Боец Круга Поединков

– Утром? - зашипела я, приблизившись к его лицу в полумаске. - Утром - это слишком поздно, тварь! Только ты этого не понимаешь! Нихрена ты не понимаешь!!!

Вывернувшись, я от души врезала ему в солнечное сплетение и враз оказалась на свободе. Правда, добивать согнувшегося пополам в поисках воздуха Эдуарда у меня не было никакого желания. Было желание пинком отправить его вниз с обрыва, и даже старый баобаб в Африке не знает, почему я так не сделала.

Вместо игр в тєдоболл я бросилась бежать сначала вниз по склону холма, а потом просто вперёд. Высокая трава щекотала ноги, стволы деревьев иногда возникали в полумраке просто из ниоткуда, и несколько раз моё тело только чудом не впечаталось в шершавую кору. Передо мной летела тьма, мешая увидеть что-либо впереди, но я точно знала, что ещё какое-то время, и я выбегу на окраину Парка. Там надо будет свернуть налево и найти то место, где валяется крест.

Пожалуй, всё дело даже не в том, что я боюсь Лал или ещё каких-то вампиров из её Братства. Вообще не могу понять, отчего это я такая нервная сегодня. Скорее всего, меня просто достало всё на свете. Это долбанное платье, эти треклятые крылья, чулки, уже сто раз порвавшиеся, роль чокнутой Лейлы - всё-всё-всё! Почему я должна терпеть выходки белокурого ублюдка? Почему я должна изображать из себя какое-то чучело? Почему я вообще вляпалась так, что мне надо его изображать? Ответ "Потому что я Кейни Лэй Браун!" меня не удовлетворяет, учтите! И то, что я ненормальная, мне тоже известно!

Сердце отчаянно дёргалось где-то в горле, и я никак не могла его проглотить. Меня трясло от злости так, что я ощущала это даже на бегу, но хуже всего пришлось ногам. Да, конечно, я слезла с каблуков, но это было не так давно! Каждая неровность ощущалась мной так, словно была ножом, входящим по самую рукоять в мои стопы. Из какой же это сказки?… Ах да, про Русалочку. Эдуарду очень хорошо подойдёт роль Морской Ведьмы, хотя в книге Андерсена она была приличного рода тёткой…

ВАШУ МАТЬ!!!

Я полетела кубарем по траве, причём не одна, а в компании. Инерция - это вообще странная вещь, только она может раскатывать вас по земле так, как повар раскатывает по столу тесто деревянной скалкой. Правда, я была покрепче теста, и поэтому густая трава, тьма, лоскутки неба с десяток раз пролетели перед моими глазами прежде чем я зажмурилась и неожиданно просто оказалась на спине.

Видимо, даже инерцию ты достала.

Мир замер и наполнился шумом крови в ушах, который заглушало только биение сердца - ну просто перестук копыт бешеного оленя, удирающего от сожравшей волка Красной Шапочки. Ещё не разобравшись в полумраке, где чьё мясо, я лихорадочно попыталась столкнуть с себя непойми кого, а заодно и врезать ему хорошенько, чтоб своих предков обезьян вспомнил.

– Ты чего дерёшься, Лэй?! - пара тёплых, покрытых человеческой кожей тисков, ухватила мои запястья и вжала их в траву. Кажется, пришло время кусаться. Представим, что у меня прорезается второй ряд акульих зубов…

Пара зеленоватых глаз вспыхнула просто передо мной так неожиданно, что я прикусила язык и чертыхнулась. И буквально тут же кожей лица - той, что не была под маской - я ощутила горячее дыхание, немного пахнущее шампанским. Подозрительно горячее и подозрительно рядом.

Прядь шелковистых волос, таких явственно белых в полумраке, коснулась моей щеки, и я, приоткрыв рот от возмущения, неожиданно ощутила на своих губах чужие губы. Мозг едва не подал заявление об отключке, но его опередил поток тёплой, подозрительно знакомой Силы которая ослепляющим светом потекла в меня и ослепила разум. Ревя как штормовое море, она неподвижно замерла вокруг меня, одновременно с грохотом вальсируя где-то за пределами моей видимости. Впрочем, едва ли у меня были глаза, хотя я видела, видела этот белый свет, видела чёрный кокон, где во сне беспокойно ворочалось нечто, какая-то не самая добрая бабочка-капустница.

И я видела долговязую чёрную тень, которая странно танцевала вокруг этого кокона и помахивала руками как лентами. И эти ленты звенели до боли знакомым серебристым звоном. Несомненно, я знала этот звон, знала, почему он сопровождает мою жизнь. У меня было это знание, но моё бедный рассудок, измученный жизнью, ослепший ото всего, что свалилось на меня в последнее время, не мог до него дотянуться. Казалось, ещё чуть-чуть - и я пойму.

Но я не понимала.

Резко дёрнув головой, я прервала поцелуй и судорожно заглотнула холодный ночной воздух. Впечатление было такое, словно я воду из проруби глотала. И это в июне месяце?!!

Голова немного кружилась, но в остальном я ощущала себя весьма неплохо. Вся моя предыдущая злость вытекла из меня, будто я была губкой, неспособной надолго удерживать в себе такую воду. И даже Эдуарда, хлопнувшегося рядом со мной на траву, я восприняла как-то спокойно.

Только отметила, что он успел стянуть с головы парик и полумаску, окончательно превратившись в прежнего сукиного сына.

Итак, во мне есть два паразита. Чёрный кокон и эта вот звенящая тень. Либо два паразита, либо такая себе распрекрасная галлюцинация. Интересно, какая из этих двух белочек вероятнее? А даже если первая, то интересно, у Киары она тоже есть?

Вообще, надо спросить.

Перевернувшись на бок, четверть-оборотень поцеловал меня в ключицу.

Вот только как я объясню Киа, при каких обстоятельствах я сделала это открытие?

50.

Рассвет приближался медленно, а оттого ещё более неумолимо. Он тяготил своим промедлением, потому что всё вокруг указывало на его скорое появление. Серое небо с парой блудных звёзд, тишина и прохладный свежий ветерок, гоняющий по асфальту мусор.

Ещё было слишком рано даже для уборщиков, поэтому на улицах Чёрных Кварталов были налицо все последствия ночных гулянок. Обёртки ото всего, что только могут поглощать люди и нелюди ночью, переполненные или перевёрнутые урны, пустые пластиковые и стеклянные бутылки, пакеты из-под консервированной крови, несколько разбитых витрин, загороженных изнутри фанерой, погасшие фонари и неоновые вывески. Странно, что сейчас без вампиров и готов всё вокруг кажется таким серым и невзрачным. Будто они и были той самой личиной, одев которую, Кварталы ночью преображались до неузнаваемости.

И вроде бы всё осталось на месте: и викторианские фонарики, и стройные липы вдоль обочин, и высокие дома - а притихший город казался не тем. Будто вернувшийся с рок-концерта подросток он смыл с себя весь аквагрим, стянул напульсники и цепи и превратился в милого домашнего ребёнка. Ребёнка, усталость которого чувствуешь на себе и как свою.

Мы с Эдуардом шли молча, и те редкие прохожие, которые попадались нам по пути, смотрели на нас удивлённо. Да, пожалуй, со стороны мы ещё та компания. Впрочем, я так вымоталась, что мне даже не хочется смотреть на наше отражение в зеркальных витринах. Надо ещё только как-нибудь уладить вопрос со снятием моей маски, и всё будет хорошо.

Мысль о том, что придётся обнажать лицо, тяготила. Мало ли, а вдруг белокурого ублюдка потянет на драку? Он же меня при теперешнем моём состоянии просто убьёт. Стыдно признаться, но в мою лохматую голову начали заползать тараканы вроде "А давай устроим шумок и смоемся под него?". Нет уж, раз я решила снимать маску, значит, я её сниму.

Проводив взглядом какого-то жаворонка-таксиста, в машине которого давно пора сменить глушитель, я посмотрела на круглосуточную пиццерию, мимо которой мы как раз проходили.

– Хочешь есть? - неожиданно поинтересовался Эдуард. Поплотнее укутавшись в его плащ, я переступила с одной ноги в капкане на другую и отрицательно покачала головой. Но буквально тут же мой желудок разразился нелитературной и поразительно громкой тирадой в виде булькающего урчания.

Четверть-оборотень тихо рассмеялся и ласково потрепал меня по щеке.

– Слышу, очень не хочешь. Я возьму пиццу с грибами и сыром, не возражаешь?