Рыцарь Золотой Ладони

— Почтеннейшая мать, — обратилась к ней мисс Ристон, — позвольте отвлечь вас.

— Благословенны будьте, я вас слушаю, — сказала монахиня, захлопнув книгу.

— Вот эта женщина приехала для того, чтобы помолиться в монастыре. Не найдется ли у вас комнаты для нее?

— Минуту, я проверю.

Монахиня взглянула на дисплей компьютера и защелкала клавиатурой.

— Есть, — сказала она. — Номер двадцать восемь. Заполните гостиничный талон, и можете брать ключи.

— Миссис Максфилд, вам повезло, — сказала мисс Ристон.

Катерина непонимающе глядела на нее.

— Что с вами, миссис Максфилд?

«Я так засыплюсь! — ахнула про себя Катерина. — Я чуть не забыла «собственное» имя!»

— Извините, — улыбнулась она виновато. — Усталость от дороги, наверное, сказывается. Голова немного кружится. Что я должна заполнить?

Ей протянули лист бумаги и ручку. Мисс Ристон усадила Катю в кресло, придвинула журнальный столик.

— Может быть, воды или сока? — заботливо спросила мисс Ристон.

— Нет, ничего, уже все прошло, — покачала головой Катя.

— Но вы еще бледны…

— Не волнуйтесь, со мной все будет хорошо.

— Вы уверены?

— Да. Где заполнять?

Катя сосредоточилась и в графах «имя» и «фамилия» записала «Ильза Максфилд». Все остальное не составило труда. Протянув заполненный талон монахине-администратору, Катя встала, подняла чемодан и взяла ключи от номера двадцать восемь. Агнесс Ристон сопровождала ее.

Номер оказался очень чистым и очень скромным. Это была комната, оклеенная спокойными, персикового цвета обоями. Кровать была застелена серым пледом. На полу лежал коричневый ковер в тон бежевым занавескам.

— Вам помочь распаковаться? — предложила мисс Ристон.

— Нет, нет, я сама справлюсь, — улыбнулась Катя. — Спасибо вам.

— Тогда отдыхайте, а я пойду устраивать в гостиницу вашего мужа. Только не ревнуйте!

Мисс Ристон шутливо погрозила Кате пальцем.

— Что вы, я никоим образом не ревную. Мой муж мне верен.

— Завтра я зайду за вами в девять утра.

— Так рано?

— Жизнь в монастыре вообще начинается в пять утра. Это я еще потакаю вашим слабостям. Мы позавтракаем, и я отведу вас к матери келарнице, чтобы она назначила вам послушание.

— Что назначила?

— Послушание — то есть какую-либо работу на пользу монастыря.

— А, понятно…

— Не волнуйтесь, работа не будет сложной. Бревна таскать вас никто не заставит.

— Это радует.

— А в полдень вам следует отправиться в главный храм на общую молитву. Я зайду за вами. Полуденная молитва — очень красивое действо. А после полуденной молитвы я покажу вам и вашему супругу весь монастырь.

— Хорошо. Буду ждать вас.

— Ну все, я вас покидаю. Отдыхайте, Ильза.

— Спасибо.

Как только мисс Ристон взялась за ручку двери, Катю буквально просверлила мысль ее гида:

«И как такому потрясающему мужчине досталась в жены такая замухрышка!»

С этим мисс Ристон ушла. А Катя расстроилась. Неужели она действительно так плохо выглядит?

Но предаваться грустным мыслям времени не было. Катя выгрузила свои вещи из чемодана, затем разложила и развесила их в небольшом платяном шкафу. Переоделась в халат и отправилась в крохотную душевую кабинку. Душ, правда, был что надо, на горячей воде здесь явно не экономили.

После душа Катя решила выйти на сеанс телепатической связи с Виталием.

«Вит, отзовись!»

«Вот он я!»

«Тебя, как, уже устроили в гостинице?»

«Да. И все вполне прилично. Гид сказала, что встречаемся завтра в девять».

«А больше она тебе ничего не сказала? Постель греть не набивалась?»

«Катька, что за ерунду ты несешь? Слушать стыдно! Мы же в монастыре, а не в Лас-Вегасе!»

«Ладно, извини, сорвалось. Не забывай, что ты мой муж!»

«Прикольно, правда?»

«Все. Давай спать».

«Спокойной ночи, Катюха».

«Спокойной ночи, Вит».

Катя легла в постель — белье приятно пахло лавандой — и тут же провалилась в сон. А в полночь проснулась от мерных, глухих и тяжелых ударов. Спросонок ей показалось, что сотрясается вся гостиница.

Девушка спрыгнула с кровати и босиком подбежала к двери. Открыла ее, выглянула в коридор. Но никого больше, похоже, эти странные звуки не встревожили.

Катя набросила халат, надела тапочки и спустилась к администратору на первый этаж. Монахиня no-гхрежнему находилась за стойкой, но не сидела, а стояла. Ее руки были молитвенно сложены на груди.

— Что происходит? — воскликнула Катя.

Администратор повернула к ней голову:

— Это колокол созывает нас на полуночную молитву. Не волнуйтесь. Ступайте спать или, если хотите, можете присоединиться к нашей молитве. Это недолго.

— Я… Пожалуй, присоединюсь. Ведь, в конце концов, мы за молитвами сюда и приехали.

Колокол все гудел, а потом смолк, и в наступившей тишине Катя отчетливо услышала пение. Это был дивный хор женских голосов. Администратор тоже запела приятным меццо-сопрано. Пели на латыни, которую Катя практически не знала, так, осталось что-то с институтских времен. В пении она различила слова «славься», «помоги» и «благословенна будь». Катя поняла, что молитвы обращены к святой Вальпурге.

На все моление ушло примерно четверть часа. Какие же это были прекрасные минуты! Кате казалось, что это пели не земные женщины, а какие-то сверхъестественные существа.

Наконец хор смолк. Катя все еще стояла на том месте, где ее застала музыка. Администратор подошла к ней, коснулась руки:

— Спасибо вам, миссис Максфилд, за то, что вы приняли участие в полночной молитве.

— Но я даже не знаю слов…

— Их знает ваша душа. Приготовить вам какао?

— Нет, я, пожалуй, снова лягу. Я все-таки сильно устала. Хотя эта молитва словно вдохнула в меня новые силы.

С этими словами Катя вернулась в номер. Погасила свет, легла, и тут же на тебе:

«Катюх, ты спишь?»

«Пытаюсь, а что?»

«Молитву слышала?»

«Слышала».

«И что ты об этом думаешь?»

«То есть?»

«Да то, что мы должны похитить у этих наивных монахинь чуть ли не святыню! Как это соотносится с нашими моральными принципами?»

«Вит, забудь о моральных принципах. Мы теперь не люди».

«А кто?»

«Маги. И нам следует быть осторожными».

«Кать, не утешает меня это. Я себя подлецом чувствую».

«Прекрати сыпать соль на раны, Вит! И давай спать».

«Что ж, давай».

Но после этого сеанса телепатической связи Кате спалось плохо. Ей снился Виталий, почему-то весь в оковах. Его душили цепи, а Катерина ничего не могла поделать…

Проснулась она без четверти девять с больной головой. Умылась, оделась, и тут в двери постучали.

— Миссис Максфилд, это я, Агнесс.

Катя открыла дверь.

— О, вы уже собрались! — улыбнулась мисс Ристон. — Замечательно. Сейчас пойдем будить вашего супруга.

Они вышли из одной гостиницы и направились в другую. Когда они вошли внутрь, Катя заметила, что здешний интерьер побогаче, нежели в женской гостинице.

«И тут идут на поводу у традиций. Как же, мужчинам самое лучшее!»

«Катя, и тебе доброе утро!»

«Ты уже встал?»

«Не только встал, но и побрился и оделся и сейчас спускаюсь к вам вниз. Жажду позавтракать. Интересно, что сегодня монашки приготовили на завтрак!»

«Жареного гуся и имбирное пиво».

«Что, правда?!»

«Шутка».

«Катька, когда-нибудь я: тебе за эти шуточки…»

«Ох, ох, напугал!»

И тут они увидели, как по лестнице спускается Виталий. Он испускал такие флюиды позитива и настоящей мужской силы, что Кате стало немного нехорошо. Он ведь не собирается соблазнить здесь всех монахинь?

Разделение на мужскую и женскую половины существовало не только в гостинице. В большой трапезной также имелся стол для мужчин и стол для женщин. Виталий заметил, что на их, мужскую, половину подают гуляш, жареную рыбу, печеный картофель с золотистой корочкой, тогда как на стол, где сидела Катя, подавали какие-то кашки, обезжиренный творожок, кефир и множество разнообразных фруктов.