Сердце полуночи

Вальсарик выжал своими костлявыми руками использованную тряпку. Красная от крови вода потекла в подставленный таз. Пальцы старика слегка дрожали, когда он еще раз провел тканью по израненному телу Казимира. После нее на рубцах, покрывающих кожу юноши, тут же выступали новые рубиновые капли. Вальсарик вздохнул и посмотрел на масляные лампы, которые висели над столом. Морщины вокруг его глаз собрались в озабоченные круги. Бросив на пол намокшую кровью тряпку, он потянулся за чистой.

Торис скрючился в кресле у стола. Пытаясь отвлечься и не смотреть на израненное тело, он стал рассматривать хижину. Глинобитные стены были прикрыты рассохшимися деревянными панелями, окна забраны ставнями, а дверь была добротной и крепкой. Возле двери находился почерневший от копоти очаг, в котором тлели горячие уголья. На полке над очагом лежали вертела и стояли жестяные чайники. Стол, на котором лежал Казимир, стоял в нескольких шагах от очага. Поверхность его стала скользкой от крови.

Торис отодвинулся от стола и устало поглядел в сторону постели, где поверх соломенного тюфяка были постелены настоящие льняные простыни. В голове его пронеслась мысль о том, сколько болезней могут быть вылечены крепкими ставнями, огнем в очаге и льняными простынями.

Все еще покачивая головой, Торис обернулся к Вальсарику. Старик, выжимая очередную кровавую тряпку, ответил на его взгляд. И с этой тряпки тоже текла красная вода. Не отводя взгляда от Ториса, Вальсарик бросил на пол и эту тряпицу.

– Ты сказал, что тебя зовут Торис. А как имя твоего товарища?

– Казимир, – отозвался Торис чуть ли не с гордостью.

Вальсарик в ответ только фыркнул. В поисках клочка ткани, который бы не был еще испачкан в крови, он подошел к камину, но на коврике перед ним замешкался, словно позабыв, зачем шел.

– Знали ли вы что вторглись в чужие владения и нарушили закон?

– Да… то есть нет, Торис замялся. Мы просто заблудились. Хотели срезать угол и вот… Не знали, что там будет обрыв.

– Стало быть… ты хочешь сказать, что твой друг свалился вниз случайно? – с улыбкой спросил Вальсарик. Сняв с углей почерневший чайник, он добавил в таз немного кипятка.

– Между прочим, там специально сделаны перила.

– Ну… да, то есть я хотел сказать… нет, Торис откинулся на спинку скрипучего кресла, слишком усталый, для того чтобы говорить или лгать. В комнате повисла тревожная тишина. Глаза Вальсарика, похожие на капли черных чернил, блеснули, и он вернулся к столу, продолжив промывать раны.

Торис прикусил губу. “Я не могу сказать ему правду, подумал мальчик. – Я не знаю правды”.

– Наверное, это я был виноват, – продолжил он неохотно. Н стал дразнить его, что ему, дескать, не хватит духу пройтись по перилам. А Казимир такой

Человек, что его очень легко взять на “слабо”.

Вальсарик с улыбкой посмотрел на него:

– Так что же это было – пари или вы все-таки пытались сократить путь?

– Мы пытались сократить путь, а потом я стал дразнить его, – выпалил Торис.

Глаза Вальсарика превратились в узкие щелочки:

– Но как ему удалось выжить после такого падения? Никто, кроме самого бога, не сумел бы уцелеть. Может быть, твой Казимир – бог? А, Торис?

– Я ничего не знаю! – сердито воскликнул Торис и покраснел. – Может быть, это вы расскажете мне, как он уцелел? Это, в конце концов, ваш утес!

Окровавленная тряпка остановила свое движение по иссеченной коже Казимира, а блеск в глазах Вальсарика потускнел.

– Посмотри на него как следует, парень! – проворчал старик. – По-моему, ты еще не видел этих ран.

Торис отвернулся.

– Взгляни на него!

Мальчик неохотно посмотрел на тело товарищи. Казимир лежал между мечущимися тенями от лампы, и его тело представляло собой сплошной кровоподтеки а из рассеченной кожи все еще сочилась кровь. Он казался мертвым. Члены ею были либо черными, либо иссиня-фиолетовыми, либо красными. Переносица распухла, а вокруг глаз появились черные “очки”. Лоб тоже распух и был настолько бескровным, что кожа выглядела как тонкая белая бумага. Единственным признаком жизни было дыхание – ровное и глубокое. Глядя на своего друга Торис подумал о причинах, заставивших Казимира броситься с утеса.

– Это произошло не потому, что ты начал поддразнивать своего дружка и брать на “слабо”, как ты выражаешься, – сказал Вальсарик. – Перед тем как прыгнуть, твой друг что-то кричал, не правда ли? Но всяком случае, я что-то слышал.

Глаза Ториса широко раскрылись, но полные губы оставались сомкнутыми.

– Его крик разбудил меня, – продолжал Вальсарик, глядя куда-то в пространство мимо Ториса. – Я встал и зажег лампу, но крик не повторился. Мне подумалось, что это порыв ночного ветра сыграл с моими старыми ушами подобную шутку. Но я все равно не мог уснуть. Потом я услышал, как ты зовешь на помощь и кликнул собак.

Вальсарик вытащил откуда-то длинную полосу материи и принялся бинтовать руку Казимира.

– Простите, что помешали вам спать, – пробормотал Торис.

Черные, как у ворона, глаза Вальсарика так и впились в него:

– Послушай, парень, я действительно хочу помочь вам – тебе и Казимиру. Этот мир переполнен опасностями и тьмой. Но до тех пор, пока ты не будешь говорить честно, я бессилен буду помочь. Итак, что же случилось с твоим другом сегодняшней ночью?

– Я же сказал… он упал с утеса, – чуть не плача прокричал Торис.

– Я бы сказал, что что-то столкнуло его вниз и с большой силой, – сказал Вальсарик. – Либо он сам прыгнул вниз.

Торис поднялся весь дрожа.

– Я не знаю, что заставило его!… – он протянул руки к неподвижному телу. – Спрашивайте его, но оставьте меня в покое!

Торис отошел в сторону, пытаясь собраться с мыслями, затем уселся на полу рядом с очагом и закрыл лицо руками, но даже в таком положении он продолжал чувствовать на себе острый как бритва взгляд управляющего.

– Посмотрим, что принесет нам утро.

Торис не откликнулся. Убрав руки, он пристально вглядывался в пышущие жаром угли. Казимир всегда поступал так, как ему хотелось, не обращая внимания на то, что думали по этому поводу остальные. Память вернула Ториса на пять лет назад в прошлое, к другому обрыву. Тогда ему удалось остановить Казимира.