О бедном вампире замолвите слово

– Ах! – воскликнула страшная медсестра, заламывая руки. – Нет мне счастья!

Демоница рыдала, выплескивая тоску в холодной стерильности кабинета и жалуясь шкафчику с лекарствами:

– Никто меня не любит… Нет мне счастья ни здесь, ни там…

Она распахнула дверцы, решив все же свести счеты с жизнью, в шкафчике наверняка найдется что-то из лекарственных средств, и умолкла, ошалело уставившись в бледное лицо монстра. Монстр был женского пола и очень уродлив. Он казался олицетворением одинокой Дреплюзиной жизни.

– Шкаф, одна штука, – провизжала монстриха, как поняла демоница, относящаяся к породе мифических человеков. – Черт рогатый в лосинах китайского производства – одна штука.

– Китайского?! – взревела возмущенная до глубины своей черной души демоница. – Да ты знаешь, курва, сколько денег я за них выложила?!!

Из-за плеча монстрихи, непонятно как оказавшейся в шкафу для лекарств, выглянул еще один человек.

– Хорошие штаны, сильно китайские, – сказал он, пряча ухмылку в пышных усах.

Тут у Дреплюзы отказали тормоза, сорвало башню, перегорели предохранители, и она с воплем «Банзай!» кинулась на насмешника, ударом мощной лапы отбросив в сторону визгливую особу женского пола.

Человек отшатнулся и, пробормотав: «Это шутка такая веселая», выплеснул воду из молниеносно схваченного со стола стакана прямо в распахнутую пасть демоницы. Дреплюза замерла всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы что-то похожее на гору встало на ее пути. Демоница рванулась вперед – не тут-то было! Гора оказалась еще одним человеком, как поняла страшная медсестра, этот человек был из породы каменных великанов. Она отпрянула, но тут же снова ринулась в бой.

И врубилась мощной грудью в полочки шкафчика, роняя на пол остатки самооценки и лекарств.

С той стороны человек женского пола визгливо прокричал:

– Вы за это ответите! Вы всю жизнь помнить будете, как артистов по шкафам рассовывать!

– Каких артистов? – с невинным видом поинтересовался Мамонт Дальский. Он подошел к шкафу и, сказав Виктору: «Спасибо, друг», распахнул настежь дверцы. Пристав замерла. Она, не веря собственным глазам, смотрела на полки, забитые свернутыми в рулоны плакатами, ровными стопками бумаги, книгами.

В надежде на поддержку Трубогайкина оглянулась, но понятые вместе с милицией куда-то исчезли. В кабинете, кроме непосредственных участников инцидента, остались три бледных молодых человека – анархисты и комсомолец, а также та изящная блондинка, которую порекомендовал полковник Репнин. Она сидела в кресле у стены, как раз напротив шкафа. Блондинка тоже побледнела, но, в отличие от молодых партийцев, была на удивление спокойна. Более того, в ее умных глазах светился неподдельный интерес.

– Вы… вы видели? – пролепетала Трубогайкина, не зная, как вести себя в непривычной, нереальной, внештатной для нее ситуации.

– Нет, не видела, – отрешенно, будто находилась где-то далеко, ответила девушка.

Трубогайкина, на всякий случай неуверенно прокричав: «Я вам устрою… Вы за это ответите… Вы все в тюрьму пойдете… Всю жизнь будете помнить, как артистов чертями маскировать!..», пробкой вылетела из помещения. И только сейчас, краем глаза уловив цифру «13», красующуюся на двери кабинета, она вспомнила, что сегодня – пятница, тринадцатое мая.

Женщина похолодела: черт в китайских лосинах был настоящим! Потом ее осенило: в такой день черти являются только великим грешникам… Лицо пристава Трубогайкиной просветлело: она впервые ощутила собственную значимость. Так, просветленная, смакуя свежеобретенное величие, Варвара Ивановна прошествовала к лестнице, чеканя шаг. Не прекращая маршировать, одолела два пролета, вышла из здания и замерла: на улице стоял теплый сумрачный вечер. По затянутому сизыми облаками небу футбольным мячиком катилось к закату багровое солнце.

– Знак, – прошептала Варвара Ивановна, – еще один знак… Конец света близок, уже день как ночь, а утро как вечер… Всех нас поглотит геенна огненная, и чертей в китайских лосинах в городе будет больше, чем гаишников. Но я не допущу этого! Я одна отмолю грехи ГИБДД и спасу мир! – Отмаливать грехи всех и каждого пристав направилась в единственное, по ее мнению, место, где спасение не заставит себя ждать – в кабинет полковника Репнина.

– Открыв шкаф, я увидела чертей. Рогатые, как и полагается, – рассказывала госпожа Трубогайкина начальнику отдела по борьбе с экономической преступностью. – А потом они украли целый день, перетащив солнце в ад.

– Варвара Ивановна, да что вы там с поэтами пили, что ли? – с удивлением глядя на пристава, поинтересовался Репнин.

– Употреблять я теперь буду только святую воду, – умиляясь собственной порочности и перспективе долгого замаливания грехов, произнесла Варвара Ивановна. – Черт был женского пола, одетый в такие же лосины, как и у меня. Недавно приобрела на китайском рынке. И это знак свыше. Мне показали, во что я превращусь, если не встану на путь исправления и очищения души… Давайте помолимся, брат мой. – Она подскочила к полковнику, схватила его за руку и горячо зашептала: – Молитесь… молитесь за грехи, ваши и чужие… и будет свет… и черти снимут китайские лосины… потому что это зло…

– Да-да, дорогая, – растерялся полковник, – китайские лосины – это точно зло… – Он высвободил руку и снял телефонную трубку.

– Нам нужна помощь!!! – воздев руки к потолку, прокричала Варвара Ивановна. – Нам всем нужна помощь, и скоро, очень скоро…

– Хорошо, любезная, раз нужна помощь, значит, будет, – Репнин нахмурился.

– Торопитесь! Черти в китайских лосинах не дремлют! Скоро…

– Скоро, скоро, дорогая… – ласково перебил Репнин, с жалостью поглядывая на Трубогайкину. Он где-то слышал, что любой протест или запрет вызывает у «сбрендивших» неадекватную реакцию, а потому не стал спорить, набрал две цифры на аппарате и, прижав трубку к уху, сказал: – Будет вам помощь, как вы требуете… Алле… Скорая? Скорая?!. Тут женщине срочно требуется помощь. Да, она видела чертей в китайских лосинах. Записывайте адрес…

Позже, разговаривая с врачом-психиатром, Трубогайкина стояла на своем:

– Это были черти, они ринулись на меня из шкафа. Толпой! Размахивали вилами и говорили, что приготовили мне место в аду. Но я мужественно от них отбилась, я готова была умереть за правду, ведь я точно знала, что лосины они купили у китайцев!..

И в палате психиатрической клиники она с тем же просветленным видом рассказывала товаркам по несчастью – царице Екатерине Второй и известной египетской красавице Нефертити:

– Это были черти, их возглавлял демон женского пола. Они кинулись на меня и уже тащили в ад. Я видела котлы, полные смолы. В них варились несчастные грешники. Скажу вам по секрету, девочки, там такой ассортимент сковородок на стенах, как на хорошей кухне. Предводительница чертей уже наставила на меня рога, но я стала молиться. Тогда черти – на всех были надеты черные китайские лосины – закричали и ринулись обратно в шкаф. Демоница что-то рычала, но мне было уже не страшно – ведь права была я. Я стояла за истину, я точно знала, что лосины она и себе, и своим чертям купила на китайском рынке. У меня такие же…

Госпожа Трубогайкина говорила истинную правду, но в психбольнице эта правда называлась немного по-другому: диагноз.

Был еще один свидетель, о котором участники событий в кабинете номер тринадцать и не подозревали. Этим свидетелем по непонятному стечению обстоятельств оказался доктор Груздев. Он, отправившись на работу, вдруг обнаружил, что забыл на столе телефон. Вернувшись в дом на Крупской как раз к развязке событий, Груздев слышал каждое слово, но явление, вылезшее из шкафа и так перепугавшее студенток, он, как и госпожа Трубогайкина, тоже посчитал хорошо загримированным артистом. Психотерапевт усмехнулся, одобрив такой оригинальный ход, однако, считая эту провокацию работой полковника Репнина, для себя сделал заметку – обязательно заглянуть в соседний с библиотекой кабинет. Арендаторы недавно съехали, и кабинет номер двенадцать был открыт.