ДОГОВОР

Ждать пришлось недолго. Что-то произошло, и я провалилась внутрь себя.

Я попала в какой-то непонятный и абсолютно темный мир.

Все мои способности, позволявшие мне последнее время свободно ориентироваться в темноте, вдруг куда-то пропали. Я была свободна, не связана физически, но не ощущала ни стен, ни препятствий, ничего. Я была как раньше – беззащитной, испуганной бабой.

Под ногами чувствовалась твердая и гладкая поверхность. Я двинулась на ощупь. Вытянув руки вперед, как слепая, чтобы не врезаться в стену, я медленно направилась через тьму. Все потрясения последних минут вызвали во мне сильнейшее желание сделать хоть что-то, что я сама считаю нужным, а не то, что приказывают мне другие обстоятельства. Я была полна решимости. Вот! Первоначально ладонь натолкнулась на препятствие. Стена, а в ней какой-то проем. Если здесь и была некая дверь, то теперь она была заперта. На секунду я задержалась, не в силах освободиться от жутковатого чувства, что, распахнув эту дверь и выйдя наружу, выпаду и полечу в бесконечную темную пустоту. Но тут была действительность, а не мои прежние «настоящие» сны. «Ерунда! – попыталась успокоить себя я. – Это все мое воображение, и ничего этого нет!». И, может быть, потому, что я ощущала себя довольно неуверенно, я сразу же двинулась вперед.

Тем не менее, я продолжала двигаться медленно, поскольку помещение, куда я попала, казалось таким же бессодержательным и темным, как сама пустота. Левая рука уперлась в стену. Я решила, что безвреднее всего будет пробираться вдоль этой стены, касаясь ее плечом и выставив руки перед собой. Я провела по ней рукой, и она неожиданно ушла в пустоту. Поворот. Несколькими десятками шагов дальше плечо внезапно потеряло опору, и я чуть не провалилась в еще одну открытую пропасть. Но потом снова шла стена, и я с радостью прислонилась к ней.

Это был даже не вздох, а так, тихий шелест, ощущение чьего-то чужого присутствия. Я замерла, прислушиваясь к едва уловимому звуку, чуть приметному намеку на то, что я не одна в этой темной дыре. Я не могла определить источник этого шороха, еле заметной вибрации воздуха. Эта встреча в темноте таила в себе угрозу. Но мрак, не нарушаемый даже движением воздуха, казалось, густел вокруг меня, обретая почти осязаемую плотность. Стена кончилась. Касаясь ее левым плечом, я вытянула правую руку вбок, и пальцы уперлись в новую поверхность. Пространство, разделяющее две вертикальные плоскости, было немного шире дверного проема. Поперечный коридор?

Я решила было протянуть руки дальше, но тут до меня донесся вполне отчетливый звук, похожий на тихий вздох исполина. Я и в самом деле была не одна. Тогда я отступила к стене, прижалась к ней спиной, сдерживая дыхание, чтобы вслушаться в этот шум, и обнаружила, что темнота мешает различать звуки.

Его я не видела, а только ощущала. Тут опять что-то произошло, и я утратила чувство собственного тела, все ощущения пропали, остался только слух. И еще я сохранила способность думать и говорить. В этот момент раздался Голос:

– Твое имя?

– А? – испугалась я.

– Твое имя! – повторил Голос.

– Э-э-э… Немезида, – почему-то бухнула я.

– Ты всегда лжешь?

– Иногда.

– Ты когда-нибудь видела во сне Бога?

– Нет. Вернее, может, и видела, но не знала, что снится Бог.

– Были ли у тебя в жизни безвыходные случаи?

– Таких случаев нет в принципе. Бывает, что я просто не достаточно подумала, а посему не увидела выхода.

– Если случится Конец Света, как катаклизм – замерзание, затемнение, падение астероида, где будешь встречать и что делать?

– Я пойду гулять на кладбище. Для меня это самое лучшее место из всех, где я бывала, все равно уже нельзя будет ничего изменить. Я буду одна. Я умру одна.

– Как назовешь свою дочь?

– Дочь? Не знаю... В первую очередь имя будет сочетаться с отчеством и фамилией.

– Что тебе нужно, чтобы быть счастливой в данный момент?

– Вернуть свои силы и свободу. В принципе я и так была счастлива. Главное, чтобы этот миг не кончался, что, к сожалению, невозможно. Потому что в следующий момент я не буду счастлива, и я прекрасно знаю, почему.

– Что хочешь съесть?

– Пожалуй, не отказалась бы от банана. Да и от шоколада тоже.

– Хулиганы пристают на улице. У тебя ножик. Но ты знаешь, что если ударишь – то ударишь сильно и человека покалечишь. Что ты станешь делать?

– Если есть возможность, то я вообще попытаюсь избежать конфликта. Если же выбор состоит именно в том, пырять сильно либо не пырять, то сильно ударю и покалечу. Ибо – не фиг!

– Теперь отвечай быстро и не задумываясь. Кого ты готова убить?

– Одного знакомого.

– Каким способом?

– Не буду уточнять, а то меня сочтут более чем жестокой.

– Каким реальным видом оружия предпочитаешь пользоваться?

– Стилетом.

– Каким фантастическим видом оружия хотела бы воспользоваться?

– Силой мысли создавать сгусток плазмы внутри организма противника.

– Последняя книга, произведшая на тебя впечатление?

– Роджер Желязны. «Доннерджек».

– Какую музыку сейчас напевает твой внутренний голос?

– Никакую. Во мне сейчас нет музыки.

– Кем или чем хочешь быть в другой жизни?

– Быть может, собой, но родилась бы в другом окружении...

– Если станешь свободной, что будешь делать?

– Уйду из дома и буду смотреть Мир.

– Если захочешь побыть в одиночестве, вдали от людей, куда пойдешь? Что будешь делать?

– Есть два места… они тихие и всеми покинутые. Скорбные.

– Что самое страшное?

– Наверное – знать все.

– Какие эмоции вызывает слово «Юрстатусинформ»?

– Вспоминаю выставку работ Ганса Гигера.

– Какого цвета одежду хочешь носить?

– И не только хочу, но и ношу – только одного – черного.

– Где ты сейчас работаешь?

– Я хожу в суд и там лгу прокурору, судье и заседателям.

– А кем бы ты работала, если бы не надо было зарабатывать на жизнь?

– Никем. Я бы ездила по миру и исполняла свои желания.

– Зачем нужны четырехметровые потолки?

– Чтобы сделать два этажа по два метра.

– Что под ковром?

– Пыль. Нет – пол.

– Какая у тебя жизнь?

– А вы говорите – пряники!

– Не понял. Повтори.

– X…ая у меня жизнь.

– Членистоногих боишься?

– Нет. Зачем?

– Теперь твои ответы будут более длинными. Продумывай их. Ты веришь, что под каждым щитом с рекламой «Пепси» закопано по пять трупов?

– Свято верю. Скажу больше – каждый раз пробую до них докопаться. Но мне мешают странные люди в черных одеждах. Ты не знаешь, кто они такие?

– Справедливо ли следующее утверждение: если есть писатель – Рей Бредберри, то значит где-то есть и читатель – Брей Редберри?

– Абсолютно справедливо. Закон сохранения и равновесия energy среди Бредбери!

– Сколько сов сидит в дупле поздней осенью?

– Это смотря по тому, как их туда сажать.

– А ранней?

– Гораздо меньше. Еще только начало периода их посадки и отсидки.

– Правда ли, что все творческие запоры – от несварения желудка?

– Конечно, правда. Каков стул таков и стол!

– Сколько еще дней?

– Остался один день... Нет, дней вообще не осталось.

– Куда уходит лето?

– Оно никуда не уходит. Оно медленно умирает, и этот процесс мы неоригинально называем осенью.

– Самая нелюбимая реклама?

– Я давно не смотрела телевизор. Помню, была реклама кофе, кажется, «Московская кофейня на паях». Из всех, что я видела, эта – самая моя нелюбимая.

– Необитаемый остров. Ты одна. Но за полкилометра есть другой, где есть одинокий мужчина. Лодки нет. Он о тебе не знает. Поплыла бы?

– Не-а. Мне там было бы и так плохо.

– Настроение?

– Сейчас? Ничего особенного не ощущаю, но вроде бы мне тошно, хреново и нехорошо.

Внезапно вспыхнувший ослепительный свет заставил меня зажмуриться.

Я обнаружила, что в действительности по-прежнему сижу зафиксированная захватами никелированного кресла, но уже не в пустом помещении под крышей, а в большом круглом зале с высоким потолком, в самом центре кольцеобразного стола, как в Совбезе ООН, только народу вокруг сидело сильно меньше…