Реалити-шоу "Замок"

ГЛАВА 13

КОНТАКТЫ С АБОРИГЕНАМИ

Местные жители, те самые, которые так правдиво изображали напуганных тараканов, общаться со мною отказались, уверенно бледнея, краснея и закатывая глаза в ответ на любой вопрос. Соответственно, предоставить мне план этого хуторка они тоже отказались. В общем, пришлось идти, куда глаза глядят.

И вот уж не знаю, то ли я с детства отличалась повышенным косоглазием, то ли еще что, но прямо я шла исключительно до ближайшего перекрестка, ну а после этого наугад поворачивала направо или налево (Ллевеллин, кажется, уже был готов меня прибить), надеясь, что за следующим поворотом я увижу хоть что-то новое. Увы. Если предположить, что создатель мира был художником, то демиург этой деревни, не мудрствуя лукаво, воспользовался ксероксом.

Неожиданная удача ждала меня, когда я уже потеряла всякую надежду. Новый поворот и…

В конце улицы, резко уходившей вниз, блеснула голубая лента реки. Ура! Хоть какое-то разнообразие!

Люди так любят обманывать. Чаще всего — себя.

Честно говоря, я всегда искренне считала, что в наше время, когда космические корабли бороздят просторы большого театра… пардон, не та опера. В любом случае — в наше время такое словосочетание как «ручная стирка» давно ушло в прошлое. Ага, щазззз!

Впереди, на полуразрушенных деревянных мостках молодая девушка полоскала белье. Рядом стояла грубо сплетенная корзина, до краев наполненная вещами. Девица неловко повернулась и. корзина, задетая локтем, бойко ухнула в воду. Прачка испуганно ойкнула, потянулась за вещами. И рухнула вслед за корзиной, с головой уйдя под воду.

Господи, да какая ж здесь у них глубина?! У самого-то берега?!

Ллевеллин, не раздумывая, рванулся мимо меня к утопающей, прыгнул в воду. Всего через несколько мгновений кашляющая девушка была вытащена на берег. Она некоторое время судорожно похватала ртом воздух, затем, наконец, отдышалась и, не обращая внимания на то, что с нее льет в три ручья, радостно повила на шее Ллевеллина:

— О, спасибо вам, благородный господин! — завизжала недоутопленница. — Вы спасли мне жизнь, и моя благодарность будет воистину безгранична!

Не поняла?! На что это она намекает?!

Не надо было ее вылавливать.

Покрасневший как маков цвет Рыцарь, судорожно пытался расцепить ее руки. Безрезультатно.

Так. Пора мне вмешаться, иначе…

Какая ревность?! Какая, нафиг, ревность, я вас спрашиваю?! Она же просто сейчас задушит моего Ллевеллинчика! Ну, в смысле, не совсем уж моего, но все-таки. Вы поняли, да? Я спасаю Рыцаря от удушения. Не более того!

Я осторожно приблизилась к этой странной композиции под названием «Ллевеллин, застывший статуей и не знающий, куда ему деть руки, мучительно соображает, как вежливо послать даму далеко и надолго» и, похлопав девицу по мокрому плечу, сообщила (она наконец, соизволила оглянуться, но на шее у моего Рыцаря висла по-прежнему):

— Девушка, у вас уже все вещи уплыли.

Девица, вместо того чтобы заняться своими прямыми трудовыми обязанностями, смерила меня ледяным взглядом и, не расцепляя рук, холодно поинтересовалась:

— А вы собственно, кто такая?!

Не, нормально, да?! Вешается на МОЕГО Рыцаря и еще чего-то от меня требует!

— Гелла, Хозяйка Замка, — мрачно сообщила я. Фамилия, я думаю, здесь не требуется.

Девица как-то мгновенно побледнела, став одного цвета с давно уплывшим бельем, и соизволила-таки, наконец, разомкнуть руки:

— П-п-простите, миледи! — выдохнула она, как-то испуганно уставившись на меня. — Я не знала, и. — ее взгляд заметался между мной и Ллевеллином: — А в-вы т-тогда…

— Ллевеллин ап Гвидион, — склонил влажную голову юноша, — Рыцарь Замка.

Ух ты, а я думала он мой Рыцарь. Так стоп. А ведь я именно об этом и думала, когда девушку отвлекала. Пора завязывать с этими собственническими замашками!

Девица, между тем, побледнела еще сильнее.

— М-м-миледи, я не знала, клянусь, и я бы никогда не посмела и… и… — начала она, заламывая руки.

— Идите домой, высушитесь, — тихо посоветовала я, — а то замерзнете, простудитесь.

Девицу как ветром сдуло.

Ллевеллин же оглянулся по сторонам, словно проверяя, нет ли никого поблизости. А потом вдруг опустился на одно колено, склонил голову:

— Миледи, прошу простить мне мою дерзость, я не должен был так поступать. Я должен был дождаться вашего приказа.

Это чего с ним?! Нет, я понимаю, что сейчас разговариваю, как Вовка в тридевятом царстве, но на связную речь у меня просто нет никаких сил.

Это, что, он извиняется за то, что спас эту девушку?! Считает, что мне это должно не понравиться?! Как там Фрекен Бок говорила? «Я сошла с ума, какая досада!»? Вот-вот. Именно об этом я и говорю.

— Ллевеллин, не сходи с ума! — тихо пробурчала я, насторожено зыркая по сторонам — сейчас кто-нибудь из аборигенов на улицу выскочит (вон, как в окошки уставились!), а тут такая картина маслом! — Веди себя прилично!

Рыцарь вскинул на меня удивленный взгляд — похоже, здесь нормы приличия в корне отличались от общепринятых, и поза Ллевеллина не вызовет ни то, что насмешек, даже удивления. Пришлось выкручиваться:

— Все в порядке, встань! — насквозь мокрый парень послушно поднялся, не обращая внимания на воду, хлюпающую в сапогах.

Господи, и никак я не привыкну к такому вот подчинению. Хотя, если размышлять логически, много ли у меня времени было привыкать? Я даже толком не могла сказать, сколько часов прошло с того момента, как я оказалась в Замке, — два-три или все сутки.

— Возвращаемся туда, откуда пришли, — вздохнула я. — Надо найти тебе сухую одежду, а то еще замерзнешь, заболеешь.

Ллевеллин позволил себе небольшую улыбку:

— Я не могу заболеть, миледи. Рыцарь либо здоров, либо мертв.

М-мда. Достанется ж кому-то такой вот удобный муж. Какая экономия на лекарствах!

Гелла! Ну, о чем ты вообще думаешь?! Человек сейчас замерзнет нафиг, а ты «экономия, экономия»! Сердца у тебя вообще, что ли нет?!

Тем более, что вторая часть его фразы мне совершенно не понравилась!

— Но переодеться тебе все равно надо, — решила не успокаиваться я. – Ветер — холодно будет.

Если честно, сказать, что погода нынче была ветреной, мог только человек, проведший всю сознательную жизнь в консервной банке, но… В конце концов, не может же Ллевеллин ходить в таком виде?! Как минимум, это неприятно!

— Но отец, это глупо! — не успокаивалась девушка. — Я же говорю, она другая! В твоих действиях нет никакого смысла!

Мужчина упрямо поджал губы:

— Я знаю лучше, что делать, а потому поступим так, как я решил. Тем более, что слова одной девчонки не пересилят воли всей деревни!

— Зачем, миледи? — удивленно пожал плечами Рыцарь. — И так можно.

Ллевеллин зябко передернул плечами. Ну вот, я ж говорю, замерз, сейчас простудится, а мне его потом лечить! Ой стоп! Мне, лечить — это значит, он весь такой больной, в кровати лежать будет, а рядом я с градусником и грелкой, вытираю пот ему с лица… Какая прелесть! Гелла, о чем ты думаешь! Сердца у тебя нет, что ли?

От черных волос пошла волна бледного свечения. Всего мгновение — и одежда юноши была абсолютно суха.

Круто! Интересно, а гладить ее надо? Если нет. Это ж такой кайф! Ни стирки, ни глажки — живем! А можно, вообще, если домой вернусь, наладить сеть прачечных. Только и нужен один-единственный Ллевеллин.

М-да, Геллочка, меркантильная ты. Причем, настолько, что это уже и не лечится. Если подобное вообще лечат.