевшие глаза.

– Вы так стонали во сне! Я решил, что вам плохо, – невинно сообщил Птенчиков, ловко выливая содержимое рюмки обратно в бутылку. – К сожалению, в этой каморке не оказалось нашатырного спирта, пришлось воспользоваться подручными средствами.

– Я… я и не думал спать, – смущенно засопел старший следователь. – Я как раз размышлял об этом запутанном деле.

– И что же вы надумали? – вежливо поинтересовался Иван.

– Вы разбу… прервали мои логические построения на самом интересном месте, – пробубнил он и зыркнул на бутылку с коньяком. – Как удачно, что вы ее нашли. Я, знаете ли, принес ее… э-э, чтобы руки протирать.

– Это новый метод стимуляции мыслительного процесса?

– Ну, в общем, безусловно, – серьезно покивал полицейский. – К тому же никогда не знаешь, какую заразу можно подцепить в этом Реабилитационном центре.

Следователь неодобрительно покосился на монитор. Иван проследил за его взглядом и понял, что прибыл как раз вовремя – потерпевший беспокойно завозился в своем гидрофутляре и открыл глаза. Лейтенант Забойный мгновенно оживился, радостно замахал руками-крыльями, приветливо крякнул и изрек на старотурецком:

– Наконец-то ты проснулся, дружище, а то я уже начал скучать. Как, говоришь, тебя зовут? Что-то я подзабыл…

Разумеется, в столь нехитрую ловушку «шпион» не попался. Он тяжело вздохнул и произнес:

– Увы, стал я подобен старухе, выжившей из ума – не отличаю и четверга от субботы.

– Э, ты мне голову не морочь, я-то точно знаю, что сегодня понедельник, – напрягся Забойный. – Или ты хочешь сказать, что когда-то наряжался старухой? С какой целью? Новогодний маскарад, служебная конспирация, ведение наружного наблюдения, побег из-под стражи?