Хроники Рыжей (Трилогия)

– Ну и дела! – пискнул кто–то голосом Ланса у сильфа за спиной, а потом попросил совсем придушенно: – Дорогой, ты, конечно, красавец мужчина, но, пожалуйста, слезь с меня…

– Да какая мне нужда на тебя залезать? – Де Грей подпрыгнул, будто ошпаренный, треснулся затылком о бок корзины и неловко свалился обратно. – Упаси меня Аола от подобного счастья!

– Вот–вот, и сам, глядишь, целее будешь! – насмешливо пробасил Огвур. – Натурал! – Причем вполне безобидный намек на нормальную половую ориентацию сильфа в устах орка звучал похлеще самого скабрезного ругательства.

– А мне снилось, будто занимаюсь я любовью сразу с тремя прелестными эльфийками, – сладко промурчал некромант, насмешив друзей своим гнусаво–гайморитным прононсом [40], – но, боясь вызвать гнев моей супруги Лепры, девицы лежали недвижимо, словно бревна…

– Видел бы ты, брат, что вытворяют умелые красногорские лесорубы на таких бревнах! – беззлобно хохотнул барон, игриво подмигивая.

Но Марвин терпеливо улыбнулся и сделал вид, что якобы не понял более чем прозрачного намека друга.

– А мы ведь вроде бы откуда–то упали? – осторожно поинтересовался полукровка.

– Да не–э–эт, – небрежно отмахнулся барон, – напились мы изрядно, потом забрались в корзину в сарае и задрыхли. А даже жаль, ибо уж очень занятный сон мне приснился – типа летим мы куда–то по воздуху, а потом Саймон вдруг в небе нарисовался, а затем рухнули мы…

– И мне! – перебил барона Огвур.

– Вот то–то и оно! – глубокомысленно поддержал некромант.

– Так не бывает, – на удивление толково опроверг Лансанариэль, – чтобы четверым один и тот же сон приснился…

– А вот спрошу я, – угрожающе процедил сильф, – чего такого убойного азуровские ребята в свою водку намешивают! Или еще лучше – на экспертизу ее к Саймонариэлю отправлю. Вот только как бы его с Поющего Острова к себе в гости зазвать?

– А зачем меня звать–то? – весело полюбопытствовал магистр. – Я сам приду…

Ланс пискляво икнул, орк – рыгнул от неожиданности, а некромант предпочел промолчать.

– …! – витиевато ругнулся Генрих. – Так это не сон!

– Явь, друзья мои, истинная явь. – Призрак Саймона излюбленным жестом погладил свою холеную бородку. – А она всегда намного интереснее снов!

– Зато во сне никого мечами не пыряют! – не остался в долгу сильф, выбираясь из валяющейся на боку корзины.

– Ну так ведь и любовь во сне – не настоящая! – ехидно хихикнул магистр. – Тебе, поди, часто Ульрика снится? А толку–то…

Ответом ему стало сердитое сопение барона, подразумевающее, что маг хоть и добрый, а умеет–таки садистски наступать на любимые мозоли.

Сдувшийся в тряпочку шар покоился на вершине красивого, начинающего чуть–чуть зеленеть пригорка, под склоном которого пробегал игривый ручей. Чудом не развалившаяся при падении корзина лежала тут же. Друзья чинно расселись на пустой оболочке приказавшего долго жить монгольфьера и наслаждались предоставленным Саймонариэлем завтраком. В связи с еще дающим знать о себе похмельем аппетит у всех разыгрался нешуточный.

– Значит, ты нас спас? – придирчиво, но не совсем разборчиво допрашивал мага барон, не забывая уминать поджаристую перепелиную тушку.

– Точно, – лукаво прищурился призрак, – вы падали, а я подхватил шар и обеспечил вам безопасное приземление, причем истратив на это большую часть своей магической энергии, и посему…

– Вернуть нас домой ты сейчас не можешь! – закончил за него Ланс. – Слышали уже, поняли!

– Не могу! – стараясь выглядеть убедительным, драматично вздохнул магистр. – Жизнью клянусь!

– Вывернулся, – хмуро буркнул барон. – Всем известно: эльфы – первейшие вруны и ловкачи. А уж если бессмертный маг жизнью клянется – тут и вообще глухо…

Кажется, призрак покраснел.

– Хорошо, – сбивчиво затараторил он, – клянусь жизнью Ульрики. Это для тебя весомее прозвучит?

Генрих недовольно нахмурился:

– Вот не приплетал бы ты принцессу к своим мошенничествам…

Призрак мага, левитирующий невысоко над холмом, так возмущенно всплеснул ладонями, что мотыльком подлетел вверх:

– Так ведь о ней и разговор!

– Рассказывай, – коротко приказал барон, вытирая салфеткой замаслившиеся пальцы. – Но без околичностей!

– Ну ясно дело, – обрадовался Саймон и немногословно обрисовал все произошедшее на Поющем Острове.

– Вот ведь девка негодная, – раздраженно буркнул орк, – ей бы дома сидеть спокойно, рожать, а она вон чего удумала – за демоницей на драконе гоняться. Вот поймаю Мелеану – самолично ее ремнем выдеру…

– Поймать бы ее еще! – печально вздохнул полуэльф.

Путешественники скорбно помолчали.

– И это еще не все, – продолжил магистр. – Увидел я в хрустальном шаре, что наслала Ринецея на принцессу проклятие страшное, смертное. И хоть отсрочено его осуществление амулетом Чумы, но все равно – рано или поздно оно Ульрику настигнет…

Ланс шокированно ахнул. Генрих судорожно схватился за пояс, отыскивая оставшуюся дома рапиру, не нашел и посерел лицом:

– Что делать–то теперь станем?

Саймонариэль довольно прищурился:

– Есть выход. Где–то в Диких землях хранится одна из Алатор – дага Радужная игла, а именно она открывает путь на Радужный уровень, куда Мелеане попасть надобно. Сумеете добыть дагу и передать ей – принцесса посетит Обитель богов, найдет там источник с живой водой, умоется ею и избавится от проклятия…

– Послушаешь тебя – так все просто! – проворчал орк.

– Я уже устроил ваш отлет на шаре и занес в нужное место, – как ни в чем не бывало продолжил Саймон, – а теперь пришел ваш черед проявлять смекалку да изворотливость.

– С голыми руками? – окрысился Огвур. – Саймон, мы ведь не боги…

– Знаю, – улыбнулся архимаг. – Поэтому я могу исполнить ваши желания, по одному на брата! Вон Марвин уже пожелал завтрак…

– Очень своевременно, – похвалил тысячник, отпивая из бутылки белого эльфийского. – А то несподручно мне это – на больную голову подвиги совершать. А я вчера немного недопи… перепи… – Он запутался в описании своего состояния.

– Ясно, перенедопил! – сочувственно поддакнул Саймон.

Орк облегченно просиял:

– Точно!

– Так чего желаете получить? – поторопил друзей магистр. – Решайте быстрее, а то у меня энергия заканчивается.

– Гиарду! – выкрикнул Генрих, и рапира немедленно упала к его ногам.

– Симхеллу! – потребовал Огвур и безотлагательно получил желаемое.

Саймон выжидательно повернулся к Лансанариэлю:

– А тебе чего хочется?

– Помаду, – чуть подумав, убежденно заявил полуэльф. – Любимую розовую, с перламутром, в сиреневеньком футлярчике! Ну ту самую, что мне Марвин наколдовал, – волшебную, нескончаемую, с охлаждающим эффектом, мятным вкусом и ментолом…

Архимаг оторопело округлил глаза:

– В сире… по… по… чего? Помаду?

– Именно! – беззаботно кивнул полукровка. – Ту самую!

– Да на кой гоблин тебе сдалась эта фигня? – возмущенно заорал Генрих. – Ты чокнулся, что ли? Совсем на косметике помешался!

– Жаль, что она тебе мозги не остудила! – молвил кислым тоном некромант.

– Цыц! – приструнил критиканов орк. – Лансу лучше знать – зачем!

– Пока даже не подозреваю зачем, – меланхолично отозвался полукровка. – Но хоть убей меня на месте, а уверен – она нам понадобится!

Сердце глухо екнуло у меня в груди и почти остановилось, преисполненное жалости к этим убогим существам, сплошь покрытым ужасающими язвами и коростами. Замотанные в лохмотья, оставшиеся от некогда добротной одежды, уродцы баюкали заживо гниющие культи рук, напоминающие корни засохших деревьев. Подслеповато щурясь от яркого солнца, жалкие обитатели вонючих бараков скорбно выползали наружу, разглядывая меня с недоверчивым интересом. Но в передних рядах жалких калек я заметила двух мужчин, еще сохранивших некое гротескное подобие былой привлекательности и внушительности. Первый, бесспорно, являлся троллем, ибо лишь представители этого народа обладают подобными кряжистыми фигурами и широкими, бочкообразными грудными клетками, сплошь заросшими темными волосами. Его черные глаза внимательно следили за каждым моим движением, выражая задумчивое недоумение, исполненное воистину королевской выдержки. Похоже, он усиленно пытался вспомнить что–то чрезвычайно важное и нужное. А вот второй вожак отреагировал на меня далеко не так спокойно.