Изумрудное сердце

— Вполне возможно…

— Меня не интересую ваши предположения. Жертвы есть?

— Нет, ирра.

— Если можно, кирра[6].

— Простите кирра, — склонился в поклоне служитель закона. — Теперь я уверен, что вы справитесь сами.

— Тогда я попрошу больше нас не беспокоить. Вы правы, мы решим эту проблему без посторонней помощи.

Наемники, прежде чем уйти, кинули на меня убийственный взгляд. Я поежилась, но физиономию сделала максимально непроницаемую. Ненавижу проблемы, а их у меня, кажется, в ближайшее время будет навалом. За Дира кто-то взялся серьезно, раз уж городскую стражу решили подкупить.

Глава 8

Дир разобрался с дневниками Келла за ночь. Устал, измучился, но докопался до истины и нашел то, что искал так рьяно, а потом с чистой совестью отрубился, даже не удосужившись раздеться, прямо как был в тонких штанах из небеленого дина и такой же безрукавке. Появление стражи маг мирно проспал у себя в комнате.

Проснувшись, Дир тут же спустился в свой кабинет, для того, чтобы заняться подготовкой сложного ритуала. Маг предпочел бы ни с кем не встречаться, но в коридоре его поймала Льрисса и, услышав, малопонятные объяснения, попробовала отговорить от задуманного. Вампирша убеждала, что он и так слишком нестабилен, и не известно, как тело отреагирует на очередное, сложное колдовство, требующее больших энергозатрат. Вдруг звериные инстинкты окончательно вырвутся из-под контроля? Но Дир был упрям и настоял на своем, он не хотел и дальше чувствовать себя зомби. Сегодня с утра маг прислушался к биению собственного сердца и понял, что оно работает с перебоями. Это пугало. Ресурс у тела мог быть не таким большим, на какой ориентировался Дирон. Оно могло начать разлагаться в любое время. Если это произойдет, обратить процесс будет невозможно, останется смириться и умереть снова. А маг этого не хотел, поэтому и проигнорировал слова Льриссы про риск. Он готов был рискнуть, ради возможности ожить окончательно.

Дир надеялся, что после ритуала сольется воедино с новым телом и исчезнет ощущение, наспех надетой одежды с чужого плеча, которая не подходит ни по размеру, ни по стилю и не соответствует возрасту.

Мертвое тело, само по себе лишено жизненной энергии. Душа, конечно, обладает своей собственной, но ее не достаточно для того, чтобы поддерживать полноценную жизнь. При создании зомби, маги используют простейшие накопители энергии, позволяющие мертвому телу передвигаться и существовать какое-то время. Если некромант желает умного и долговечного слугу, мертвое тело соединяют в одно целое с энергетически сильной душой мага и получают практически живого человека, которого предварительно связывают мощным подчиняющим заклятием. Это заклятие можно наложить и на живого, но случается такое редко. Живой должен дать согласие, а вот мертвеца, заключенного в пентаграмму можно принудить. После воскрешения, опутанный чужой силой пленник не имеет своей воли. Какие-то несколько минут, но их достаточно для того, чтобы набросить аркан, которого Диру чудом удалось избежать.

Однако все придуманные магами ухищрения недостаточны для того, чтобы воскресить окончательно. Даже маги-зомби не могут существовать долго, они умирают спустя полгода или год, когда как. Заклинание, энергия души и старания создавшего зомби мага лишь на время отсрочивают гниение тела.

Келларион понимал это и рассматривал два варианта завершения ритуала воскрешения. Первый вариант — пересаживать душу из тела в тело, когда у оболочки заканчивается срок службы. Но это неудобно и энергозатратно. Ритуал слишком сложный, чтобы проводить его с периодичностью раз в год, а то и чаще. К тому же душу нельзя вселить в любой приглянувшийся труп. Переселение — сложный процесс, нужно существо, которое достаточно долго может находиться на грани между жизнью и смертью. Вампиры для этого подходят, как нельзя лучше. Из-за своего проклятия они всю жизнь находятся одной в могиле.

Отвергнув идею смены тел, Келларион понял, — для того, чтобы оживить мертвое тело, нужно вселить в него душу и подключить дополнительный источник энергии, наподобие тех амулетов, которые некроманты одевают на своих зомби. Только источник энергии должен быть в сотни, точнее, тысячи раз сильнее. Для этого подходил мощный амулет под названием изумруд Эллана, принадлежавший семье Келлариона.

Разобравшись в записях эльфа, Дир пришел к выводу, что подошел бы любой мощный энергонакопитель, с возможностью подзарядки, но изумруд Эллана был самым сильным артефактом, имеющимся в наличие у Дирона. Когда Келларион умер и ушел вместе со своей возлюбленной в загробный мир, он оставил магу свои записи и амулеты. Изумруд, содержавший внутри себя силу нескольких десятков эльфийских магов, оказался самым ценным даром.

Только вот Дир совсем не хотел завесить от украшения, которое можно потерять, снять или утратить любым другим способом. Поэтому стоило попробовать метод, который Калларион назвал «Изумрудное сердце». Он требовал «слияния» с артефактом. В чем его суть, Дирон не понимал, и это пугало. Что имел в виду старый эльф, когда писал об «изумрудном сердце»? Ритуал был прост и, в целом, понятен, не ясными казались его последствия, но маг запретил себе думать об этом, в конце концов, другого выхода у него все равно не было. Медленно разлагаться, наблюдая, как жизнь покидает тело, он не собирался.

Дир внимательно посмотрел на пол. Для ритуала все было готово: сложный рисунок, лишь отдаленно напоминающий пентаграмму закончен; свечи расставлены, в центре переплетающихся магических линий, а на импровизированном алтаре из нескольких книг покоится изумруд Эллана. Осталось только прочитать заклинание, а Дир все медлил, собираясь с духом. Судя по записям, основная сложность заключалась в том, чтобы удержать силу артефакта. Интересно, как это? И получится ли?

Наконец, мысленно обругав себя за трусость и решив разобраться с «удержанием силы» в процессе магического действа, Дирон глубоко вздохнул и произнес первые слова заклинания. Звуки древнего языка вибрировали как струны, заставляя вздрагивать и метаться пламя свечей. Воздух в комнате стал густым и вязким как кисель, дышать получалось с трудом, но Дир продолжал читать, стараясь не сбиться с напевного ритма. Каждое последующее слово давалось все труднее, магу казалось, что воздух сопротивляется, пружинит, и звуки приходится буквально выталкивать из горла.

Какое-то время с изумрудом ничего не происходило, он оставался мертвым камнем, лишь плясали отблески свечей на полированных гранях. Но вот последнее слово заклинания упало в гулкую, вязкую тишину и артефакт засветился ярче. Из его недр брызнули в разные стороны острые зеленые лучи. «Сила! Удержать силу!» — мелькнуло в голове, и Дир машинально схватил один из лучей. Пальцы обожгло болью, словно по ним полоснули острым клинком. Маг охнул от неожиданности, но нить силы не выпустил. Другой рукой он изловил еще один луч, присоединив его к первому, затем еще и еще. Скоро в руке был зажат пучок нитей, обжигающе горячих и острых. С пальцев на пол капала кровь, растекаясь по линиям магического рисунка, а рука немела. Дир, сцепив зубы, терпел, продолжая собирать оставшиеся лучи в кулак. Наконец, последний был пойман, и в руке начал скручиваться тугой жгут. Шипя от боли, Дир ухватил его другой рукой и уперся ногами в пол, стараясь удержать рвущуюся силу. Ему казалось, что он пытается остановить десяток бешеных лошадей. Из последних сил цепляясь за нити силы, Дирон проклинал Келлариона, который не потрудился описать ритуал подробно. Что делать дальше маг не знал, а собственные силы были на исходе, и он буквально терял сознание от напряжения и боли. В глазах уже клубилась кровавая муть, и сквозь это багровое марево Дир увидел, как изумруд Эллана взмыл в воздух, вспыхнул ярким светом и сгустком зеленого пламени устремился вперед. Сияющий камень ударил в грудь с такой силой, что Дир услышал звук ломающихся ребер. Тело пронзила обжигающая боль, а изо рта хлынула кровь. Вырвавшийся у мага крик сменился бульканьем, Дир рухнул на колени, а затем ткнулся лицом в лужу собственной крови. Умирать снова было так больно, как и первый раз.