Планета №6

– Подождите! Я с вами!

Но она кричала по-русски, и японцы ее не поняли или не услышали.

Люба, догоняя пожарную машину, которая, развернувшись, разгонялась, чтобы поскорее убраться как можно дальше от этого недоброго места, потеряла свои тапочки и напрочь отбила подошвы об асфальт.

В самый последний момент Люба сумела уцепиться за какую-то кишку, свисающую сверху, и, подтянувшись на сильных руках, повисла на красной машине, как лакей на запятках кареты.

Семь самураев, которые как раз в этот момент вошли в первый вагон владивостокского скорого с противоположной стороны состава, ничего этого не видели.

Правда, навстречу пожарной машине попался Анаши Кумару, который, превозмогая боль в пятке, догонял своих друзей на велосипеде. Но он был слишком погружен в свои мысли и не обратил внимания на то, что за рулем встречной машины никого нет.

19

Инопланетному Наблюдателю было неуютно в теле молодого художника, пишущего картины маслом. Ощущения от занятий любовью в мужском теле не шли ни в какое сравнение с наслаждением, которое Наблюдатель испытывал в теле женщины.

Удовольствие особей, называющих себя мужчинами, оказалось слишком кратким и неярким, а после него наступало опустошение, вгонявшее Наблюдателя в глубокую депрессию.

Коллеги на орбите, изучая реакции Наблюдателя на эмоциональные раздражители, предположили, что он проявляет чрезмерную чувствительность к импульсам мозга аборигенов. Но с чем это связано, коллеги сказать не могли. Им требовалось больше информации, чтобы понять, в чем причина аномальных реакций.

Некоторые собратья склонялись к самому простому объяснению, виня во всем неопытность Наблюдателя. Они настаивали на том, что его нужно срочно отозвать, пока эти странности не свели его с ума и не привели к непоправимым бедам.

Другие же, наоборот, предполагали, что причина аномалий – особенности местного разума. А раз так, то их надо изучить как можно подробнее, и Наблюдатель в этом деле – самый лучший помощник. Если его отозвать, то загадки планеты Наслаждений останутся неразгаданными. Конечно, позже на планету пошлют другую экспедицию, но ей придется начинать все с нуля.

Наблюдатель покорно ждал решения собратьев и целый день отвечал на их вызовы в точном соответствии с инструкцией. Собратья начали уже склоняться к мысли, что на самом деле аномальным был только первый Носитель, эмоции которого были настолько бурными, что чуть не вывели Наблюдателя из строя. А второй Носитель вполне укладывался в стандартные рамки и казался обычным среднестатистическим разумным существом.

Даже его удовольствие от брачного соития имело вполне нормальную интенсивность, и Наблюдатель не нашел бы в нем ничего необычного, не побывай он прежде в теле не правильной женщины.

Опытные исследователи, не привыкшие доверять единичным наблюдениям, сделали именно такой вывод: первый Носитель был не правильным. Возможно, больным или ненормальным. А все нормальные особи обеих разновидностей обнаруживают вполне стандартные реакции.

Однако Наблюдатель вбил себе в голову (которой у него в тот момент не было), что дело тут в различии полов. Мол, особи, называющие себя мужчинами, обделены наслаждением, тогда как особи, называющие себя женщинами, награждены этим даром в полной мере.

Поэтому его тяготило пребывание в теле мужчины, и он вслух высказывал желание перебраться опять в женское тело. В конце концов с мужчинами и так все ясно – исследовать тут нечего. А женщина – это феномен, не имеющий аналогов в изученной части Вселенной.

Коллеги соглашались: да, это предположение надо проверить, но не следует ради этого бросать свежего Носителя через какие-то несколько часов после вселения в него. Надо подождать хотя бы пару дней, посвятив их интенсивным исследованиям.

Наблюдатель не стал спорить со старшими собратьями и согласился на свою голову (которой у него, как мы помним, не было).

Между тем среднестатистическое разумное существо с нормальными реакциями, именуемое среди друзей и знакомых Ариком, а по паспорту – Аркадием Романовичем Семисвечиным, само пребывало в серьезной депрессии по вине феноменальной женщины Евгении Угореловой.

Утром Женечка наспех позавтракала и, согласно собственному обещанию, убыла в неизвестном направлении, отвергнув предложение художника Семисвечина ее проводить. Художник, который надеялся, что за ночь ему все-таки удастся уговорить девушку позировать ему для картины маслом, в результате такого облома впал в уныние и ходил в таковом унынии до вечера.

А вечером ему неожиданно вернули старый долг, и состояние полного безденежья, мучившее Арика все последние дни, весьма своевременно прекратилось.

Это, однако, не избавило художника от депрессии, и, как обычно бывает в таких случаях, он быстренько прогулялся до метро и вернулся оттуда с грузом.

И сел квасить в одну харю.

Но если бы он просто квасил – это было бы полбеды. Однако Аркадий Семисвечин был не какой-нибудь работяга с завода «Красный пролетарий». Он был богема. А это к чему-то да обязывает.

Короче, он забил косячок.

И вот так сидел один в тоске, дымил травой и запивал сладкий дымок водкой из горлышка. Да еще мешал ее с пивом, что и вовсе никому не рекомендуется под страхом тяжелейшего бодуна.

На такой случай микробот-разведчик с сознанием Наблюдателя внутри себя имел несколько степеней защиты. Мало ли какой гадостью травятся среднестатистические разумные существа – голова Наблюдателя должна всегда оставаться трезвой.

Но Наблюдатель то ли по неопытности, то ли по невнимательности не заметил вовремя опасные симптомы и не включил защиту. Больше того, поначалу ему показалось, что он открыл способ, с помощью которого особи, называющие себя мужчинами, достигают высшего наслаждения, недоступного им в любви.

А потом ему стало плохо.

Художнику Семисвечину тоже было плохо, но Наблюдателю было хуже, потому что он оказался чересчур чувствителен к человеческим эмоциям.

Однако вечерние муки выглядели детским лепетом по сравнению с утренними.

Утром к инопланетному Наблюдателю пришла белая горячка.

Она явилась в образе прекрасной нагой женщины, в которую Наблюдатель стремился переселиться, но никак не мог.

Наблюдателя переклинило на этой теме, и он даже не заметил, как открылись защитные заслоны, и на полную мощность заработала обратная связь с Носителем.

Как раз в это самое время в дом художника Семисвечина пришли его друзья. Они часто приходили так запросто и никогда – даже после очень тяжелого запоя – не нарывались на серьезные эксцессы.

Но на этот раз Арик встретил друзей обоего пола громким криком раненого зверя:

– Я женщина! Ура! Я женщина! Я хочу отдать свое тело оранжевым демонам страсти.

Накануне Арик злоупотреблял алкоголем под музыку питерской группы «Пикник», и это, очевидно, отложилось в его памяти.

В качестве оранжевого демона страсти художник избрал своего друга еще со школьных лет, чей пол и стандартная сексуальная ориентация никогда ни у кого не вызывали сомнений. Друг был настолько гетеросексуален, что даже целоваться с мужчинами по-брежневски не мог без отвращения и был очень доволен, что в новые времена эта традиция утратила былую популярность.

Именно этого друга Арик и попытался поцеловать взасос, на ходу сдирая с себя халат.

– Я твоя! – вопил он немузыкальным басом. – Возьми меня и доставь мне настоящее наслаждение, о возлюбленная особь, называющая себя мужчиной!

Друг отбивался от него руками и ногами, но смог одолеть довольно хилого художника, только когда другие товарищи поспешили на помощь.

– Белая горячка, – констатировал один из них, студент медицинского института.

– Точно, белочка, – согласился с профессионалом еще один друг. – Я такое уже видел.

Остальные в это время вязали художника простынями, потому что он сделался буен и навязчиво пытался отдаться особям обоего пола.

– Я женщина! – ревел Арик. – Я феномен, которому нет аналогов в изученной части Вселенной.