Второй Беличий Песок (СИ)

- Это да, - почесала за ушком серая, - Но ведь тебя йа вижу, и знаю что это не в пух, когда эт-самое, потому и сожалею. И ты кстати тоже поэтому подошёл, так ведь?

Белка поглядела ему в глаза и положила лапку поверх его лапы.

- Кстати йа Ситрик, - цокнула серо-фиолетовая белочка.

- А йа Макузь, - цокнул Макузь.

Впринципе, раньше у Ситрик был пух обычного серого цвета, как это бывает достаточно часто, если цокать о белках - мелкие неразумные белки, которых крупные разумные белки называли белочью, обычно линяли от зимы к лету, сменяя рыжее опушнение на серое и обратно. У грызей это наблюдалось в гораздо меньшей степени, так что можно цокнуть и вообще отсутствовало - поэтому раз уж белка серенькая, то рыжей сама по себе не станет. Однако имелись средства для того, чтобы изменить цвет пуха намеренно - в частности уцокнутые миллиционеры и пропушиловцы, ловящие хищных зверей, красили гривы и уши в зелёное, чтобы не маячить - в общем грызям было довольно попуху, какого цвета уши, поэтому для практической пользы они могли расписать их хоть под радугу.

Ситрик же носилась по цокалищу, как сорока по лесу - то одна возня, то другая, то опять первая, то обе вместе. Случалось это из-за того, что семья Треожисхултов была большая, и всякой возни у грызей хватало, а Ситрик была очень лёгкой на подъём и сама напрашивалась на такие вещи, которые у многих вызывали лимонное выражение морды. Для большинства грызей надобность обходить все товарные лавки в поисках чего-нибудь редкого, которое внезапно понадобилось, являлась откровенно напрягающей - по причине грызоскопления на узком участке пространства и времени. Те же самые пуши легко могли пройти в пять раз больше расстояния, но только если за дровами, кпримеру. Ситрик даже не могла цокнуть, как у неё это получается, но она обладала явным даром чистейшего цоканья и могла в двух словах объяснить даже сонному сурку в три часа ночи весьма сложные вещи.

Ей правда не удалось ничего объяснить своему бывшему самцу Милдаку, но разве что из-за того, что у животного крыша была не на месте и вообще его строго цокая нельзя было назвать белкачом. К лету Ситрик узнала от кого-то из родичей, что олуха просто-напросто убили: совершенно оборзев, он позвал своих сотрудников по трясине "пойти проучить это глупое животное", где под глупым животным подразумевалась сама Ситрик. Естественно он выразился бы куда более грубо, но для этого просто не имелось слов в беличьем языке - тем не менее, сотрудники уловили соль. Настолько, что согласовав сие с милиционерами по цокалищу, завели дурака не к промдвору Треожисхултов, а на испытательный полигон, и оставили в срубе "ждать". Дождался он фугасного снаряда из пушки, который мало что оставил от туловища; просто грызи были люто рациональны и не стали убивать туловище просто так, а заодно проверили действие фугаса, ведь такая возможность бывала крайне нечасто. Выслушав это, Ситрик помотала ушами и решила забыть про.

Помимо всякой текущей возни, доставлявшей немалую радость, серенькая то и дело оседала возле избы бабки Апухьи, где собирались грызи, занимавшиеся так цокнуть углублённым изучением изображения по плоскости, тобишь рисования. Там можно было просто как поцокать и поржать до боли в боках, так и найти белку - как правило именно белку - которая за некоторое вознаграждение согласится отрисовать что нужно. Вслуху полного отсутствия других способов запечатлеть изображение, это дело являлось как искусством, так и чисто прикладным ремеслом - как объяснить на пальцах, как выслушит бледнейшая поганка? А так показал картинку и всё чисто. Ситрик естественно была не в той категории, которая искала, а рисовала лично, изведя уже порядочную гору всяких красящих материалов и толстой бумаги. Впрочем никак нельзя цокнуть, что она только тем и занималась, что рисовала - потому что даже это надоедает и надо проветривать пух.

Проветривши пух, она всё-таки заваливалась к избе, потому как там было весело и можно услышать хотя бы Чейни, давнюю подругу; эта белка как раз скорее только и делала, что рисовала, не зная никаких тормозов, и имя Чейнсовина, тобишь цепная пила, не особо соответствовало характеру грызуньи. Зачастую грызи собирались кругом и выслушивали кого-нибудь, имевшего что цокнуть, свыть или спеть; по этому поводу Ситрик часто хватали за уши, да она была и не против ни разу. Впрочем, постоянно петь "про пушню", как называлась расхожая грызунячья песенка, ей всё же надоедало, и Ситрик разнообразила, так цокнуть, репертуар. В частности белке очень в пух пришлось сочинение каких-то песняров, потому что это была былина о Большом Песке, произошедшем много десятилетий назад, когда грызи Кишиммары - страны что находилась западнее - устроили разнос бурскому шняжеству, потерявшему нюх и совесть. Грызунья влезла на большую бочку, чтобы её лучше было слышно, хитро улыбнулась и затянула громко и сильно:

Как в Кишиммарской стране, в северных местах

Прут трясины тыщами, нагоняя страх.

Думают о крови, точат топоры

Ждут больных животных из-за большой горы.

Конец тупака уж слышон,

И солнце осветит лесок!

Весь Мир будет очень пушон,

Вперёд, бельчачий Песок!!

Вдаль по родной земле прошёл ушлёпок-шнязь!

Встанем хвостом к хвосту, уложим его в грязь!

Бронь на лесных дорогах, на востоке гром!

Бурских чумных хорьков вынесем ведром!

Пуши слушали, вытаращив уши, потому как уж кого, а от Ситрик такого не ожидали - но не это главное, впечатление произвела сама былина в белкином исполнении, каковое нельзя было не признать попавшим в пух. Пожалуй после этого песенка действительно стала известной в Щенкове, а до этого ни-ни.

- Ну ты выдаёшь, грызо! - цокнула Чейни, похлопав Ситрик по плечу, - Хотя в пушнину безусловно!

- Что есть то есть, - потёрла коготки серая, - Это йа недавно на причале услышала, грызи из этого, как его... цокалища Шабатон, вот. А ты вид на Куриную горку уже нарисовала?

- Да йа бы и нарисовала, но напух нужно синей краски, потому что из красной синюю не сделаешь, а там река и пруды, двое. Если их чёрным или жёлтым покрасить, будет тупо, а если зелёным, то не видно вообще.

- Пум-пурум-пум, - задумалась Ситрик, пырючись в небо.

Задумывались они так уже далеко не первый раз. Впринципях, всё что нужно для изрисовывания бумаги, в цокалище имелось - но цокалище большое, и пока всё найдёшь, опушнеешь почище енотовой собаки. Вслуху этого у причастных грызей возникла мысль нарочно сделать склад, он же лавка, с карандашами, кистями и красками всех нужных наименований. Подумав, что это в пух, Ситрик начала деятельность: для начала нашла пушей, готовых этим заниматься - потому что сама она могла подсобить, но напух не окапываться там пожизненно. Затем требовалось тупо найти помещение и некоторое количество единиц Добра, чтобы не запросто так забирать товары. Вся эта возня требовала опять-таки носиться по цокалищу и трепать грызей за уши; пока было возможно, Ситрик ходила на лыжах - вдоль дорог имелись проторённые лыжни и каталось там легко. В половодье, само собой, она перебиралась в основном по гатям, как и все остальные, и использовала курсировавшие по канавам лодки. Когда же земля высохла, белка схватилась за велогон, имевшийся в сарае у семьи - он был довольно тяжёлый, но всё равно получалось раза в два быстрее, чем пешком, а если с горки, так и во все пять.

Поскольку цоканье шло не о тысячах тонн, Ситрик рассудила просто и пробила идею для начала разместить склад просто в сарае у одной из причастных белок - тем более при осмотре выяснилось, что там просто срач, который нечего особо оберегать. Именно там поставили полки, ящики и коробочки для создания запасов - точнее, Запасов, что совсем не одно и тоже. У причастных же грызей был самый основной ресурс - Дурь, и не менее основной инвентарь в виде собственных лап, а также составленной Ситрик схеме того, где что лежит. Всмысле и где что лежит в сарае, и где это можно достать в цокалище, с указанием цены. Цена была не то чтобы средняя, а как была так и оставалась, если ничего не случится - грызям просто будет лениво менять ценники, вот и всё.