Темные души (СИ)

- А если я решу умереть, ты умрёшь вместе со мной? – заглядывая в лицо женщины, пытливо спросил мужчина.

- Да, - твёрдо ответила она и отвернулась. На её ресницах блестели слёзы.

- Ах, Ева, Ева, - произнёс мужчина растроганно. Он обнял женщину за плечи и похлопал по спине. – Ты заслуживаешь лучшего. Ты заслуживаешь право стать фрау Гитлер, - и он победно оглядел стоявшую в отдалении группу хмурых мужчин. – Эта женщина готова умереть за меня, - несколько напыщенно произнёс он. – Женщина. А те предатели, которые готовы торговаться с американцами за мир и мою голову – мужчины, при чём военные, солдаты и генералы. Нация поистине вырождается. Но мы положим этому конец.

- Мой бог, - прошептал один молодой человек в чёрной форме СС другому, стоявшему рядом. – Он же раньше говорил о самоубийстве.

- Мой дорогой Гилберт, - произнёс его собеседник, молодой человек с несколько женственным лицом. – Вы наивны до умопомрачения. При вас же загружали подводные лодки в Бразилию и Аргентину. Думаете, для того, чтобы везти туда его труп? Это же ясно – там готовится Четвертый рейх или Новая Германия. Скажу больше. В Антарктиде, в районе Земли королевы Мод наша база работает вовсю. Поэтому потеря Панемюнде – это не слишком трагично. Реактивные снаряды можно делать и там. Главное, доставить туда документы. А доработать ФАУ никакая война там не помешает.

- В Антарктиде? Берт, но там чертовски холодно!

- Так что? Зря, что ли, мы воевали? Нашего золота хватит, чтобы построить колонию на Луне, если потребуется. Одного смертника же туда отправили. Правда, из-за Сталинграда и Курска эту прихоть свернули.

- Откуда ты всё знаешь?

- Удивляюсь тебе. Ты член нашей семьи, а до сих пор не понял, что мы особенные? Наши с тобой предки были французами, воевали с англичанами во время Столетней войны, с Карлом Стюартом во время революции, вместе с Наполеоном против всего мира сто пятьдесят лет назад. Они основывали ордена и уничтожали врагов так называемой Святой веры. Они поднимали королей и низлагали их. Они владели многими секретами и нечеловеческими возможностями, благодаря чему им удавалось избежать костров, эшафотов и нынешнего «Туле». А ты задаёшь мне вопрос – откуда я знаю? Любой член нашей семьи может читать мысли, навязывать свои и заставлять забывать собственные. Эта возможность, правда, имеет пределы, что весьма жаль. А ты разве не умеешь?

- Только иногда. И у меня после этого очень болит голова.

- Слабак.

Невысокий человек мерил шагами комнату.

Помолчав, названный своим собеседником Бертом, произнёс, глядя на шагающего вождя:

- Но я не о том. Мне интересно, чем всё кончится.

- Да, - отозвался его собеседник. – Но это неизвестно. С одной стороны американцы с англичанами, с другой – русские. И неизвестно, кто первым воздёт в Берлин. На месте фюрера, я бы застрелился.

- Ну и дурак ты, Гилберт Мюллер. А я бы рванул со всеми деньгами, документами, учёными и толпой баб в Антарктиду, Бразилию или Аргентину. Да за один аппарат вертикального взлёта можно было бы пол-Америки поставить на колени. А уничтожить осторожного Сталина, который из Москвы не вылезает, снарядом с ядерным зарядом – это высший пилотаж. От такого никакая осторожность, никакой бункер не спасёт.

- Ты просто дьявол, Берт Гоппе, - со страхом произнёс Гилберт Мюллер.

- Нет, я только его родственник, - улыбаясь, ответил Берт Гоппе.

Глава вторая

Проходили дни, и речи невысокого человека были всё неистовей и бессвязней. Казалось, он самого себя хотел довести до экзальтации.

- Мой фюрер, - однажды в полголоса сказал ему полноватый человек с простецким выражением лица. – Мой фюрер, мы не на митинге. Мы в бункере. Мы в осаждённом Берлине. Нам надо думать не о грехах нашей великой нации, а о её спасении.

- Верно, Мартин. Именно поэтому я поручаю тебе одну важную миссию. Ева, - невысокий человек повернулся к женщине, скромно стоявшей в самом тёмном углу. – Ева, моя дорогая. Мы с тобой обвенчаемся здесь, в день моего рождения. А теперь мы должны поговорить с нашим другом Борманом. Пройдём в мой кабинет.

Он стремительно вышел из комнаты, не заботясь, следуют ли за ним или нет. Мартин Борман выразительно посмотрел в сторону группки молодых людей. Двое высоких голубоглазых блондинов тотчас отделились и прошли за ним. Ева Браун, не поднимая глаз от пола, вышла первая.

- Куда это пошли Отто и Оскар? – спросил Гилберт Мюллер своего казалось навеки собеседника Берта Гоппе.

- Перестань задавать идиотские вопросы, - прошипел тот. – Открой уши и слушай, раскрой глаза и смотри. Я же тебе сказал, фюрер не такой дурак, чтобы застрелиться, если далеко в тылу у него припрятана возможность всё начать сначала. Ну, или продолжить.

- Да, но…

- Ты лучше повнимательнее посмотри на ту девушку, - Берт Гоппе указал на светловолосую девушку с короткой стрижкой, которая полулежала в тёмном углу в широком кресле. Её глаза были слегка затуманены, движения заторможены. Казалось, она не понимала, где она и что с ней.

- Берт, это же Кэт! – Гилберт Мюллер потрясённо смотрел на неё. – Что с ней такое?

- Ты заметил, что Густав Велер тоже здесь? – не отвечая, спросил Берт Гоппе.

- Двойник фюрера? И что? – Гилберт Мюллер рассматривал девушку.

- А то, осёл ты тупоумный! – раздражённо воскликнул Берт Гоппе и тут же зашептал: - Двойник фюрера, девушка, похожая на Еву Браун – тебе ничего не приходит в голову? – Он с усмешкой смотрел на своего собеседника.

- Мой бог, Берт! Они хотят убить их, выдать за себя и удрать!

- Ну наконец-то! – Берт Гоппе хлопнул Гилберта по плечу. – Именно это я тебе и толкую уже четверть часа.

- А как же мы?

- А мы – расходный материал. Но я этого так не оставлю. Мы ещё посмотрим, кто сбежит в Аргентину. Как ни преданна Ханна Рейтч фюреру, как ни мал её трехместный самолёт «Шторх», я всё же попытаюсь спастись.

- Как? Ещё неделя-две, и фюрербункер и рейхсканцелярия над ним будут в руках союзников.

- Пока союзники договариваются, кто первым водрузит знамя над Рейхстагом, у нас есть время. Думаешь, англичанам или американцам нужна коммунистическая Европа? Да не пройдёт и десяти лет, как братание на Эльбе сменится яростной ненавистью.

- Может да, а может и нет. В любом случае надо уносить ноги. Я не для того страдал четыре года мигренью, заставляя поверить в моё «арийское» происхождение, чтобы мой вождь меня бросил, как обглоданную кость. Ты же видишь – каждый день здесь всё меньше народу. Все разбегаются.

- Вот и я хочу. Надо только подумать как.