Мушкетер. Кто Вы, шевалье дАртаньян?

Разведчик натянул повод, и лошадь стала как вкопанная.

Ночь мгновенно утратила нежный ореол романтики. Рога месяца как по мановению волшебной палочки обратились в зловещие, остро заточенные клыки, а речка, спокойно колыхавшая его отражение, превратилась в кошмарный поток крови, угрожающе журчащей возле каменных опор моста. Это было оно! То самое чувство необъяснимого беспокойства! Та самая заноза, исподволь проникшая в его сознание при разговоре с Портосом!

Действительно, если прикинуть трезво: может ли случиться такое, что африканцы — если не все, то хотя бы половина — надумают перебраться в Париж или, предположим, во Францию вообще? Да запросто! Если рассказ чернокожего мушкетера правдив хотя бы на треть, Африка действительно такое место, где легче повеситься, нежели жить. А что в таком случае останется делать коренным французам? Да одно и останется — бежать из Франции куда подальше, не нарываясь на межрасовый конфликт! А куда подальше отправятся французы? Разумеется, туда, где больше всего еды! А где больше всего излюбленной французской еды? Там, где больше всего болот! А где больше всего болот? О черт!

Д'Артаньян махнул ладонью по лбу, чувствуя под пальцами ледяной пот. Неужели это и есть искомый мотив французской агрессии?! Неужели все настолько просто?! Неужели вот так, из-за каких-то лягушек, можно напасть на страну?! Обратить в руины города и села?! Осиротить тысячи детей?! Обездолить миллионы людей?! Невероятно! Невероятно!

Несмотря на потрясение, разведчик, твердо державший себя в руках, соображал, что не годится торчать здесь пнем, привлекая ненужное внимание. Обуздав первый порыв отчаяния, он дал лошади шпоры и понесся к дому.

Ночная прохлада приятно студила разгоряченное лицо псевдогасконца, и он чувствовал, как ветер уносит прочь тревоги и волнения. Да, нынешний вечер дал пищу для серьезных размышлений, однако…

Я подумаю об этом завтра, твердо решил д'Артаньян.

Ночью, как это бывало уже не раз и не два после сильной эмоциональной встряски, к нему снова явилась Жанна д'Арк. До утра провозившись с Орлеанской девой, лазутчик встал совершенно разбитым, с чудовищной головной болью и осознанием необходимости ползти в «Сосновую шишку» на встречу с афроанжуйцем.

С трудом взобравшись на лошадь и едва не сверзившись с нее пару раз по пути к трактиру, д'Артаньян прибыл в «Шишку» на три часа раньше чернокожего мушкетера и, прежде чем тот, сменившись с дежурства в Лувре, со своим молодым духом Мушкетоном появился на горизонте, успел вздремнуть.

Заметив плачевное состояние товарища, Портос высказал предположение, что тому следует подлечиться, и заказал сразу три бутылки вина, начав между делом расспрашивать о причине такого уныния. Не забывая об осторожности, разведчик повел разговор издалека, с Констанции Бонасье.

Напомнив Портосу обстоятельства их знакомства с госпожой Бонасье в день отъезда в Женеву, он поведал ему о чувствах, вспыхнувших в его сердце и терзающих его уже полгода.

— Что мне делать, Портос?! — вздыхал д'Артаньян. — Как быть?! Ведь она женщина невысокого звания, да к тому же жена галантерейщика! Мы живем с ней под одной крышей, но она далека и недоступна для меня! Что мне делать?

Однако, прежде чем Портос, слушавший его со вниманием и сочувствием, успел ответить на этот вопрос, в дверях мелькнула пара лазоревых плащей — и Атос, сопровождаемый Гримо, оказался за их столиком.

Благородный мушкетер казался весьма озадаченным. Даже не поздоровавшись с друзьями и проигнорировав, против своего обыкновения, протянутый ему стакан вина, он поинтересовался у Портоса с д'Артаньяном:

— Скажите, господа, вы не замечали, что с нашим капитаном творится что-то неладное?

— С де Тревилем? — уточнил арап. — Нет, не замечал.

— И я не замечал, — сказал лазутчик. — А вы, Атос?

— И я не замечал! — Мушкетер пожал плечами. — А сегодня утром получил вот это письмо.

И он протянул чернокожему гиганту лист бумаги, исписанный, как успел заметить псевдогасконец, характерным крупным почерком капитана де Тревиля.

Пробежав его глазами, Портос изумленно взметнул брови и передал письмо д'Артаньяну.

Вот что прочитал разведчик:

«Любезный мой Атос, я замечаю, что в последнее время Вы употребляете чрезмерно много вина. Как подсказывает мне собственный жизненный опыт, от такого количества спиртного у Вас уже вовсю должна пошаливать печень. Почему бы Вам в таком случае не отправиться на воды в Форж? Я согласен предоставить Вам отпуск для санаторно-курортного лечения сроком на две недели. Берите с собой своих товарищей, Арамиса с Портосом, а также ваших верных оруженосцев Гримо, Мушкетона и Базена, и чтобы к вечеру духа Вашего в Париже не было! Поскорее поправляйтесь.

Благосклонный к Вам, Тревилъ.

P.S. Вашего молодого товарища д'Артаньяна тоже можете прихватить с собой, с его командиром Дезессаром вопрос уже решен.

P.P.S. Не забудьте получше вооружиться: курортная жизнь бывает подчас исключительно бурной и опасной!»

— Какой, однако, славный командир ваш капитан де Тревиль! — воскликнул лазутчик, возвращая письмо Атосу. — Как он заботится о вашем здоровье!

— Черт возьми, да все у меня со здоровьем в порядке! — солгал Атос (ну в самом деле, при таких-то злоупотреблениях какое у него могло быть здоровье?!). — И я не просил его ни о каком отпуске!

— Не просили? — насторожился д'Артаньян, знавший, как известно, толк в подложных письмах.

— Конечно, не просил! — подтвердил благородный мушкетер. — С каких это пор мушкетерам стали предоставлять отпуска, когда они не просят?!

— С тех пор как у них появились друзья, которые делают это за них! — раздался голос Арамиса, и друзья, обернувшись к окну, увидели, как коренной парижанин, спешившись, отдает поводья своему верному оруженосцу Базену.

— Черт возьми, Арамис! Так это ваших рук дело?! — воскликнул Атос, когда Арамис вошел в таверну и уселся за стол.

— Естественно!

— Ну и что это значит?

— Это значит именно то, что вы прочитали в письме капитана, мой дорогой Атос: берите с собой своих товарищей, Арамиса с Портосом, а также ваших верных оруженосцев, и чтобы к вечеру духа вашего в Париже не было!

— А кроме того, не забыть еще взять и д'Артаньяна и вооружиться до зубов, потому что курортная жизнь бывает подчас исключительно бурной и опасной? — уточнил арап.

— Точно, Портос! Тем более что мы едем не на воды в Форж, а в Лондон.

— В Лондон?! — удивились мушкетеры. — А зачем?

— Этого я вам сказать не могу. — Арамис тонко улыбнулся. — Это не моя тайна!

Ну и катись ты в таком случае один в свой Лондон! — чуть было не брякнул д'Артаньян, которому совсем не улыбалось покидать сейчас Париж и нестись неизвестно зачем в столицу Англии. К счастью, не ему одному.

— Это все из-за женщины. — Атос мрачно покачал головой. — Это все из-за женщины! Берегитесь, Арамис: Ева погубила нас всех в прошлом, и ее дочери, судя по всему, на достигнутом останавливаться не намерены! Мало того, что они уже лишили нас рая, так теперь еще и нашу жизнь на земле стремятся превратить в ад…

— Друг мой, — мягко перебил его Арамис, — не забывайте: женщина — продолжательница рода человеческого, творец грядущих поколений!

— Да ну?! — удивился Атос — А я-то все голову ломаю: чего это род человеческий от поколения к поколению деградирует все сильнее и сильнее?!

— Стало быть, вы откажетесь составить мне компанию лишь на основании того, что я еду в Лондон из-за женщины?

— Откажусь составить вам компанию?! — возмутился мушкетер. — Хорошенького же вы обо мне мнения, Арамис! Да я составлю вам компанию, даже если вы намерены отправиться в Константинополь из-за самого Люцифера! — прибавил он, к огромному огорчению разведчика.

— Однако для путешествия необходимы деньги, — высказал д'Артаньян свой аргумент. — У меня, например, ни гроша за душой.