Мертвые не разговаривают (СИ)

Андрей оступился, зашипел от пронзившей ногу боли. Чистота чистотой, а еловые иглы и прочий мелкий мусор никуда не делись. Они набились в ботинки, и теперь каждый шаг приносил мучения. Несколько раз на пути попадались влажные овраги – слишком протяженные, чтобы искать обходную дорогу. Не желая терять время впустую, Андрей пересекал их, невзирая на грязь.

Наконец впереди показался свет. Лес начал редеть, пока не уступил место сначала зарослям иван–чая, затем плохо укатанной глинистой дороге, а потом и полю. Под порывами ветра по полю, засеянному какими‑то злаковыми вперемешку с клевером и мышиным горошком, ходили золотистые волны.

Картина умиротворяющая. Андрей поднял лицо к солнцу, сощурился. Как бы то ни было, но лес он миновал. Осталось выяснить – где оказался? Горячий воздух искажал горизонт, дрожащими струями поднимался над полем, сильно ограничивая видимость. С уверенностью можно сказать одно: на горизонте что‑то темнеет. Но что именно и как далеко – вопрос. А ведь если он не сбился с направления, то должен был выйти к трассе, огибающей Водино с запада. Попасть на нее напрямую они пытались, но не смогли. Неужели снова неудача?

Андрей зашагал через поле. Теоретически глинистая дорога могла привести его к какой‑нибудь деревне, но, не имея представления, где оказался, он решил исходить из худшего варианта: возвращения в город с юга.

Андрей взмок. Ветровку он сбросил, как только вышел из леса, теперь же скинул рубаху. Пот струился по лбу, заливал глаза. Издалека ветер донес короткий звук автомобильного гудка. Наверное, автомобильного. Что ж, по крайней мере, цивилизация рядом. Андрей попытался сглотнуть. В горле пересохло точно в древнем колодце – осталась одна только пыль да каменное крошево. О чем он перед марш–броском не подумал – так это о воде. Пить хотелось зверски.

Гудок прозвучал снова. На этот раз долгий и протяжный. Андрей прибавил шагу. Что‑то в этом звуке настораживало, нарушало гармонию золотистых волн, понуждало двигаться быстрее. И вот уже ноги несутся, не разбирая дороги. Вот уже нет дела до надоедливого пота и рези в глазах. Черная линия горизонта стремительно приближается, обретает понятные очертания. Дорожная насыпь с застывшим на ней автомобилем, вокруг которого мечется тонкая фигурка. Женская?

Бегом. Бегом!

Звуки гудка впиваются в барабанные перепонки раскаленными иглами.

Фигурка у автомобиля замерла.

— Андрей! — отчаянный крик, казалось, всколыхнул золотистое поле, поднял на нем настоящее цунами.

Андрей оступился, упал. Выругавшись, снова вскочил на ноги.

— Быстрее! Ему плохо! — голос Насти срывался.

Андрей, помогая себе руками, взобрался по насыпи. То, что из очередной попытки покинуть пределы Водино снова ничего не вышло, понятно без слов. Но что случилось с Вячем?! Тот сидел на водительском сидении и трясся так, будто его било электрическим током.

— Что с ним?! — задыхаясь, прохрипел Андрей.

— Не знаю! — в глазах Насти стояли слезы.

Андрей рванул водительскую дверь. Стекла в ней нет – осыпалось на землю и в салон мелкими осколками. Лицо Вячеслава заливает кровь. Окровавленные руки вцепились в руль. Глаза плотно зажмурены. Но что сильнее всего поразило Андрея, так это болезненный оскал здоровяка. Его зубы то сжимались так, что слышен скрежет, то начинали отбивать быструю чечетку.

Как бы не откусил себе язык!

Андрей бросился к багажнику.

— Платки! Быстро! — крикнул Насте, а сам раскрыл кожаную сумку, буквально вырвал из нее отвертку.

Несмотря на явный шок, девушка выполнила распоряжение – юркнула на заднее сидение, вытащила целую упаковку одноразовых платков. Андрей рванул упаковку, несколько платков разлетелось в стороны, но он не обратил на них внимания. Обернул рукоятку отвертки несколькими белоснежными листами, метнулся к Вячеславу. Попробуй, справься с медведеподобным здоровяком, когда он совершенно не контролирует себя.

— Да не бейся ты… – прошипел Андрей. Он наполовину протиснулся в салон, спиной навалился на руль. Непрекращающийся гудок действовал на нервы, раздражал.

Запрокинуть голову Вячеслава, разжать ему рот. Челюсти здоровяка раскрылись легко – и тут же вновь сомкнулись на пальцах Андрея. Тот зарычал, с отчаянья саданул сослуживца кулаком. Тот дернулся, всхрапнул. Челюсти снова распахнулись. Резким движением Андрей запихнул между ними рукоятку отвертки.

Дело сделано. Теперь хотя бы не покалечится.

Рук Вячеслав так и не разжал, продолжал цепляться за руль.

Укушенные пальцы сильно саднило, выступила кровь. Еще бы немного – и откусил напрочь.

Андрей выбрался из салона. Мокрый, грязный. Грудь вздымалась колесом, с трудом выталкивая горький воздух.

— Что случилось? — спросил Настю.

Та стояла бледная, но слезы из глаз исчезли.

— Я не знаю, — девушка энергично покачала головой. — Мы ждали тебя, как условились. Вяч задремал, а я вышла размять ноги. Хотела немного позагорать. Отошла недалеко. Вон туда, — она неопределенно махнула в сторону поля. — Вдруг услышала сильный удар и тут же звук разбитого стекла. Бросилась обратно. А он… – девушка запнулась, ее губы дрогнули, — он уже бился в припадке. Весь в крови. Я зову его, а он не отвечает. Никак не реагирует.

— Подожди… – Андрей вернулся к Вячеславу. Тот начал затихать. Руки расслабились, метания сделались слабее и реже. — Кажется, его отпускает…

— Я так испугалась, — выдохнула Настя.

Андрей подался к девушке, притянул ее к себе, обнял за плечи.

— Все позади. Спокойно.

Он чувствовал, как ее тело сотрясается в беззвучном рыдании. Только истерики не хватало.

— Мы все устали. Не знаешь, с Вячем раньше случалось что‑то подобное?

— Не знаю. Не думаю. Весной же проходили медосмотр. Если бы с ним что‑то было не так, наверняка б заставили проходить дополнительное обследование. Сам знаешь, как с этим строго.

— Дурак, забыл, — попытался пошутить Андрей.

Настя успокоилась и мягко высвободилась из объятий.

— Что будем делать?

— Нужно расспросить местных, — пожал плечами Андрей. — И дальше тыкаться носом в стены не вижу смысла. Тем более, Вяч… Ему бы врачу показаться. Как бы не сотрясение.

— Он вроде… спит? — Настя села на корточки возле водительской двери, промокнула кровь на лице Вячеслава платком.

Действительно, здоровяк беспокойно посапывал, иногда дергаясь, словно от ударов. Но прежнего агонизирующего метания нет. Отвертка выпала изо рта.

— Ну‑ка отойди, — Андрей оттеснил Настю. — Вяч, подъем, — он несильно потрепал здоровяка за руку. — Подъем!

Резкое движение головой, глубокий вздох – и веки дрогнули. Вячеслав застонал, его лицо сморщилось.

— Твою мать, голова… – он обхватил голову руками.

— Живой? — спросил Андрей.

— Не знаю, — Вячеслав поднял взгляд. — Ты все‑таки здесь.

Он не спрашивал.

— К сожалению. Что с тобой?

— Башка болит.

— Еще бы. Что‑нибудь помнишь?

Вячеслав с большим трудом вылез из салона, оперся о крышу.

— Тебя ждал. Сморило, — он рассеянно посмотрел на Настю. Потом перевел взгляд на осколки битого стекла у себя под ногами. — Это что? Это кто?

— Похоже, ты.

Здоровяк осторожно коснулся своего виска.

— Головой?

— Тебе виднее, — пожал плечами Андрей.

— Вроде не головой, хотя и болит, зараза. Ничего не помню.

— Тогда давай в машину. Тебя не тошнит, голова не кружится?

— Не тошнит. Вроде. Да все нормально, вы что? Сейчас все пройдет.

— Все равно надо в больницу, — сказала Настя, помогая Вячеславу разместиться на заднем сидении.

— Что снилось? — вдруг спросил Андрей.

— Черт его знает, чушь какая‑то. Авария, что ли… Баюн, какая разница?

— Никакой. Это я так.

— А чо ты – грязный, как черт? — криво усмехнулся Вячеслав.

— Дорог в лесу нет. Немного испачкался, — Андрей накинул рубаху, сел за руль.

— Как тот хрен на шестом бумере. Он тоже чуть не до ушей в глине. И тачка его. Вы, видно, по одним местам шатались.