Чистилище

— Но его смерть была единственным выходом и для вас! — продолжал Энрико. — Вам тогда больше не стоило бояться, что все всплывет, если Умилиани захочет облегчить совесть.

Сальвати поднялся и беспокойно заходил взад и вперед.

— Все это скверно, даже очень скверно. Не забывайте об убийстве Маркуса Розина, о котором рассказал мне синьор Розин. Это ведь было убийство, не так ли?

— Мы заставили предателя замолчать, — ответил Лаваньино.

— Но все затмевает покушение на Кустоса, во время которого погиб не только понтифик, но и многие другие высокопоставленные церковные мужи. Для меня все это непостижимо! Как вы могли решиться на такое, Лаваньино?!

— Это был такой же целесообразный поступок, как и все остальные. Одним ударом мы устранили не только понтифика, но и многих людей из его самого близкого окружения. Мы должны были это сделать. К тому же это было не что иное, как исполнение пророчества. Мы выполняли волю Господа.

Сальвати подошел к Лаваньино и сжал кулаки, словно хотел ударить его.

— Не делайте Господа соучастником ваших преступлений! То, что вы находитесь в должности кардинал-префекта, большой стыд для Церкви!

— Для какой? — спросил Лаваньино и остался спокойно сидеть на стуле. Невозмутимость Феррио и Лаваньино после таких упреков поражала.

В отличие от них, Ванесса во время этой дискуссии заметно нервничала и, сидя в кресле, глубоко дышала, пытаясь хоть немного успокоиться. Энрико опустился рядом с ней и обнаружил, что она вся дрожит. Пот градинами выступил у нее на лбу. Энрико быстро налил стакан воды и протянул ей. Она выпила ее жадно, большими глотками, как изнывающий от жажды путник.

— Мы должны закончить этот фарс, — сказал Сальвати, взглянув на Ванессу, и открыл верхний ящик одного из комодов, в котором находился магнитофон. — Я думаю, мы обговорили все важные вопросы и обеспечили рабочим материалом как адвокатов, так и церковных судей. Сегодня я еще выступлю перед общественностью и объявлю, что ухожу с должности понтифика. Даже если бы я не знал о ваших злодеяниях, Лаваньино, я все равно бы чувствовал свою вину за это.

Теперь поднялись кардинал-префект и Феррио.

— Я удивлен, сколь вы наивны, — сказал Лаваньино. — Вы действительно думаете, что сможете сломать наши планы с помощью какой-то глупой записи?

Он подошел к комоду, но Александр быстро преградил ему путь. В этот момент Феррио выкрикнул какое-то имя и в библиотеку ворвались четверо вооруженных людей. Двое из них были шофер и телохранитель обоих кардиналов. Двое других служили в охране поместья. Принимая во внимание заряженные пистолеты, Александр понял, что ему не остается ничего иного, как наблюдать за тем, как кардинал вытаскивает записывающее устройство из ящика и давит его на полу каблуком. Потом кардинал извлек пленку, смял ее и сунул себе в карман сутаны.

— Как глупо с вашей стороны полагать, что я отправлюсь в логово льва. Конечно, эта усадьба под контролем наших людей.

— «Totus Tuus» могуществен, — сказала Елена.

Лаваньино обернулся к ней.

— Видит Бог, синьорина. Вы еще узнаете, насколько силен наш орден!

Вооруженные палачи Лаваньино отобрали у Энрико и его спутников мобильные телефоны и все, что они могли использовать в качестве оружия. Потом они оставили их в подвале без окон, который запирался на засов. Здесь не было электричества, и только из дверных щелей струился слабый свет. Поэтому в маленьком помещении пленники могли видеть лишь силуэты соседей. В подвале стояли ящики, в которых хранились какие-то документы, но в полумраке нельзя было понять, что это за бумаги. Пленники использовали ящики как скамейки.

Энрико присел рядом с Ванессой и взял ее за руки. Она все еще дрожала, а ее дыхание было неровным.

— Что с тобой? — озабоченно спросил он.

— Мне плохо, но я не понимаю, почему, — тихо ответила она.

— Все здесь, наверное, слишком тяжело для тебя.

— Да, возможно. Мне жаль, что я раскисла. Но ни на уроках теологии, ни психологии не учат, как, оказавшись в подобной ситуации, строить из себя Джеймса Бонда.

— Тут иногда даже самая лучшая подготовка не помогает, — угрюмо заметил Александр. — Наш великолепный план обмануть Лаваньино лопнул, как мыльный пузырь.

— И он, и Феррио вели себя все время крайне спокойно, — заметила Елена. — Словно они подозревали, для чего их позвал Сальвати.

— Мне кажется, что они не просто подозревали, а даже знали, — ответил Александр. — Иначе они не держали бы своих охранников наготове.

— Но это значит, что нас кто-то предал, — сказала Елена.

— Совершенно верно, — проворчал Александр. — Либо Сальвати устроил для нас спектакль, либо среди нас предатель!

Энрико повернулся к Александру.

— Я не думаю, что Сальвати — предатель. И я это говорю не потому, что он мой отец. Он произвел на меня впечатление честного человека. К тому же у него просто не было мотивов для такого обмана.

— А возможно, и были, — возразил Александр. — Елена и я пишем для крупной газеты. Вполне вероятно, что Сальвати хочет сохранить свой непогрешимый облик для общественности.

— Тогда он мог бы устроить все это безболезненно для нас, а не разыгрывать этот фарс с Лаваньино, — сказал Энрико. — Кроме того, предатель может быть из окружения Сальвати. Если Лаваньино подкупил кого-нибудь из прислуги, этот человек наверняка нас выследил и выдал.

— Может быть, — согласился Александр. — В любом случае не пойти сразу в полицию было нашей главной ошибкой. Нам следовало бы как минимум предупредить комиссара Донати, когда у нас еще было время для этого.

— Но мы ведь все согласились, что нам сначала нужно получить доказательства, — напомнил ему Энрико. — Для моего отца и Церкви истинной веры тоже поставлено многое на карту. Если бы мы пошли в полицию с пустыми руками, журналисты сразу же распустили бы глупые слухи о том, что Сальвати, возможно, замешан в покушении на Папу Кустоса.

— Конечно, нам не стоило привлекать внимание к твоему отцу, но и не следовало браться за это дело своими силами, — проворчал Александр. — Теперь мы здесь крепко засели и вряд ли что-нибудь сможем сделать.

— С нами наверняка ничего не случится, — сказала Ванесса, но это прозвучало не очень убедительно.

Александр взглянул в ее сторону.

— Мы не должны себе врать. Лаваньино открыто признался, что убийства — его рук дело. Да и на вопрос о покушении на Кустоса он ответил, что для него не имеет значения, сколько людей погибло, — больше или меньше. Боюсь, что наша ситуация более чем серьезная. Если у кого есть идеи, как выбраться отсюда, даже самые нелепые, пусть предлагает.

— Мы можем поджечь бумагу в ящиках, — предложила Елена. — Когда охранники откроют дверь из-за огня, возможно, нам удастся убежать.

— Какая нелепая идея! — воскликнул Александр. — Прямо как в кино! На практике мы можем сжечь себя или задохнуться от дыма быстрее, чем кому-либо придет в голову открыть засов на двери.

Они еще немного поговорили о планах побега, но ни одно из предложений не было принято. Выходило так, что они в лапах Лаваньино будут до самой смерти.

Должно быть, прошло уже три или четыре часа, когда они услышали голоса в коридоре. Со ржавым скрежетом отодвинулся засов, и подвал залил необычайно яркий свет. В помещение вошли вооруженные люди и взяли пленников на мушку. За ними показался совершенно седой мужчина в костюме-тройке.

Он поставил на один из ящиков черный кожаный чемодан и сказал:

— Я врач, и хочу каждому из вас сделать укол.

— Спасибо, но мы все уже привиты, — с сарказмом ответил Александр.

Врач холодно улыбнулся.

— Я не буду делать вам прививки. Это успокоительное. Вам пойдет на пользу, если вы немного успокоитесь и отдохнете.

Александр подошел к доктору.

— Если вы действительно хотите сделать для нас что-то хорошее, доктор, тогда позаботьтесь о том, чтобы мы побыстрее отсюда выбрались. Лишь после этого я смогу спокойно заснуть.