Котт в сапогах

– Говорящей лягушке? – Раздавшийся с ближайшей кочки звонкий девичий голос заставил царедворца побледнеть и вытаращить глаза не хуже самой принцессы. – Я здесь, болван! Что, твой король разыскивает меня?

– Принцесса?! Вы! Здесь?! – На лице придворного отразилось то особое выражение сладостного восторга, которое свойственно пуделю, учуявшему мясной паштет. «Пудель» мгновенно свалился с лошади и встал на одно колено перед лягушкой. – Жак Луи Батист Альберт Дориан Этьен де Суфле, первый помощник младшего посыльного при дворе его величества Пусия Первого Великолепного! Ваш покорный слуга, принцесса!

– Мне плевать, как тебя зовут! Я тебя о чем спросила?! – отчеканила принцесса раздраженным тоном. – Твой король меня разыскивает?

– Э‑э‑э… Да, ваше величество!

– Чтобы поцеловать?

– Э‑э… мм… я сомневаюсь, – замялся Жак Луи. – Вряд ли, ваше величество. Вообще‑то это ваш отец, великий король Хилобок Четвертый попросил вас найти. Они ехали в Либерхоффе, поскольку узнали о появлении там говорящей лягушки… Простите… Вас, принцесса! Они вот‑вот будут проезжать мимо. Я был послан вперед, дабы подготовить горожан Либерхоффе к прибытию венценосных особ.

– Папенька здесь?! Замечательно!

Мне показалось, что в голосе принцессы прозвучало что угодно, только не радость.

– Ваш отец обещал награду тому, кто вас отыщет! – продолжил посланник все тем же идиотски‑восторженным тоном. – А тому, кто расколдует вас, обещал вашу руку и права на половину царства. Позволите ли вы попытаться…

– Ну уж нет! По тебе и так видно, что королей в роду не было. А если и были, то все давно выветрилось. – Принцесса повернулась к Андрэ. – Ну ты, громила! Долго тебя ждать?

– А?

– Половину царства, значит… – повторил я. На дороге появилась карета в сопровождении десятка всадников. Надо было спешить. – Андрэ! Болван! Смотри – золотой в болото уронил!

– Где? – Не чувствуя подвоха, оруженосец нагнулся над водой.

– Ниже, ниже… Ну неужели ты не видишь?

– Господин, так ведь у нас нету никакого зол…

– Извини, Андрэ, но так надо! – Я изо всех сил вцепился в его ягодицу когтями. Бедняга взвыл и, потеряв равновесие, кувыркнулся в болото.

– Господин! За что?!

– Фи! Как это невоспитанно!

– Не принц, – мрачно констатировала лягушка, отстраняясь от обалдевшего Андрэ. – Но вообще это было неплохо.

– Этьен, что вы здесь делаете? Почему вы на коленях? Что здесь происходит?

Из подкатившей кареты высунулась одутловатая мордочка неопределенного возраста и пола в гигантском парике.

– Ваше величество! Ваше величество! Удивительнейшее совпадение – принцесса нашлась!

– В самом деле? О!.. Осторожнее, кузен! – Мордочка исчезла, изнутри раздались звук борьбы, потом явно упало что‑то тяжелое и раздался треск рвущейся ткани.

– Дочка! – Дверца кареты распахнулась и наружу вывалился нелепый тощий человек, состоящий, казалось, из одних углов и выступов. Растрепанный камзол, впрочем, был роскошен, а седые всклокоченные волосы скреплял золотой обруч с символическими зубцами. Поправив на длинном породистом носу очки, он растерянно осмотрел всю собравшуюся на берегу компанию и расцвел, увидев лягушку.

– Доченька!

– Здравствуй, папа, – квакнула лягушка. – Что ты тут делаешь?

– Э‑э‑э… Как что? – Венценосный отец сдернул с носа очки и стал их нервно протирать. – Моя дочь пропала, потом до меня доходят слухи, будто бы ее превратили в лягушку и забросили в какую‑то глушь в соседнем королевстве…

– Кхм… Ну не такая уж и глушь, – обиженно поправил его Пусий Первый, который также выбрался из кареты и теперь брезгливо разглядывал грязь, немедленно облепившую изящные туфли. – Конечно, это не столица, но все же…

– Ах, кузен, я же не об этом! Дочка, я все бросил, искал тебя целое лето, чудом, можно сказать, нашел, а ты мне, кажется, совсем не рада? И, кстати, что это за голый мужчина с тобой в одной… гм… в одном болоте?

– Все бросил! Вот именно! Отец, чем ты думал?! – сердито завопила принцесса. – Неужели ты не понял?!

– Я и сейчас не очень понимаю… Доченька, ты не простудилась здесь – в болоте? Может быть, у тебя жар? О чем ты говоришь?

– Жар?! Папенька, только ты мог не сообразить, что все это – заговор! Нас нужно было убрать из столицы, со мной это проделали колдовством, а ты сам, добровольно, бросил трон и уехал!

– Но как же… Я ведь не мог тебя оставить в таком положении? – растерянно забормотал король. Честное слово, мне его даже жалко стало. – Как же?..

– Должен признать вашу проницательность, принцесса! – вклинился в разговор Пусий, сочувственно покачав головой, отчего вокруг парика заклубилось густое облако пудры. – Недавно нам доставили донесение, что этот противный колдун – мэтр Мордаун – воспользовавшись отсутствием моего дорогого кузена и вас, гм… милая племянница, захватил власть в стране.

– Вот видишь? Надо было просто послать за мной одного из этих дармоедов – твоих рыцарей, что вечно толкутся при дворе, меряясь длиной меча. Кого ты оставил за себя? Неужели…

– Но, милая, откуда же мне было знать? Мэтр Мордаун – самый умный из моих придворных. Он единственный, кто хотя бы узнал, где тебя искать… А!

– Молодец, папа! Сообразил! – ехидно квакнула лягушка. – Конечно, он знал, где меня искать! Он же меня сюда и отправил. Перед этим превратив в лягушку… Кстати, о превращении! Дорогой дядя, не хотите поцеловать свою племянницу?

– Э‑э‑э… – Нарумяненное личико Пусия исказило замешательство, граничащее с паникой. – Может быть, отложим формальности?

– Дядя! Это не формальности! Чтобы расколдоваться, мне нужно, чтобы меня поцеловал принц! Целуйте меня немедленно, черт возьми!

– Я не могу! – завопил Пусий, пытаясь скрыться в карете.

– Кузен! – Хилобок Четвертый немедленно вцепился в своего двоюродного брата. – Возьмите себя в руки! От вас зависит будущее моей дочери!

– Я не могу!

– Я отдам вам ее руку и половину царства!

– Не нужна мне ее рука! С ума сошел?!! И вообще – я же ее дядя! А царства у тебя уже нет! Ни целого, ни половины! Отпусти!

– Предатель!

– Насильник!

– Помнишь Мариэтту?

Пусий неожиданно прекратил сопротивляться и обернулся к Хилобоку.

– Ты знаешь, где она? – каким‑то особым голосом произнес Пусий Первый Великолепный. Накрашенные губы короля дрожали. – Неужели… неужели, это ты?! Как ты мог?!

– Ну… Нет, конечно. – Хилобок Четвертый вытащил батистовый платочек и, опустив взгляд, стал оттирать с очков пудру. – Ты ведь помнишь, я даже в детстве больше внимания уделял цветам, чем людям… Это все Гарольд.

– Гарольд! – с нескрываемой злостью прошипел Пусий. – Я так и думал! Но почему ты мне не сказал? Мерзавец!

– Я боялся его! Он обещал побить меня, если я тебе скажу. А потом… потом просто забыл! Пусий, опомнись! Сорок лет прошло!

– Но зачем?!

– Ну ты же помнишь Гарольда? Вечные его эти игрушечные мечи, копья, доспехи, кони, рыцарская честь, подвиги… Он и когда вырос, ничуть не изменился, просто оружие стало настоящим. Он ведь и пропал из‑за своих представлений о том, каким должен быть настоящий король – отправился в Палестину и сгинул. И мне пришлось стать королем – нельзя же семейное дело передать кому попало? А я всегда мечтал заниматься нашим дворцовым садом…

– Не отвлекайся! Что с Мариэттой?

– Так я и говорю: в детстве Гарольд был такой же! Знаешь, как его бесило, что ты сюсюкаешь над своей куклой, шьешь ей платьица, устраиваешь кукольные приемы? Он мне много раз говорил: «Эта кукла сбивает Пуську с толку. Если она пропадет, он станет настоящим мужчиной!» Ну и в конце концов когда мы в очередной раз гостили в твоей семье, он ее украл и спрятал.

– Где она? – Голос Пусия Первого жалобно надломился. – Говори!

– Поцелуй мою дочь – скажу!

– Вымогатель!

– Ради дочери я и не на то пойду!

– Ладно… Отвернитесь все!

Пользуясь тем, что меня все игнорировали, я отворачиваться не стал. Хотя зрелище брезгливо чмокающего лягушку Пусия нельзя было назвать привлекательным, меня интересовал результат. Увы, ничего не произошло.