Капуста без кочерыжки (сборник)

Полигон раскинулся перед ним как на ладони.

Автокран уже опустил в жерла труб экспериментальные заряды, и теперь они ждали своего часа глубоко под землей, в железобетонных камерах, окруженных множеством хитроумных датчиков. Скоро грянут взрывы, которые принесут отечеству мощь и славу, врагам страх и смерть, а полковнику Фухлеру — золоченые генеральские веночки на петлицы.

— Добрый день, полковник, — раздался за его спиной звучный, отнюдь не старушечий голос.

Госпожа Гайнц сидела в кресле за столом полковника, держа на ладони свои непрезентабельные латунные часики.

— Я пришла за ответом, — сказала она.

В ту же секунду грянул чудовищный взрыв. Двести граммов адского зелья, казалось, сотрясли твердь земную и небесную.

— Вот вам ответ! — патетически воскликнул полковник и шагнул к двери, чтобы позвать капеллана. Однако следующего шага он сделать не смог. Его тело одеревенело, а крик застрял в гортани. Превращенный в немую беспомощную статую, он с ужасом следил за манипуляциями госпожи Гайнц. Та вынула из ридикюля кожаный кисетик, насыпала на полковничий стол черного порошка, разровняла, начертила пальцем треугольник с загадочным значком у вершины. Потом распростерла руки, запрокинула голову и что-то вполголоса забормотала. Ошарашенный полковник сумел разобрать среди ее тарабарщины: «…бомбы, заряды, гранаты, снаряды, мины, патроны…»

— Алеф! — вскричала старушка, произнеся заклинание.

Тотчас порошок вспыхнул и сгорел без остатка, распространяя омерзительный запах. Госпожу Гайнц заволокло дымное облако, и она исчезла.

— А теперь, полковник, попробуйте хоть что-нибудь взорвать, — напоследок донеслось с потолка насмешливое контральто.

Примерно три часа спустя на веранду дома номер 6 по улице Независимости вошел сухопарый пожилой человек в сером костюме.

— Разрешите представиться, госпожа Гайнц, — произнес он. — Я профессор Мэллиг.

— Здравствуйте, профессор. Прошу, присаживайтесь. — Старушка указала на плетеное кресло возле себя и положила вязанье на колени.

— Прежде всего позвольте выразить мое искреннее восхищение вашими способностями, — начал Мэллиг, осторожно опустившись на скрипучее сиденье. — Поверьте, я не отношусь к тем ученым обскурантам, которые априори отметают… гм… все сверхъестественное.

— Вы очень любезны, — заметила старушка, — Этот грубиян полковник знал, кому доверить дипломатическую миссию. Но, увы, ничем не могу вам помочь.

Профессор внушительно, по-профессорски откашлялся.

— Видите ли, госпожа Гайнц… Ваше вмешательство прервало эксперимент в решающей стадии. Не буду распространяться о чрезвычайной важности наших изысканий, поскольку это военная тайна, но поверьте, они имеют огромную научную и прикладную ценность. А посему прошу вас, позвольте нам произвести еще хотя бы два опытных взрыва.

— Сожалею, но это невозможно.

— Хотя бы один. Один-единственный…

— Увы, профессор. В сердцах я наложила тройное навечное заклятие. Снять его не в силах ни я, ни кто-либо другой. Если бы двойное — тогда другое дело.

— Неужели ничего нельзя исправить?

Госпожа Гайнц покачала головой.

— Как бы вам подоступнее объяснить… Понимаете, профессор, такое заклятие имеет фундаментальную силу. Оно непреложно, ну, скажем, как второе начало термодинамики. Известно ли вам, что такое тюмризи?

— Как? Тюмризи? Никогда не слышал.

— Еще бы, — усмехнулась старушка. — Это детское кушанье, которым меня в свое время пичкали. Я прямо терпеть его не могла, вот и наложила тройное заклятие. Помню, мама даже отшлепала меня за эту проделку. А теперь никто не имеет ни малейшего понятия о тюмризи.

Мэллиг задумчиво откинулся на спинку кресла.

— Поразительно, — прошептал он. — Просто поразительно.

Старушка пристально взглянула на него поверх очков.

— Думаю, — сказала она, — вопрос исчерпан, как выражается ваш полковник.

— Да-да, то есть нет, если позволите…

Госпожа Гайнц милостиво позволила.

— У меня к вам еще одна просьба, — заявил профессор. — Ваш дар открывает совершенно небывалые перспективы в военном деле. И если бы вы дали согласие сотрудничать с нами…

— Об этом не может быть и речи, — с живостью перебила его старушка. — Я не делюсь профессиональными секретами и не торгую ими.

— Умоляю, не спешите с отказом. Мы ведь не посягаем на тайны вашего ремесла. Нам достаточно одного-единственного заклятия для взрывчатки противника. Это неизмеримо укрепит мощь нашей державы. Ведь вы патриотка, не правда ли?

— Да, я патриотка, но не идиотка, — фыркнула госпожа Гайнц. — И поэтому я применила вариант заклятия, который имеет силу повсюду, в любой точке планеты.

— Ах так… — выдавил Мэллиг.

— Неужели вы полагали, что я ограничусь вашей лабораторией? Мало ли откуда вы можете привезти новые бомбы. Нет, сударь, больше во всем мире никогда и ничто не взорвется.

— Н-неужели? И ядерные боеприпасы — тоже?

— Признаться, я не усматриваю разницы между ними и обычными. Разве они взрываются беззвучно?

У профессора голова пошла кругом. Все бомбы, снаряды, гранаты, мины, патроны, ракетные боеголовки, сколько их есть на свете, все, что сеяло смерть, разрушение и ужас, отныне обратилось в бесполезный хлам и навечно канет в безвестность, подобно детскому кушанью под названием «тюмризи». И сделала это щуплая старушка в очках, с вязаньем на коленях. Невероятно.

Собравшись с мыслями, Мэллиг встал.

— Госпожа Гайнц, — торжественно произнес он. — Как ученый я могу считать себя покойником. Мои знания и опыт отныне никому не нужны. Но как мыслящий индивид я считаю, что вы поступили совершенно правильно, избавив мир от оружия и войны. Не будет преувеличением сказать, что человечество в неоплатном долгу перед вами. Всего вам доброго.

— До свидания, — отозвалась госпожа Гайнц, опять принимаясь за вязанье.

Профессор поклонился и зашагал прочь. Однако у калитки он вдруг остановился, постоял минутку в раздумье, затем вернулся на веранду.

— Госпожа Гайнц, разрешите задать еще один вопрос.

— Извольте.

— Я хотел бы узнать, почему этот величайший акт гуманности вы совершили только теперь. Почему не раньше?

Мелькание спиц в морщинистых пальцах прекратилось.

Старушка вздохнула.

— Ах, профессор, — сказала он. — Откуда мне было знать, что эти гадкие бомбы так сильно грохочут?

АНТ СКАЛАНДИС

КАТАЛИЗАТОР ПРОГРЕССА

Если бы я раньше хоть иногда почитывал те книги, которые продавал и покупал, вся эта история могла бы закончиться совсем иначе. И я бы не сидел сейчас как дурак перед совершенно никчемной штуковиной, а держал бы в руках настоящий катализатор прогресса — орудие для переделки мира. Но что теперь мечтать? Впрочем, надежда-то у меня осталась. Я, собственно, для того и записал это все. Даже попросил приятеля, балующегося фантастикой, подработать мой опус по стилю и отнести в какой-нибудь журнал. Если прочтут многие, кто-то обязательно поверит, заинтересуется и поможет мне. Но не ждите в конце рассказа телефона и адреса. Не нуждаюсь я в глупых советах, издевках и шуточках. И очень хочется избежать наплыва безумных изобретателей, самоуверенных дилетантов, просто любопытствующего дурачья. Пусть те, кто действительно хочет помочь, найдут меня сами через издателей и автора.

Кстати, имейте в виду, я закончил мехмат. Правда, давно по специальности не работаю, но ведь мехмат все-таки. Так вот, знаний моих до смешного мало, чтобы разобраться в этой штуковине… Ну да ладно, начну по порядку.

В тот злополучный день я пришел на толкучку к магазину на целый час позже обычного. Завсегдатаи уже маячили в излюбленных уголках, а народец собрался какой-то на удивление разношерстный. Никак я не мог понять, кому из них что нужно. Старина Петерс, тот, как всегда попыхивая трубкой, торговался с любителями детективов. Носорог со своим огромным саквояжем, набитым так же туго, как и его брюхо, стоял грустный — видать, торговля шла неважно. Для конспирации он всегда отпускает не больше экземпляра в руки, а дома держит по полтиража. Сновал в толпе и маленький юркий старичок Марк Ефимович, меняющий дешевенькое ходкое чтиво на роскошные тома литпамятников. В окружении дотошных очкариков стоял у самой витрины, где посветлее, Штирлиц, знаменитый тем, что может достать любую книгу. Поговаривают, что его библиотека — вторая в Москве после Ленинской. Увидел я и майора Пронина. На самом деле его фамилия Мухин, но он действительно майор, сотрудник ОБХСС и в свое время чуть не упрятал меня за решетку. Но мы столковались и теперь дружим. Я ему подсказываю, с кого можно содрать побольше, а он меня не трогает и даже делится, когда дают не «бабками», а книгами.