Хроники Рыжей (Трилогия)

– Девочки! – В нашу беседу неожиданно вклинился настырный драконий бас. – Не нужно так демонстративно игнорировать скромное мужское общество. Хватит уже шушукаться между собой! Мы пьем или как?

– Пьем, конечно! – с наигранным энтузиазмом откликнулась я, стараясь стереть с лица малейшие следы овладевшего мною отчаяния. – Наливай! – Моя рука действовала самостоятельно, весело протягивая Эткину пустой бокал, но в голове непрерывно вертелись три убийственных слова: «Астор или Люций?» Кого из них мне следовало обречь на смерть, а кому – подарить жизнь?

И я совсем не заметила испытующего взгляда Чумы, взиравшей на меня с немым восхищением и затаенной надеждой на спасение…

В каждой удавшейся пьянке, вне зависимости от ее масштабов и размаха, всегда наступает фаза совершения подвигов, когда основательно набравшихся собутыльников начинает тянуть на шалости и приключения. И в этом смысле наша знаменательная пирушка также не стала исключением из правил.

Через час усиленных возлияний мы уже напрочь позабыли все прошлые разногласия и перешли к стадии, названной метким на определения драконом: «Ты меня уважаешь?» Марвин услужливо высушил свежевыстиранный камзол Генриха, мгновенно вернувший себе свой первоначальный цвет, но все еще издающий некое подозрительно–удушливое амбре. Недавние враги Огвур и Кса–Бун, неоднократно выпившие на брудершафт, обнимались, нескладно голосили что–то душещипательно–фольклорное и называли друг друга «брателло», к вящей ревности прекрасного полукровки. Вокруг остатков закуски прыгало несколько странных существ, смахивающих на помесь мышей с кузнечиками, злостно нарушая отлаженный биогеоценоз [65] береговой линии и пытаясь спереть не доеденное драконом жаркое. Это наш капитально упившийся некромант попробовал заселить галерею Трех порталов хоть каким–нибудь зверьем, но его трясущиеся руки категорически отказывались выполнять магические пассы, а посему опыт закончился плачевной неудачей, породив нескольких жалких мутантов. Сам же Марвин заработал профессиональную травму в виде внушительной шишки на лбу, сердито объяснив свое падение не убойным действием орочьей водки, а возмутительной опечаткой в магическом трактате. После этого он сразу пригорюнился и начал слезно жаловаться на жену, активно поддерживаемый Генрихом. Мы выпили еще, нехорошим словом помянув всех стервозных баб. Чума извлекла из кармана савана потертое портмоне и хвастливо показала портрет бравого архидемона Азура, сентиментально обклеенный розовой бархатной тряпицей. Посетовала на профессиональную загруженность, отсутствие нормальной семейной жизни и хроническое бесплодие. Марвин клятвенно пообещал помочь, не уточнив – как именно… Чума смущенно захихикала. Мы дружно покосились на забавно причмокивающего во сне Люция и выпили за детей.

– Послушайте, госпожа Чума, – вдруг ни с того ни с сего отважно выпалил Ланс, еле ворочая заплетающимся языком, – а вы добро творить можете?

– Могу, – торжественно объявила тетушка, непослушными пальцами пытаясь ухватить скользкий кусочек колбасы. – Ибо что есть добро, как не оборотная сторона зла?

Я восхищенно прищелкнула языком, Эткин потрясенно отвалил челюсть, а некромант предвкушающе потер ладони. И понеслось…

Следующую пару часов мы посвятили добру. Совместными магическими усилиями тетушки и Марвина мы добавили субтильному супругу принцессы Будур принцу Али–Мангуту двадцать сантиметров росту и, хорошенько подумавши, десять сантиметров его детородному органу.

– Пусть корова усатая порадуется! – вполголоса ехидно буркнул Ланс, видимо вспомнив что–то свое, личное.

Мы наградили бессмертными лобковыми вшами зловредных киктских шаманов, организующих регулярные набеги на мирных олорулонов, и отправили всем голодающим канагерийским детям гуманитарную помощь в виде сытного ужина из четырех мясных блюд. Мы повысили среднюю урожайность знаменитой кардиньякской брюквы до пятисот центнеров с гектара и удалили безобразную бородавку с носа красногорской княжны Феклы, во всем остальном – писаной красавицы и невесты на выданье… В общем, групповая вакханалия фантазии и безудержный разгул добрых дел продолжались всю ночь напролет.

Утро следующего дня застало нас усталыми и жутко невыспавшимися, но зато – чрезвычайно довольными собой. Мы долго благодарно пожимали руку тетушке Чуме, целовались на прощание и произносили прочувствованные речи. После чего моя нетрезво покачивающаяся родственница скрылась в свете повторно нарисованных некромантом рун, куда я едва успела просунуть кувшин пива на опохмел.

Светало… В далеком Рохоссе в обнимку почивали утомившиеся от ночи любви новобрачные. В кои–то веки досыта наевшиеся чернокожие дети сыто икали сквозь сон, а у стен замка барона Пампура вповалку дрыхли совершенно обалдевшие от счастья мужики, так и не сумевшие всем поселком вытянуть из земли один неподъемный буряк. Смежила очи счастливая красногорская невеста, недоверчиво проглядевшая зеркало почти до дыры, да так и не отведшая руки от чудом похорошевшего носа. Музыкально булькая натянувшимся, будто барабан, пузом, раскатисто храпел Эткин, беззаботно улыбаясь от уха до уха. Деликатно вздыхал прекрасный Лансанариэль, нервно скрипел зубами барон и натужно кряхтел зверски уработавшийся некромант. Спали все, кроме меня…

Я сидела на камне, забравшись на него с ногами и задумчиво упершись подбородком в подтянутые к груди колени. В голове у меня было пусто, а на душе – грустно и радостно одновременно. Нет, скорее все–таки радостно, потому что отныне в моем сердце навечно поселилась слабая надежда на благоприятный исход поджидающих впереди злоключений, уж если даже такая непутевая команда, как наша, все же сумела сделать этот мир немного светлее и чище. И, безусловно, намного лучше.

Каждому из нас хотя бы единожды, но приходится сталкиваться со спорным утверждением, гласящим: «Из двух зол выбирай меньшее», подразумевающим нечто уклончивое вроде псевдодобровольного предпочтения, заключающегося в выборе наименее болезненного способа смерти между утоплением и удушением… Но результат–то в любом случае один и тот же!

Вот примерно это и высказала я озабоченно насупленному Эткину, уже вытоптавшему ровную площадочку на развилке двух дорог. А какой смысл топтаться на месте?

– Из двух зол выбирай меньшее! – дословно процитировал опытный дракон, уповая на народную, веками проверенную мудрость.

Я протестующе скривилась:

– Меньшее зло – вон, у Кса–Буна в мешке спит! Ты что, предлагаешь пожертвовать Люцием? – Я угрожающе потянула из ножен Нурилон. – Вот только попробуй тронь моего сына…

Дракон обескураженно засопел, на всякий случай прикрывая свою массивную голову скрещенными передними лапами:

– Мелеана, не гневи богов! Да чтобы я невинного дитятю обидел? Да ни в жисть!

– Вот то–то же, – удовлетворенно хмыкнула я.

– Нет, а я не понял, в чем заключается проблема? – Генрих аристократично наморщил нос, видимо безмерно удивленный моими колебаниями. – Тебе как Чума сказала? Направо пойдешь – потеряешь сгинувшего муженька? Так чего тут думать–то, если твой покойный благоверный – и так уже покойный. Ну будет он дважды покойным, какая ему разница…

Я ругнулась и опять схватилась за меч – кажется, на этот раз с таким красноречивым выражением взбешенно сощуренных глаз, что сохранностью своих голов озаботились уже все, кроме сильфа, который нагло ухмылялся с самым невинным видом:

– А смысл? – Он иронично похлопал меня по плечу, проверяя, насколько я способна контролировать собственный гнев. – Ну предположим, убьешь ты меня – и что? Все равно тебе так или иначе придется выбирать одну из двух дорог…

Эткин печально кивнул, подтверждая правоту сего неприятного, но бесспорно справедливого утверждения. Я показала гиганту кулак и ненадолго задумалась…

Я скомандовала подъем около полудня. Умывшись озерной водой и наскоро позавтракав тем, что осталось от нашей ночной гулянки, мы свернули походный бивак, при помощи магии Марвина утилизировали пустую посуду и двинулись в путь. Обогнули озеро и довольно бодро, насколько позволяли не шибко резвые с похмелья ноги, запылили по посыпанной мелким песком дороге, уводящей нас к замысловато иззубренной горной гряде. Было жарко и скучно, окружающий пейзаж не радовал разнообразием, являя нашим глазам все те же, уже порядком поднадоевшие камни. Похоже, создавшие эти места демиурги решили не напрягать попусту мозгов и сил, здорово сэкономив на архитектурных изысках. Более унылой местности я в жизни не видывала. К тому же я совершенно не понимала, куда же мы попали.