Ваших бьют!

– Ну и что будем делать, Александр Игнатьевич?

Конечно, я понимал, что мои предложения в любом случае не будут являться истиной в последней инстанции, тем не менее я озвучил единственный видимый мною вариант решения проблемы:

– Ловить.

– Отлично! – почему-то обрадовался Серегин, от которого я, честно говоря, ожидал другой реакции.

А милиционер продолжил:

– Александр Игнатьевич, раз уж нам вместе предстоит на деле доказать, что мужики в наше эмансипированное время еще на что-то годны, давай перейдем на «ты».

– Лады, – ответил я и пожал Серегину руку в знак согласия, при этом оценивая тот минимальный период времени, когда я смогу обращаться к майору, как к старому приятелю.

Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, я был бы полезен Дмитрию Константиновичу в качестве полноценного напарника вместо немощного гражданина, которому «выпала честь» оказаться объектом программы защиты свидетелей.

– Так вот, Сань, на территории Школы некоторые считают, что все как-нибудь рассосется, но лично я в это не верю.

Я посмотрел на майора и убедился, что Серегин действительно не верит, что Грегор, вместо того чтобы достичь своей цели довести меня до могилы, рассосется, в смысле растает, словно утренний туман. Майор выдержал мой взгляд, доказывая свою позицию в этом вопросе. И весь его вид утверждал, что, невзирая на грозящую ему лично опасность, он готов на любые действия, доказывающие, что начальник отдела по борьбе с преступностью Российского филиала Европейской Школы магии действительно является таковым.

– Так вот, Александр Игнатьевич, осталось сообразить, что нам делать, чтобы поймать Грегора. – Осознав, что его речь недостаточно патетична для такого судьбоносного момента, Серегин неуклюже добавил: – Оборотня, возомнившего себя центром Вселенной.

Честно говоря, я не думал, что в поступках Торпеды Грегора имеются наполеоновские стремления. Уничтожить одного куратора – это тебе не завоевать весь мир. И кстати, тут действия Грегора не вызывали сомнений в его психическом здоровье. По сравнению с Александром Великим, Чингисханом и Гитлером он имел ничтожно скромную цель – всего лишь стереть с лица земли скромного тридцатидвухлетнего гражданина Российской Федерации, насолившего ему во время футбольного матча.

Не собираясь озвучивать эту мысль, я посмотрел на воодушевленного милиционера, ожидая услышать от него конкретный план поимки футболиста, но майор не спешил вытянуть из-за пазухи сложенный в несколько раз ватманский лист с нанесенными на нем расположениями наших и вражеских частей, зубчатыми полукружиями укреплений, складками местности с укрытыми в них резервными частями и могучими стрелками красного цвета (красный цвет – это наш), указывающими на сжавшегося в черный кружочек противника. Нет, ни кружочка, ни стрелок, ни даже ватманского листа я так и не увидел, только Серегин, сообразив, что для удачного завершения операции одного желания все-таки маловато, несколько погрустнел. Мне тоже захотелось воспользоваться народной мудростью «утро вечера мудренее», но следом пришло и другое изречение: «Промедление смерти подобно». Я вздохнул.

С минуту мы сидели в молчании, пока с кухни не прибежали девочки. Не успели они угнездиться вдвоем на свободном кресле, как вслед за ними явилась Галочка с тарелкой в руках. Судя по ее аппетиту, с которым она даже на ходу орудовала вилкой, она перестала переживать за мою жизнь и теперь жаждала не пропустить начало нового опасного приключения. Девочки с неодобрением посмотрели на упавшие с тарелки на пол крошки и задали нам интересующий и нас самих вопрос:

– Ну и как мы будем оборотня ловить?

Майор опешил от подобной постановки вопроса и искренне поинтересовался:

– А кто вам, собственно, сказал, что вы будете ловить опаснейшего преступника?

Но моих юных воспитанниц было не так легко смутить. Они в изумлении переглянулись, будто искали друг у друга сочувствия в том, что им приходится общаться с такими бестолковыми взрослыми, и спросили:

– А как же без нас? У вас план какой-нибудь есть?

Мы с майором промолчали, на что получили следующее заявление:

– А у нас есть. Сначала мы на всякий случай окружаем район сигнальными заклинаниями, затем где-нибудь невдалеке устраиваем ему ловушку, дожидаемся, когда Грегор в нее попадет, вяжем его и отправляем на перевоспитание в Школу, где врачи смогут вправить ему мозги, если он, конечно, будет продолжать находиться связанным.

Я, вспомнив веселого Егоркина, почему-то не очень поверил во всемогущество тамошних эскулапов, но идея насчет ловушки была интересной и заслуживала обсуждения с Серегиным.

– Кроме того, несколько заклинаний мы уже поставили, – добавила Даша.

– Когда? – вырвалось у меня.

– А когда вы с Дмитрием Константиновичем уходили, – ответила она. – Мы сразу поняли, что что-то случилось, испугались и решили немного подстраховаться.

Я не очень поверил насчет «испугались», но, исходя из полученного в спальне сообщения о «маскировке и самообороне», не спешил с гневными выпадами, отыскивая такой ответ непослушным сестрам, который бы позволил мне восстановить свое лидерство.

Майор не стал отягощаться излишними думами и рявкнул:

– Кто позволил?! Почему без спроса?! Вам же сказали не высовываться!

Но гибкий детский ум сразу придумал отмазку. Варя сделала вид, что обижена беспочвенными обвинениями, и заявила:

– А мы и не высовывались, открыли дверь и вышли. Целиком. Высунуться – это когда голова снаружи, а все остальное внутри, а так можно и по макушке получить. Мы решили, что Саша нас об этом и предупреждал. – Хитрая бестия повернулась ко мне и улыбнулась, выражая благодарность за такой замечательный совет.

Я постарался спрятать улыбку, наблюдая со стороны, как почтенный майор милиции пытается переспорить двух юных особ, которые в этом деле могут дать фору кому угодно. Но Серегин еще пока этого не понял, поэтому продолжал переть напролом:

– Почему не спросили?

Варя довольно комично округлила глаза, демонстрируя искреннее изумление, вызванное вопросом. Даша, решив отказаться от демонстрации своих актерских навыков, уточнила:

– У кого?

Майор, вскинувшись, хотел, видимо, выпалить: «У меня!» – но, увидев загоревшиеся глаза Вари, у которой уже была припасена фраза о том, что нас не было дома, решил не ставить себя в глупое положение. Способный мужик: был бы он поупрямее, никчемный спор мог затянуться надолго, причем я был уверен, что на десерт Серегин получил бы уже отрепетированную фразу об изучении курса маскировки и самообороны. И если бы он начал препираться по поводу определения, кто-нибудь из сестер обстоятельно растолковал бы, что сигнализация есть неотъемлемый атрибут обороны, а так как они установили ее собственными силами, реализована и первая часть слова. Придраться не к чему.

Майор все это понял гораздо позже, чем я, и теперь занимался поиском того, как достойно выйти из сложившейся ситуации. В каких-нибудь других случаях он бы, возможно, нашел ниже своего достоинства препираться с подчиненным и отправил самовольца на гауптвахту, где у провинившегося было бы время подумать, но современные условия не позволяли воспользоваться таким действенным способом, хотя, судя по глазам милиционера, ему этого очень хотелось.

Я решил не принижать в глазах сестер и так невысокий авторитет взрослых и вмешался:

– Дмитрий Константинович как представитель Школы магии имеет значительный вес в определении вашей дальнейшей судьбы, причем во внешнем мире для вас является самым главным из ее руководителей. Поэтому потрудитесь-ка прекратить свое отвратительное поведение. – Я дождался, когда слово «отвратительное» на них подействует, и продолжил: – И объясните наконец, в чем состоит ваша идея с сигнализацией.

Это сработало. Девочки перестали забавляться и, покосившись на майора, спросили у меня:

– А что говорить? Если мы все правильно сделали, то, как только оборотень попадет в зону действия заклинания, мы это сразу узнаем.