Час ведьмовства

Принципы нашей работы во многом остались теми же, – продолжал Эрон. – Мы становимся догматичными только в тех случаях, когда приходится доказывать отсутствие у ордена каких бы то ни было догм. И хотя Таламаска – организация уже достаточно многочисленная и действует в обстановке строжайшей секретности, мы постоянно ищем новых членов: людей, способных с уважением отнестись к важнейшему для нас принципу невмешательства в события и неспешным доскональным методам исследования, людей, в той же степени, что и мы, увлеченных изучением оккультных явлений и, в свою очередь, одаренных необычными способностями, такими, например, как сила ваших рук…

Должен признаться, что до недавнего времени я ничего не знал о существовании каких-либо отношений между вами и Роуан Мэйфейр, равно как и о том, что ваша жизнь столь тесно связана с домом на Первой улице. Когда я прочел статьи о вас в газетах, первое, что пришло мне в голову, это предложить вам стать членом Таламаски. Разумеется, я не планировал сообщать вам об этом при первой же встрече. Но сейчас, согласитесь, обстоятельства изменились.

Я не мог заранее предположить, как станут развиваться события и каков будет ваш ответ, однако отправился в Сан-Франциско, чтобы поделиться с вами накопленными знаниями и, если вы того пожелаете, научить вас пользоваться вновь обретенными способностями. Лишь в том случае, если бы вы проявили интерес к нашей деятельности и сочли такой образ жизни приемлемым для себя хотя бы на время… я готов был расширить информацию и подробно обсудить детали.

Видите ли, Майкл, меня заинтриговали некоторые подробности вашей жизни. Опираясь на материалы публикаций и данные некоторых довольно простых исследований, которые мы провели сами, я пришел к выводу, что в то время, когда произошел прискорбный инцидент, вы находились на перепутье: вы как будто достигли своих целей, но все равно ощущали неудовлетворенность…

– В этом вы совершенно правы, – заметил Майкл, пристально глядя на Лайтнера и совершенно забыв о мелькавшем за окнами машины пейзаже. Он протянул кружку, чтобы Эрон налил еще кофе. – Пожалуйста, продолжайте.

– Помимо всего прочего меня привлекло ваше знание истории и отсутствие тесных семейных связей, за исключением вашей дорогой тетушки. Должен признаться, что после краткого знакомства я был просто очарован ею. И разумеется, огромный интерес вызывает сила, которой обладают ваши руки. Она значительно мощнее, чем я предполагал.

Однако вернусь к рассказу об ордене. Как вы можете догадаться, мы наблюдаем оккультные явления по всему миру. Сбор данных о семействах ведьм составляет лишь малую толику всей работы. Тем не менее это один из немногих аспектов, действительно сопряженных с серьезной опасностью. Наблюдение за призраками, даже случаи одержимости, а также проведение исследований, касающихся реинкарнации, чтение мыслей и некоторые другие виды деятельности не представляют практически никакой угрозы для сотрудников. Но с ведьмами дело обстоит совершенно иначе… И потому к работе в данной области мы привлекаем только наиболее опытных членов, даже когда речь идет всего лишь о чтении документов в попытке вникнуть в их смысл и разобраться в обстоятельствах, при которых произошло то или иное событие. Исследователи, недавно принятые в орден, и уж тем более совсем новички практически никогда не допускаются к работе с такими семействами, как Мэйфейры, ибо риск слишком велик.

Все это станет вам предельно ясно после знакомства с досье. А пока я ожидаю от вас лишь понимания и достаточно серьезного отношения к тому, что мы предлагаем и делаем. Иными словами, если нашим путям суждено разойтись, будь то по обоюдному согласию или нет, прошу сохранять в тайне все, что вы узнаете о семействе Мэйфейр, и впредь не вторгаться в личную жизнь его членов.

– Ну, в этом на меня вполне можно положиться. По-моему вам уже известно, что я за человек, – сказал Майкл. – Однако о какой опасности вы говорите? Речь снова идет о том духе, «том человеке», и… и о Роуан?…

– Не будем опережать события. Что еще вы хотите узнать о нашей организации?

– Членство в ней. Как все происходит на самом деле?

– Как и в религиозном ордене, у нас каждый вновь принятый сначала проходит стажировку – своего рода послушничество. Однако позвольте подчеркнуть, что в этот период он не постигает азы какого-либо учения, как того требуют установления религиозного ордена, – он приобретает, так сказать, подход к жизни. Стажировка длится год, и в течение всего этого времени новичок живет в Обители: знакомится со старшими членами ордена, помогает им в исследованиях, работает в библиотеках, где имеет возможность просмотреть или внимательно прочесть любые документы, какие только пожелает.

– Сейчас это было бы просто райским занятием, – мечтательно проговорил Майкл. – Простите, я не хотел вас прерывать. Прошу вас, продолжайте.

– После двух лет всесторонней подготовки новый член ордена получает первое серьезное задание. Но предварительно мы проводим с ним собеседование, чтобы решить, будет это так называемая полевая работа или научные исследования. Разумеется, человек может самостоятельно определить направление своей деятельности, и опять-таки в отличие от религиозного ордена мы предоставляем ему право выбора и не требуем в ответ обета послушания. Лояльность и умение хранить тайну – вот наиболее важные для нас качества. Как видите, в конечном счете все связано с пониманием, с ощущением того, что ты принят и признан определенного вида сообществом.

– Я понимаю, – сказал Майкл. – Расскажите мне об Обителях. Где они находятся?

– Самая старая – в Амстердаме, – ответил Эрон. – Еще одна расположена неподалеку от Лондона, и третья, наиболее крупная и, возможно, наиболее законспирированная, – в Риме. Католической церкви мы, конечно же, не по нраву. Она не понимает сути наших задач и нашей работы и ставит нас на одну доску с дьяволом, так же как ведьм, колдунов, да и тамплиеров в прошлом. Однако у нас нет ничего общего с дьяволом. Если дьявол существует, он нам не друг…

Майкл засмеялся.

– А вы полагаете, что дьявол существует?

– Честно говоря, не знаю. Но именно такое утверждение вы услышите от любого достойного члена Таламаски.

– Пожалуйста, расскажите об Обителях поподробнее…

– Думаю, вам особенно понравилась бы та, что в Лондоне…

Майкл едва ли обратил внимание, что Новый Орлеан давно остался позади и теперь машина мчалась по пустынной ленте нового шоссе, проходящего среди болот, а небо сузилось до голубой полоски над головой. Как зачарованный, он жадно ловил каждое слово Эрона Лайтнера. Но внутри нарастало какое-то мрачное, тревожное ощущение, которое он старался не замечать. История Таламаски почему-то казалась Майклу знакомой. Такой же знакомой, как приведшее его в ужас предположение насчет Роуан и «того человека». Такой же знакомой, как и дом на Первой улице. Каким бы мучительно волнующим ни было это ощущение, оно привело Майкла в полнейшее уныние, ибо великий замысел, частью которого он, по собственному убеждению, являлся, несмотря на всю неясность и неопределенность, вдруг стал шириться, разрастаться; и чем значительнее он становился, тем в большей степени терял свою значимость окружающий мир, постепенно утрачивая присущие ему прелесть, величие и в определенной мере романтическую привлекательность, сводя на нет прежние обещания великого множества земных чудес и нескончаемых перемен в судьбе.

Должно быть догадавшись, какие чувства испытывает в этот момент Майкл, Эрон на мгновение смолк, а затем ласково, однако почти отрешенно произнес:

– Майкл, вы просто слушайте. И ничего не бойтесь…

– Скажите мне одну вещь, Эрон.

– Разумеется… если смогу…

– Можно ли прикоснуться к духу? Я имею в виду того человека. Можно ли потрогать его рукой?

– Бывали моменты, когда такая возможность казалась мне вполне реальной… Во всяком случае, существует вероятность коснуться… чего-то… Другой вопрос – и в этом вы вскоре убедитесь, – позволит ли такое существо дотронуться до себя.