Охотник на ведьм (СИ)

— Можно! — оборвал меня О`Фаррел. — Еще как можно! И нужно! Чтобы потом не пришлось искать эту тварь по всему свету! Чтобы не сойти с ума, наблюдая за делами его рук и зная, что ты мог оборвать его жизнь в самом начале.

Базиль замолчал и несколько раз, медленно, сжал руку в кулак.

— Извини, Алекс, я сорвался. Эта ситуация напомнила мне одну историю. Не из моей жизни, но она мне очень близка.

— Не извиняйся. Расскажи мне эту историю.

— Не надо, — покачал головой он.

— Легче будет…

— Легче, говоришь… — он качнул головой, — может, и будет…. Как я тебе уже сказал, это случилось не со мной. Однажды, в 1850 году, одну женщину взяла к себе в услужение семья британского офицера. У них родился очаровательный малыш, роды были тяжелыми, женщина долго болела. Понадобилась няня, причем опытная. Эта няня, назовем ее, к примеру, Элизабет, согласилась и через несколько дней поселилась в их доме. Знаешь, как это бывает, первые месяцы — самые беспокойные. И вот примерно через полгода она попросила один свободный день — ей надо было навестить своего больного дядю. Достала из маленькой шкатулки перстень, который не надевала все это время, и собралась уходить. В это время малыш заплакал, и Элизабет пришлось подойти к его кроватке.

— Этот ребенок оказался нежитью?

— Да, — кивнул Базиль, — именно так. Элизабет была таким же охотником, как и мы. Убивала нежить, причем не так уж редко — она была сильная духом женщина. Но тут оказалась бессильна. Ребенок, которого она нянчила с рождения, оказался ее «клиентом». Мало того, он оказался нежитью, предназначенной ей судьбой.

— И что было дальше?

— А ничего, — развел руками О`Фаррел. — Поначалу она хотела уйти из этой семьи, но долг охотника призвал ее остаться. Повторю, она была сильной женщиной. Элизабет решила подождать некоторое время и потом, когда мальчик подрастет, упокоить эту тварь. Прошло несколько лет, и вместо няни этой семье понадобилась гувернантка. Пришло ее время, но этот ребенок рос у нее на глазах. Когда он плакал, она его жалела. Лечила ему ссадины и ухаживала, когда болел. Учила ходить. Радовалась первым его шагам и смеялась его проказам. Элизабет не смогла этого сделать…

— Продолжай…

— Она ушла в другую семью, но жила неподалеку. Надеялась, что пройдет время, и она забудет свою привязанность к нему, найдет в себе силы, чтобы упокоить эту нечисть. Увы, не смогла. Она жутко переживала, но потом смирилась с тем, что станет Вечной Охотницей. Мол, такая милая крошка, я его так люблю и согласна страдать вечно ради этого. Прошли годы. И вот, будучи уже совсем старой, в 1895 году Элизабет услышала о своем питомце. Во всей красе его сущности. Узнала и поняла, что ее нерешительность обернулась ужасными бедами для людей. Он был офицером, но, кажется, он был дьяволом во плоти. Считался хорошим полководцем и человеком железной воли. Не смотрел на потери и усмирял восстания на Востоке с такой бесчеловечной жестокостью, что даже офицеры, служившие под его началом, не выдерживали.

— Элизабет сошла с ума? — тихо спросил я.

— Нет, — покачал головой Базиль, — но была близка к этому. Она все же нашла в себе силы признаться в этой слабости. Нашла одного из наших братьев и на коленях умоляла его убить этого человека. Этим молодым охотником был близкий друг моего наставника. Задача была не из легких: все-таки эта нежить достигла определенных высот, и подобраться к нему, чтобы убить, было довольно непростой задачей. Но охотник был упрямый. Он следовал за этой нежитью, словно баргест. Стал его тенью. И чем больше он узнавал о его деяниях, тем больше ужасался.

— Кто был этой нежитью?

— Ты куда-нибудь торопишься? — спросил меня Базиль и посмотрел на часы. — В Вильнюс ехать еще рано.

— Извини, что перебил. Продолжай. Времени еще много.

— Британия никогда не была душечкой, которой ее стараются представить историки. Этот образ «доброй старой Англии», — поморщился О`Фаррел, — который так любят насаждать либералы, далек от реальности. На самом деле эта страна — преступник. Ни одна страна мира не уничтожила столько людей, сколько Британия. Гитлер — просто душка по сравнению с ней! В одной только Индии было уничтожено несколько десятков миллионов человек. Эта страна торговала своими гражданами, как рабами! Разгул смерти! Пятьсот тысяч человек — вот цена английской индустриализации. Скажи, Алекс, кто создал первые концлагеря?

— Читал, что американцы. Если не ошибаюсь, во время гражданской войны в 1861 году. Этот, как его… — я прищелкнул пальцами, — Андерсонвилль. Не прав?

— Да, — сказал Базиль. — потом были испанцы, создавшие в 1895 году что-то подобное на Кубе. В то время она еще являлась их колонией. А вот уже во время англо-бурской войны такие лагеря появились и в Британии. К весне 1901 года сеть лагерей смерти покрывала всю территорию оккупированных бурских республик. Мафекинг, Йоханнесбург, Барбертон, Феринигинг, Хейделбург, Клирксдорп, Мидделбург, Почефстром, Стандертон, Фолксрюс, Айрин — это всего лишь малая часть, известная людям. В этих лагерях по большей части содержали детей и женщин. Больше двухсот тысяч. Половина населения бурских республик. Это были первые лагеря смерти, рассчитанные на уничтожение мирных жителей. Испанцы и американцы содержали в таких учреждениях только пленных. Да что там концлагеря! Англия сумела превратить в каторжную тюрьму целый континент, ссылая туда людей. Этот список можно продолжать. Потому что с концом девятнадцатого века их преступления не закончились. Уже после второй мировой войны, в 1950 году, эти «благородные люди» [34] устроили резню в Кении. В ответ на убийство 32 белых колонистов они уничтожили триста тысяч и еще полтора миллиона загнали в концлагеря! Середина двадцатого века! Твари…

Базиль немного помолчал и вытер пот, выступивший на лбу.

— Извини, Алекс, история Британской шлюхи для меня — больное место.

— Какой шлюхи? — не понял я.

— Империи, мать ее так! — сжал зубы Базиль.

Мы немного помолчали. Я поднялся и, открыв кухонный шкаф, достал бутылку коньяку. Налил в два бокала — себе на донышке, мне все-таки еще за руль садиться, а ему половину. О`Фаррел не глядя, засадил бокал залпом и подвинул его мне.

— Еще!

Ничего не скажешь — это по-нашему. Вот что значит — с русским человеком пообщался! Повторив, Базиль закурил и продолжил.

— Ладно, вернемся к нежити. Охотник следовал за этим офицером повсюду. Был в Турции, Египте, Судане, Южной Африке и на Кипре. И везде он пытался его уничтожить. Не получалось. Несколько раз охотник был сам близок к гибели и спасся исключительно благодаря чуду. Эта нечисть первой в мире придумала тактику выжженной земли, и именно она ввела в строй концентрационные лагеря для мирного населения. Повторю, не для военнопленных, а для мирных людей! Для женщин и детей. Для стариков. Один из его современников про него писал следующее: «человек, у которого есть тот же порок, что и у большинства египетских офицеров — страсть к содомии». Эта тварь даже женщинами не интересовался, — он скривил губы, — обычный педик. При этом он считался тонким ценителем прекрасного, любил китайский фарфор и экзотические растения. Еще! — Базиль придвинул мне пустую рюмку.

Выпив, он оглянулся.

— Закусить есть чем-нибудь? А то я могу опьянеть.

— Сейчас что-нибудь найду, — я встал и открыл холодильник. Лимон, красная икра. Подойдет. Чему удивляться — я видел, что у них по пятницам в барах творится. Ей-Богу, в России пьют и меньше, и культурнее.

— Налей и себе, — попросил Базиль. — Можешь не пить, но налей. Cheers! [35]

Я плеснул на донышко и посмотрел на часы. Протрезветь после рассказа он точно не успеет; ладно, съезжу один, пусть спит. В памяти вспыл старый фильм «Осенний марафон» с бессмертным: «— Я алкач? — Алкач, алкач».

— И вот наступило это время, — О`Фаррел посмотрел на меня хмельным взглядом, — когда охотнику повезло. В начале июня 1916 года этой нежити надо было отправиться в Россию. Он, кстати, жутко боялся воды. Говорят, гадалка нагадала, что утонет. Налей! — выпив еще бокал, Базиль закусил лимоном, поморщился и продолжил. — И вот около половины восьмого крейсер «Хэмпшир» достиг траверза мыса Броф-оф-Бирсей. В этот момент, — Базиль поднял растопыренные пальцы рук вверх, — бух! Раздалось два взрыва, и все. Корабль быстро затонул, из почти семисот человек спаслись только двенадцать. А тело этой нежити так и не нашли. Конечно — ведь за секунду до взрыва один из офицеров, с которым он мирно беседовал на мостике, всадил ему кинжал в бок. Не простой — с лезвием, покрытым серебром. Позже говорили, что к этому причастны немцы, даже знаменитую Мату Хари вспомнили. Но нет, это был обычный охотник за нежитью, посвятивший этой охоте всю жизнь. Будь она проклята.