Люди в красном. Божественные двигатели (ЛП)

В конце концов все было сделано, и ты соскреб с себя смазочно-кровоподтечный грим, официально навеки завершая свою актерскую карьеру. Выходя, ты заметил, как Абнетт и Кори беседуют между собой. По причине, которую ты сам не мог себе полностью объяснить, ты свернул и подошел прямо к ним.

— Мэтт, — сказал Марк, когда ты подошел.

— Что происходит? — спросил ты тоном, по которому было ясно, что это не приветствие, а настоящий вопрос.

— В смысле? — спросил Марк.

— Вы двое на меня весь день таращились, — сказал ты.

— Ну, да, — ответил Абнетт. — Ты играл персонажа в коме. Мы весь день катали тебя на носилках. Нам приходилось на тебя смотреть.

— Вот не надо, — сказал ты Абнетту. — Скажите, что происходит.

Марк открыл было рот, чтобы что-то сказать, затем закрыл его и повернулся к Абнетту.

— Я все еще хочу здесь работать после сегодняшнего.

Абнетт сухо улыбнулся.

— Итак, краснорубашечником быть сегодня мне, — сказал он Марку.

— Ты не так понял, — сказал Марк. — Но ему же нужно знать.

— Да ладно, я не против, — Абнетт потрепал Марка по плечу. — Я об этом позабочусь, Марк.

— Спасибо, — сказал Марк и повернулся к тебе. — Был рад увидеть тебя, Мэтт. Правда, — и быстро ушел.

— Понятия не имею, чего это он, — сказал ты Абнетту после ухода Кори. — До сегодняшнего дня он обо мне и думать не думал.

— Как ты себя чувствуешь, Мэтт? — спросил Абнетт, уклоняясь от ответа.

— Что ты имеешь в виду? — спросил ты.

— Я думаю, ты понимаешь, — ответил Абнетт. — Ты чувствуешь себя хорошо? Здоровым? Будто родился заново?

Ты ощутил холодок при этих словах.

— Ты знаешь, — произнес ты.

— Да, — ответил Абнетт. — И теперь я знаю, что ты тоже знаешь. По крайней мере, хоть что-то.

— Не думаю, что знаю столько же, сколько ты, — сказал ты.

Абнетт посмотрел на тебя.

— Вероятно, не знаешь. Тогда, я думаю, нам следует выйти отсюда и пойти куда-нибудь, где мы сможем пропустить рюмку. Или несколько.

Ты вернулся в свою комнату поздно вечером и встал посередине в поисках чего-нибудь. В поисках послания, оставленного для тебя.

— Хестер оставил тебе сообщение, — сказал тебе Абнетт после того, как объяснил в подробностях все, что произошло, во всех абсолютно невозможных деталях. — Я не знаю, где оно, он мне не рассказывал. Он рассказал Керенскому, который рассказал Марку, который рассказал мне. Марк говорит, оно где-то у тебя в комнате, где больше никто не сможет его найти — а ты сам сможешь, только если будешь специально искать.

— Зачем ему надо было оставлять послание именно таким способом? — спросил ты Абнетта.

— Не знаю, — ответил он. — Может, он решил, что есть шанс, что ты так ничего и не узнаешь. А если так, то зачем тебе говорить? Ты бы все равно не поверил. Я сам-то едва верю, а я встречался со своим. Вот это было странно, скажу я тебе! А ты своего никогда не видел. Конечно, ты легко можешь засомневаться в этом всем.

Ты не сомневался. У тебя было физическое доказательство. У тебя был ты.

Сначала ты включил компьютер и просмотрел папки, ища документы, чьи названия ты не помнишь. Когда ты ничего не нашел, ты пересортировал папки, чтобы увидеть созданные после твоего несчастного случая. Но ничего не увидел. Ты проверил электронную почту, чтоб увидеть, нет ли писем в ящике от самого себя. Нет. Твоя страница на фейсбуке была забита сообщениями от друзей из старших классов, колледжа и университета, которые слышали о твоей автокатастрофе. Ничего от тебя самого, никаких новых фотографий, выложенных в твоих альбомах. Ни следа послания.

Ты встал из-за стола и повернулся, осматривая комнату. Ты подошел к книжным полкам. Там ты взял пустые тетради, купленные, примерно когда ты хотел стать сценаристом, чтобы записывать мысли и позже использовать их для своих шедевров. Ты пролистал их. Они были пусты, как раньше. Ты вернул их обратно на полку и пробежал глазами по альбомам выпускников. Ты вытащил их, потревожив пыль на книжной полке, и открыл, ища новое пожелание среди старых. Ничего не было. Ты вернулся к полке и заметил еще одно место, где пыль была потревожена — но не в форме книги.

Минуту ты смотрел на форму пятна, и потом повернулся, подошел к тумбочке у кровати и взял свою камеру. Ты открыл слот для карты памяти, вытащил ее, вставил в компьютер и открыл папку с фотографиями, отсортировав из по дате.

Там было три новых файла, созданных после твоего несчастного случая. Одно фото и два видео.

В файле с картинкой были чьи-то ноги и ботинки. Это заставило тебя улыбнуться. Первый видеофайл состоял из панорамы комнаты, трясущейся вверх и вниз, будто кто-то пытался выяснить, как работает эта штуковина.

В третьем файле был ты. Ты включил видео, и появилось твое лицо. Затем пошли страшные помехи — пока ты устанавливал камеру и подпирал ее, чтобы ты мог оказаться в кадре. Ты сидел. Автофокус сдал назад, потом вперед, и, наконец, настроился, четко выделив тебя.

— Привет, Мэтью, — сказал ты. — Я — Джаспер Хестер. Я — это ты. Вроде как. Я тут провел несколько дней с твоей семьей, разговаривая с ними о тебе, и они сказали мне, что ты не прикасался к этой камере уже год, что, я так полагаю, значит, что это идеальное место, чтоб оставить тебе сообщение. Если ты очнешься и просто продолжишь жить, как обычно, тогда ты никогда его не обнаружишь, и вреда не будет. Но если ты его найдешь, то, думаю, только потому, что искал.

Если ты искал его, значит, я полагаю, произошло одно из двух. Или ты обнаружил что-то странное, и никто ничего тебе не говорит, или тебе рассказали, но ты не поверил. Если это первое, то нет, ты не псих, и ты не поехал крышей. У тебя нет психического расстройства. У тебя, правда, действительно была тяжелая мозговая травма, но это было не с тем телом, в котором ты сейчас находишься. Так что не волнуйся. Кроме того, у тебя нет амнезии. Ты не помнишь ничего, потому что ты ничего не делал. Мне кажется, это довольно просто.

Если тебе рассказали, что произошло, и ты этому не веришь, надеюсь, это тебя убедит. А если нет — ну, я не знаю, что тебе сказать тогда. Верь во что хочешь. Но дай мне минутку.

На видео Хестер, который не ты, но все-таки ты, запустил пальцы в волосы и посмотрел в сторону, пытаясь придумать, как продолжить.

— Ладно, вот, что я хочу сказать. Я думаю, я существую, потому что существуешь ты. Каким-то образом, который я не могу даже попытаться объяснить так, чтоб в этом был какой-то смысл, я верю, что в тот день, когда ты спросил своего папу, можешь ли ты попробовать поиграть в его сериале, в тот самый день что-то произошло. Что-то произошло в той вселенной, где я живу, события извернулись, перемешались, и сделали так, что я родился и прожил такую жизнь, чтоб ты смог выступить в качестве меня, выдуманного персонажа, в своем мире. Я не знаю, как это работает или почему. Просто работает.

Наши жизни взаимосвязаны, потому что мы вроде как один и тот же человек, только в разных вселенных и в разных веках. И поэтому, мне кажется, я могу задать тебе следующий вопрос.

Скажи честно, Мэтью, что за хрень мы делаем с нашей жизнью?

Я разговаривал о тебе с твоей семьей, знаешь ли. Они тебя любят. Все. Они любят тебя, и когда с тобой случился несчастный случай, будто кто-то подошел и ударил их в самое сердце. Поразительно, как сильно они тебя любят. Но, опять (я могу сказать тебе это, потому что ты — это я) — я могу сказать тебе, что они думают, что тебе пора оторвать задницу от дивана. Они рассказывают о том, сколько у тебя разных интересов, и как ты ждешь, когда найдется то самое, что поможет тебе полностью раскрыть твой потенциал, и я слышу то, что они не произносят. Тебе пора повзрослеть.

Я знаю это, потому что я такой же. Конечно, я такой же, я ведь и есть ты. Я болтался, как цветок в проруби годами, Мэтью. Я поступил во флот Вселенского Союза не потому, что это было мое призвание, а потому, что я не знал, куда себя деть. И подумал, что раз я не знаю, чем заняться, то можно и вселенную посмотреть, верно? Но даже тогда я делал самым минимум, который от меня требовался. Не было смысла делать больше.