Новая русская сказка

Вдруг швабра вспомнила, что Василиса очень любит вышивать, и придвинула к ней сундучок, виновато пригнувшись.

— Спасибо, — растроганно поблагодарила девушка и попыталась открыть сундучок. Не тут-то было: он оказался заперт.

— Вот гад, — разозлилась Прекрасная. — Запер! Ну ничего. Сейчас мы его откроем.

И они вместе со всей утварью углубились в попытки открыть сундучок…

— Ох-хо, — я задрал голову вверх. — Ни фи… нта себе! И это все надо обползать, чтобы найти ковер?!

— Ну видимо, — пожал плечами напарник.

Мы стояли под стенами дворца и смотрели вверх, пытаясь понять: во-первых, где здесь вход, а во-вторых, где искать Василису и ковер. Внезапно Волк повел ухом.

— Что такое? — спросил я.

— Ты тоже это слышишь?

— Что?

— Вот это.

Я прислушался и различил звуки, очень напоминавшие барахтанье в снегу: скрип, хруст, чье-то злое "бр-р-р!"

— Да… где это?

— Похоже, что чуть справа от нас.

Я обернулся. В снегу и впрямь что-то барахталось.

— Подойдем?

— Ну давай.

Мы подошли ближе. По сугробу скакала и перекатывалась стеклянная коробка высотой в человеческий рост. Внутри коробки горел огонь, похоже, холодный (иначе бы снег вокруг таял). В огне я увидел знакомую, но уже бесплотную фигуру.

— Кикимора-невеста?! — поразился я.

— А вы как думали? — болезненно морщась, пропищала она.

— Что ты здесь делаешь? Как ты тут оказалась? — почти в один голос спросили мы с Волком.

— Душа после смерти несвободна, — недовольно ответила кикимора. — Вот Кощей и устроил мне компактный ад. За провал задания.

— Гм. Извини, мы… ничего против тебя не имели, — повинился я, почувствовав себя свиньей.

— Да я против вас тоже, — досадливо нахмурилась старая знакомая. — Хорошо, что мы встретились. Я предлагаю сделку.

— Сделку? — изогнул бровь я.

— Да. Вы разобьете стекло и выпустите меня, а я скажу вам, где находится Василиса, — ощерилась она.

— А она тут?! — не своим голосом заорал я, хватаясь за углы коробки и тряся.

— Да тут, тут, перестань трясти! — выдавил из себя бедный призрак. — Только стекло разбей, я скажу, где она!

Я хотел уже разбить коробку, но Волк остановил меня.

— Еще обманет. Ну уж нет. Сначала скажи, тогда разобьем!

— Ладно, — вздохнула кикимора и показала окно на высоте пятисот метров. — Видишь это окно?

— Ну?

— Это окно ее комнаты. Стражи нет. Можешь вытащить ее оттуда.

— Спасибо, — я с размаху тюкнул ломиком по стеклу, и оно разлетелось.

— Тебе тоже спасибо, Иван, — кикимора начала растворяться. — Слово свое держишь. Век не забуду!.. Прощайте.

— Прощай! — мы помахали ей и подошли обратно к стене. Больше всего радовала отвесная поверхность в пятьсот метров. Строго перпендикулярная земле и льдисто-гладкая.

— Что делать будем? — поинтересовался Волк.

— Почем я знаю, — огрызнулся я. — Ну и как туда лезть?

— Может, "кошки"?

— Волк, "кошки" на столб помогут влезть. А это… это я даже, наверное, и не проткну.

— Вот, — Волк воткнул коготь в стену. — Смотри, как легко входит и хорошо держится. Думаю, с "кошками" затея выйдет.

— Ладно, давай сюда свои "кошки", — я принял у друга орудия для "восхождения на Эверест". — Только я лезу один. "Кошек" больше нет, твоего веса я не выдержу, а когти так и вывернуть можно… жди здесь. Справлюсь сам.

— Ни пуха, ни пера! — пожелал он.

— К черту, к черту!

И восхождение началось. Я уже на десятом метре потом исходил! И, главное, впереди даже крохотного выступа не намечалось. Цельная вертикальная плоскость. Были, конечно, окна; но слишком близко к ним не стоило подбираться во избежание обнаружения. Проползая пятнадцатое окно, увидел, как внутри суетятся какие-то отвратительные существа. Теперь понятно, почему Голливуд так славится своими монстрами. Еще бы, когда на бывшей территории США такие наглядные пособия разгуливают! Хоть в Кунсткамеру их. Возле двадцать пятого застал самого Кощея. Он, по пояс высунувшись в окно, дышал воздухом и ронял крокодильи слезы. Меня не заметил, видимо, принял за рабочего (еще бы, там еще двое-трое по стене туда-сюда ползали, дыры заделывали). Утер нос скатертью… или все-таки это был носовой платок? Обиженно пожаловался сам себе:

— Ну чем я ей не понравился?

— Тем, что тощий, — не сдержался я.

— Ах, если бы… — грустно посетовал Кощей, простодушно не замечая собеседника. — Отказалась, да еще и кольцом вслед швырнула. Считает меня маньяком…

— А что, это не так?

— Конечно, нет! Я же самый умный, самый красивый, самый обаятельный и вообще я гений, а меня никто не понимает! Даже вот она.

— У-у-у… — протянул я, стараясь не поворачиваться лицом (все остальное узнаваемое успешно скрывала эскимосская одежда). — Да у вас, голубчик, мания величия.

— Что, серьезно? — огорченно удивился Бессмертный.

— А то, — смеясь в кулак, подтвердил я. — Вам, голубчик, только одно поможет: вы ей не навязывайтесь. Будьте поскромнее, и она сама за вами побежит, да еще умолять будет, чтоб вы на ней женились! Будь проще, и люди к тебе потянутся.

— Правда, что ли? — загорелся злодей. — Спасибо тебе большое, мужик, ты меня просто спас! Все, пойду перед зеркалом поупражняюсь… — и отошел от окна.

— Давайте-давайте, дерзайте, — тоном семейного психоаналитика добавил я вслед и покачал головой. Ну и ну! Уже невестой обзавелся… интересно, кто эта эксцентричная дама? Кольцом в него швырнула… молодец какая… так держать!

Я продолжил путь наверх. Спустя час я достиг двух поразительных результатов: первый — умылся потом, второй — дополз-таки до искомого окна. Оно было закрыто. Я постучал, насколько хватило сил. Видимо, не на много: стук не услышали. Тогда я размахнулся и врезал по стеклу. Видать, совсем ослаб: оно не то что не разлетелось, даже не дрогнуло. Зато у окна, к моему вящему удивлению, появилась… швабра! Она поклонилась мне.

— Эй! — я обратился к швабре. Надеюсь, это не приступы шизофрении? — Меня зовут Иван, я за Василисой!

Швабра кивнула щеткой и, развернувшись, поскакала вглубь комнаты. Вскоре окно распахнулось, и на подоконник взобралась Вася. С души словно камень свалился.

Царевна вытаращила глаза, горящие безумной радостью.

— Иван?! Ты… ты жив?! Но как?!

— Да вроде бы, — я ощупал себя. — А почему это я должен быть мертв? Пока — живее всех живых.

— Но… Кощей сказал…

— Кощей тебе скажет! Ты ему верь больше, тогда и продукты не придется покупать: знай себе, снимай "Доширак" с ушей да лопай.

— Ваня… как же я рада тебя видеть… — Прекрасная стиснула меня в объятиях. Голова закружилась. К черту Кощея. Так и буду стоять.

Я тоже неловко обнял ее, пытаясь не причинить ей боль ненароком. Волосы царевны пахли шампунем и пылью. На миг мне показалось, что мы висим в воздухе…

Нас "разлучила" швабра. Она стучала по замку сундучка… ба! Да это ж тот самый. С выщивкой.

— Кстати, — Вася, наконец, отодвинулась. — Я тут… мм… не могу сундучок открыть, ты мне не поможешь?

— Отчего ж не помочь-то? — я размял пальцы и, достав из того, что теперь, в конце пути, осталось от сумы, пассатижи, как следует сдавил замочек. Тот распался, и крышка открылась.

— На здоровье.

— Э-э, это не мой набор! — ахнула Вася, заглянув внутрь.

М-да, и вправду, если это набор для вышивания, то я — Папа Римский! В сундучке уютно расположился игрушечный заяц из плюша, набитый синтепоном. Я осторожно вынул зайчика.

— Во дела, во дела, мышка кошку родила! Ничего себе, ну и шутник твой Кощей! Не без чувства юмора мужик. Ладно, посмотрим, что за зайчик такой, — с этими словами я запустил руку в искусственную шерсть и сразу же наткнулся на что-то металлическое. Я потащил на себя; предмет выскочил из мягкой игрушки и звякнул о пол.

Это была больничная утка.