Дело «Тридевятый синдикат»(другая версия)

— Не допереть тебе, обормоту! — грубовато оборвал увлёкшегося клиента Бывалый. — Не много ли будет?

— Много? — искренне удивился клиент. — За душу. За чистую, нежную, бессмегтную душу, котогую я, можно сказать, от сегдца отгываю. Я…

— Оформляй, — махнул Бывалый рукой клерку, — пока он нас тут вусмерть не уболтал.

— Фамилия, имя, отчество? — Клерк обмакнул гусиное перо в чернильницу.

— Майзель Вениамин Абгамович, да вы не извольте беспокоиться. Вы имеете дело с сегьёзным человеком. У меня туточки все пгописано. — «Дуремар» зашуршал бумажками в портфеле. — И подпись как положено — кговью. Я погядки знаю. Вам осталось только поставить здесь свой автоггаф, и дело в шляпе.

Бланки договора легли перед Бывалым, тот автоматически поставил под ними свои закорючки.

— Поздгавляю. — Сияющий «Дуремар» энергично потряс руку Бывалому. — Вы заключили пгекгасную сделку и, увеген, не пожалеете о ней. Когда я могу получить свой гоногаг?

— Сейчас распорядятся. — Бывалый махнул рукой, пытаясь вчитаться в прыгающие перед глазами строки только что подписанного им документа. Расторопные подручные, горя нетерпением, шустро приволокли из запасников вёдра, не дожидаясь соизволения высокого начальства, и принялись торопливо наполнять их серебром. До ушата дело не дошло.

— Позвольте!!! — взвыл Бывалый. — Вы чью это душу мне подсунули?

— Тёщи, газумеется. Не думаете же вы, что я отдам свою собственную вот так задёшево?

— А… — Бывалый поперхнулся.

— Ах да… — «Дуремар» вторично пошуршал бумажками в своём портфеле. — Совсем забыл. У меня здесь ещё один документик. Пегедаточная подпись. Я, понимаете ли, её душепгиказчик…

— Вон!!! — взвыло все начальственное трио. «Дуремар» вылетел в дверь, задыхающийся от хохота Илья выполз на балкон.

— Неудачный сегодня день, — донёсся до него мрачный голос Балбеса.

— Катана… — сердито процедил Трус, — ни одного нормального клиента.

— Так! — вынес свой вердикт Бывалый. — Если не найдёте папино произведение, можете сразу обратно уматывать. Лютый только рад будет.

— За что караешь, шеф? — взвыли черти.

— У нас хозрасчёт! — жёстко заявил Трус. — Пока катану не найдёте, все на голодном пайке сидеть будете. Дороги-то перекрыты.

— Живота не пожалеем, босс! — взревели проникшиеся ответственностью момента черти.

— За работу! — распорядился Бывалый. — Да и нам пора. Дорожка не близкая. Это Ивану из Кощеевки…

— Из Нью-Посада, — поправил его Трус.

— Кой чёрт разница, — сердито буркнул Бывалый. — Ему до «Дремучего бора» на Горыныче раз плюнуть, а нам ещё топать и топать.

Трус с Балбесом согласно кивнули головой и потопали. Зал опустел.

— Иван, как я понял, базируется где-то в Нью-Посаде, сиречь Кощеевке, — пробормотал Илья, — а где он, там и…

Перед мысленным взором капитана возникла озорная мордашка Марьи-искусницы.

— Ну что ж, поищем побратима…

9

Ивана как подменили. Поднявшись спозаранку, он не пошёл, как обычно, в тайную комнату для решения дел государственных, чем поверг в изумление весь царский двор, а занялся делами домашними, чисто семейными. Потетешкав Илюшеньку, сдал его нянькам, рявкнул на бояр, рвавшихся к нему с челобитными, и повелел накрыть стол для утренней трапезы в узком семейном кругу. За завтраком державный даже не притронулся к своей стандартной литровой чарке, удивив не только Василису, но и всю прислугу. Он ни на шаг не отходил от своей царственной супруги, умильно поглядывая на её стан, и томно вздыхал. Василиса польщённо краснела. Зеркальце, притороченное к её поясу, — тоже.

— Всё в делах, всё в заботах, царь-батюшка, — ласково проворковала царица, стрельнув глазами в сторону опочивальни, — отдохнуть бы вам…

Прислуга скромно потупилась.

— И то верно, матушка. Подремать часок-другой не помешает.

— А я постельку постелю, перину взобью… — пропела Василиса Прекрасная, отпуская жестом слуг.

— Ну где его, непутёвого, черти носят? — Копыта Балбеса нервно барабанили по полу.

— Но-но! — строго осадил его Никита Авдеевич. — Не позволю царя-батюшку словами поносными…

— Цыц! — шикнула на них Яга. — Подождём. Главное, чтоб Иванушка наш дело своё царское славно справил.

— Дело-то к вечеру, — тревожно вздохнул Лихо, — а информации о Марьюшке ноль.

— Летит! — В тайную залу заседаний ворвался Чебурашка со своим неразлучным портфелем. — Горыныч летит! С царём-батюшкой!

Распахнулись гигантские ворота, и из тоннеля выполз Горыныч, запаленно дыша всеми тремя головами. Иван соскочил со спины мирового судьи, подошёл к столу и водрузился на своё кресло.

— Ну что?

— Принёс?

Все нетерпеливо подались вперёд.

— Спрашиваешь! — Иван бережно вытащил из-за пазухи серебряное зеркальце Василисы.

— Ай да молодец! — обрадовалась ведьма. — И как это тебе удалось?

Царь-батюшка загадочно улыбнулся.

— Ну, не хочешь, не говори. Что сейчас Василисушка-то поделывает?

— Спит…

— Ну и славненько, — с облегчением вздохнула Яга. — А теперь пора и делом заняться. Ну-ка, зеркальце, скажи да всю правду доложи…

— Не буду, — сердито огрызнулось зеркальце, — не скажу и не покажу.

— Это ещё что за новости? — возмутилась Яга.

— Я Василисе верой и правдой служу, а не всяким там татям ночным! — фыркнуло зеркальце.

— Это почему это я тать ночной? — обиделся Иван.

— Извини, погорячилось. Ты тать дневной, — поправилось зеркальце. — Скажи мне кто такое раньше, ни за что б не поверило. Это ж надо — меня под мышку и в одних подштанниках из спальни на цыпочках…

Иван густо покраснел. Весь синдикат смущённо потупил глаза, стараясь не смотреть на царя-батюшку и сдерживая смех. Одна Яга была настроена серьёзно:

— Ну вот что, серебряное ты наше. Все эти фокусы с бойкотами всякими для царицы оставь. Думаешь, царь-батюшка развлечения ради тебя из-под носа у Василисы увёл? Дело государственной важности! Каждый, кто не с нами, — тот против нас!

— Это что, наезд? — воинственно вопросило зеркальце.

— Совершенно верно! Член царской фамилии в беде! Будешь кочевряжиться — вмиг об пол грохну. А ну быстро показывай нам Марью-искусницу!

— Так бы сразу и сказали, что член царской фамилии… а то об пол… — Побурчав ещё немного для порядка, зеркальце послушно выполнило заказ. По серебряной поверхности побежали голубые волны, в глубине которых начал прорисовываться остров Буян. Все сгрудились у стола. А вот и избушка. И Марьюшка рядом.

— Позвольте, — возмутился Кощей, — а где же моя вилла?!!

— Она у тебя, случаем, не жёлтенькая была? — полюбопытствовала Яга.

— Ну?

Яга сочувственно похлопала Его Бессмертие по пухленькому плечику. Кощей схватился за голову и застонал. До него дошло.

— Смотрите, смотрите! Черти!

Двенадцать мохнатых посланников Люцифера стояли по стойке «смирно» перед Марьей-искусницей, поедая её глазами. Чуть в сторонке торчал тринадцатый. Старый, плешивый и чем-то очень и очень недовольный.

— Вот что, мальчики, — строго сказала Марья-искусница, — стряпня за мной, продукты и дрова за вами. Задачу поняли?

— Так точно! — отрапортовали рогатые мальчики.

— Тогда так. Ты, ты, ты и ты, — пальчик Марьюшки ткнулся в мохнатые груди лаборантов, — на лесозаготовки. Остальные за провизией. Шагом марш!

Какое там шагом! Черти понеслись выполнять приказание галопом, на полусогнутых. Профессор возмущённо посмотрел им вслед:

— Ваше Высочество, мне кажется, вы неправильно распределили обязанности…

В руки ему бухнулся закопчённый котелок.

— Отдраить. Чтоб все блестело и сверкало!

Профессор деликатно освидетельствовал чёрную поверхность сквозь разбитое пенсне.

— Видите ли, уважаемая, — снисходительно начал он тоном опытного лектора, — эту задачу без специальных приспособлений решить просто невозможно. Потребуется как минимум наждачный порошок, абразивный круг, специальная замшевая тряпочка и так называемая паста ГОИ…