Золотая шпора, или путь Мариуса

— Подумай, о чем ты просишь! — гневно воскликнул астролог. — Кристалл мы активизируем, лишь когда определяются судьбы государств, народов или великих людей.

— Но, учитель, мне кажется, случай с Мариусом не вполне обычен, и он достоин высшего испытания, — спокойно возразил Уго, хотя и было заметно, что возмущение магистра и кавалера на него подействовало.

Глубокие морщины пересекли благородный лоб Главного астролога. Нелегко давалось ему решение. Друзья устали переминаться с ноги на ногу. "Вот свинья, хоть бы сесть пригласил!" — подумал Расмус. Наконец, лицо старика прояснилось:

— Хорошо, — твердо сказал он. — Я сделаю это.

— Спасибо, учитель, — порывисто отозвался Уго.

— Не стоит, ученик, — отмахнулся Хлор. — Даже не из любви к тебе я делаю это. Действительно, ты прав. Все главные логические линии твоей истории пересекаются в одной точке. Вывод однозначен. Похоже, этот парень уготован для важной миссии. Не будем же медлить и приступим к делу.

За кабинетом Главного астролога открылся очередной коридор. Он вел к хитрому приспособлению, которое, включенное расторопным служакой, со свистом понеслось вверх. "Лифт!" — подумал Мариус и удивился: что за слово пришло ему в голову? Посвистев немного, приспособление остановилось, вся компания выгрузилась на площадку. Мариус выглянул из окна и невольно отшатнулся. Перед ним, как на ладони, лежал город Реккель — отлично просматривались даже леса, находящиеся в десятке миль по ту сторону Кельрона. Мариус вспомнил огромную башню с золотым куполом, которая гигантским пальцем выпирала из здания. Вероятно, лифт поднялся на самую ее вершину.

Еще несколько шагов, и вот компания — в тихом кабинете с вековечной дубовой мебелью. Повсюду в беспорядке разбросаны и расставлены массивные фолианты. Дирижерский взмах руки ведущего астролога — и вся троица присаживается на длинную скамью со спинкой и подлокотниками. Этакий декаданс. Сам магистр скрывается в своей комнате. Трое посетителей начинают ждать.

Хлор отсутствовал полчаса. Ровно тридцать минут. Все это время Уго вяло отбивался от расспросов Мариуса, ремонтируя свой левый мокасин. Как обычно, Уго не хотел говорить лишнего и с удовольствием не сказал бы ничего. Видно, на совесть изучал парень в детстве Картезиуса с его знаменитым: "Тот хорошо жил, кто хорошо скрывал".

Что же все-таки выудил у него настырный Мариус? Что Хлор в данный момент с помощью магического зеленого кристалла заглядывает в будущее. Что обычный гороскоп, составляемый по звездам, тоже дает довольно точный ответ в руках такого мастера, как Хлор, но кристалл дает абсолютно точный ответ. Этот кристалл раздобыл, путешествуя на подступах к Пустыне Гномов, один из астрологов много сотен лет назад. С тех пор камень находится в Реккеле, на одном и том же месте, ибо только в той точке, где он сейчас установлен, кристалл и проявляет свои невероятные свойства. Постороннему бесполезно подступаться к кристаллу — он признает только одного хозяина: того, кто в данный момент возглавляет Гильдию астрологов.

Переварив информацию, Мариус задал вопрос, который напрашивался:

— Выходит, он нам расскажет все, как будет?

— Нет, друг Мариус. Знаешь, почему? Вот, к примеру, он скажет тебе, что в таком-то месте тебя поджидает банда Седрика. Что ты сделаешь?

— Поеду другой дорогой.

— Вот видишь! Получается, что кристалл предскажет неправду. А такого быть не может по определению. Если тебе суждено встретить Седрика, ты должен его встретить так или иначе. И именно там, где покажет кристалл. Потому что он сообщает будущее, которое уже определено. Вот поэтому магистр откроет тебе только то из увиденного, что никак не способно изменить будущее.

Мариус пытался постичь сказанное. Не справившись с непосильной задачей, он задал еще один вопрос, который напрашивался:

— А зачем нам это знать? Мы ведь все равно ничего не изменим, как ты говоришь? Зачем же?

— Есть судьба и есть жребий, — непонятно сказал Уго. — Жребий дает тебе шанс, судьба его отнимает. Бороться с судьбой бесполезно, но знать, где будет брошен жребий, все-таки важно. Иначе ни у кого не было бы шанса. Понимаешь?

— И кует, и дует, и сам не знает, что будет, — подал голос Расмус.

Но Мариусу уже показалось, что он ухватил за белую гриву вороную лошадь, на которой скачет богиня истины Тортилла. Он понял: что бы ни случилось в дальнейшем — хорошее, плохое ли — надо принимать без страха, не избегая трудностей, ибо все это шаг за шагом приближает к цели, от которой никуда, к сожалению, не денешься…

Из таинственной комнаты Хлор вышел задумчивый.

— Шафран — это порошок из рылец крокусов, пряность и пищевая краска, — сообщил он. Мариус с Расмусом недоуменно переглянулись.

— Что показал кристалл, учитель? — спросил Уго.

— Ничего.

— Как ничего?

— Совсем ничего.

Все помолчали. Чрезвычайность ситуации ощутили даже Мариус с Расмусом.

— Невероятно! Не было случая, чтобы я не смог активизировать его. Наши летописи вообще такого случая не содержат со времен Просперо. Но Просперо — особый случай.

— И каков вывод, учитель?

— Вывод-то прост, дорогой мой Уго. Береги этого парня, как зеницу ока. Он должен выполнить задачу, суть которой мы постичь не в силах и которая ведома только Высшему Разуму. Он должен выполнить задачу — иначе я даже затрудняюсь сказать, что случится.

— Поворот истории? — замирающим тоном, столь ему не свойственным, спросил Уго.

— Не будем торопиться. Я думаю, мы все увидим в свое время. А пока… — старый алхимик подошел к Мариусу. Тот поднялся. Долгим, бесконечно долгим взглядом посмотрел Хлор в глаза овцепаса. Мариус оцепенел. Он видел только зрачки — они то расширялись, то сужались, они пульсировали, с ними пульсировала Вселенная.

— Я испытаю его своим эликсиром, — пробормотал Хлор.

— Вы думаете, это окажется сильнее кристалла?

— Ни в крем случае! Эликсир выявляет совсем иное. Он позволяет уловить скрытые мотивы поступков, квинтэссенцию намерений, о которых сам человек и не подозревает.

Соединенный с Хлором невидимой пуповиной, Мариус, как в полусне, миновал комнату, в которой на мощной подставке покоился зеленый кристалл, на своде было изображено звездное небо с двумя лунами, а в окно устремлялась расширяющаяся труба. Они оказались в крохотной клетушке с белыми стенами и черным полом, с кроватью и стулом. Неестественная стерильность помещения рождала в душе беспричинную жуть, которая только усиливалась большой гравюрой теургического содержания, висевшей на стене. Белые стены слепили — свет, исходивший из единственного окна, без потерь отражался от их абсолютной белизны. Комната казалась искривленной в пространстве. Эффект иррадиации, друзья мои!

Хлор усадил Мариуса на кровать и протянул ему флакон с темно-синей жидкостью, проговорив:

— Абель Бальбо!

Мариус сделал глоток. Жидкость оказалась тягучей и терпкой на вкус. Чего еще ожидать от жидкости с таким цветом? В помещении вдруг возникла мягкая флуктуация. Мариус почувствовал, как его голову окутывает что-то нежное, невесомое. Мариус парил в облаке розового пуха. Ласковое щекотание, волшебная нега, крики экстаза… Вокруг струились матово-белые потоки, из которых вырастали столь же матово-белые многосуставчатые, неестественно подвижные руки. Темнота — она существовала неосязаемо, как природный радиоактивный фон — продуцировала каскады красных, желтых, зеленых искр. Крылья огромных птиц, опахалам подобно, овеивали Мариуса. Становилось свежо. Золотистый светящийся шар спускался откуда-то сверху. Он надвигался — ближе, ближе — пока не ослепил Мариуса своим сиянием. И в этом сиянии увидел наш герой темный силуэт. Пристально, до боли всматриваясь, он понял, наконец, что это за силуэт: черный рыцарь. Рыцарь исторгался из пасти отвратительного чудовища, которое, в свою очередь, порождалось чем-то до такой степени омерзительным, что разум отказывался опознавать это существо. Или этой стихии — бес его знает. Эпицентр монструозного образования находился в малиновом неугасимом пламени. Рыцарь надвигался. Мариус с ужасом ощущал, как пронзительная темень закрывает от него мир, полный звезд. И он закричал — отчаянным животным криком.