Обряд на крови

Послышался хруст, Барби повалилась на пол. Пистолет так и не выстрелил.

Мёрфи опустилась на колени и обыскала женщину, забрав у нее пистолет, еще пару наручников, нож и связку ключей. Потом встала и принялась подбирать ключ к моим цепям.

Пока она занималась этим, я внимательно смотрел на Мэдж. Заклинательница все так же стояла на коленях внутри круга и пела, не прерываясь ни на мгновение. Этого требовал ритуал. Оборви она его, крикни телохранительнице о грозившей опасности, взломай замкнутый заклятием круг – и последствия могли бы стать для нее печальнее некуда. Опасно выказывать непочтение к той силе, что стоит за ритуалом. По крайней мере Мэдж была так же скована, как и я.

– Долго ты, однако, – сообщил я Мёрфи. – Я почти исчерпал свой запас оскорблений, пришлось бы перейти просто на пьяные воли.

– Вот что случается, когда словарный запас ниже среднего уличного.

– Куда уж мне до женщин с их змеиными язычками, – вздохнул я. – Короче, заткнись и освободи меня, а то не обещаю тебе любви большой и свободной. – Она нашла наконец нужный ключ и отомкнула цепи. Запястья и лодыжки болели. – Ты меня здорово напугала, – заметил я. – До тех пор, пока ты не обозвала меня «мистер Дрезден», я почти поверил в то, что он до тебя добрался.

Мёрфи прикусила губу.

– Только между нами: я не уверена, что это и правда так. – Она поежилась. – Я ведь и не играла почти, Гарри. Ты сделал верный выбор: меня он недооценил. И все же близко, слишком близко. Пошли отсюда.

– Спокойно. Чуть позже.

Мёрфи нахмурилась, но в бегство не ударилась.

– Хочешь, чтобы я посторожила Мэдж? Что, если она сейчас проделает эту свою штуку прямо у нас на глазах?

Я покачал головой.

– Не может. Пока не доведет ритуал до конца – не может.

– Почему?

– Потому что если она хоть одну ошибку допустит, хоть ненамного отклонится – выйдет какая-то ответная реакция. Возможно, нас она не затронет, а может, затронет – не знаю. В любом случае это гарантированно убьет всех, кто находится внутри круга.

– Томас, – выдохнула Мёрфи.

– Угу.

– А мы можем вмешаться в ритуал?

– Можем. Но, как говорил Кинкейд, это означает смерть. Мы ли прервем ритуал, или она сама запорет его – в любом случае дела обернутся довольно хреново.

– Но если мы не помешаем ей, она убьет Томаса.

– Ну… да.

– Тогда что нам делать?

– Напасть на Рейта, – сказал я и мотнул головой на ту груду подушек, где она только что лежала, скорчившись. – Возвращайся туда, куда он тебя швырял. Когда он вернется, схватим его и обменяем на Томаса.

– А разве это не нарушит круг, не испортит ритуал? – спросила Мёрфи.

– Внешний круг – не должен, – ответил я. – Он здесь скорее, чтобы помочь ей сконцентрироваться для ритуала. Мэдж не лишена некоторых способностей. Ну и инстинкта самосохранения. Она удержит его, если мы сломаем.

Глаза Мёрфи вдруг расширились.

– Но треугольник? Уж это должно сломать ритуал?

Я внимательно посмотрел в сторону Мэдж и повысил голос – так, чтобы она наверняка услышала.

– Еще бы! И убить ее. Но мы пока не будем взламывать треугольник.

– Почему? – спросила Мёрфи.

– Потому что мы предложим Мэдж шанс пережить этот вечер. Дадим ей убить Рейта вместо Томаса и послать проклятие вхолостую. До тех пор, пока кто-то умирает согласно расписанию, тому, кто стоит за этим ритуалом, плевать, кто это будет. – Я отошел от стены и остановился у самого круга. – В противном случае все, что мне достаточно сделать, – это пнуть ногой одну из этих милых свечек или стереть линию треугольника, а потом отойти и смотреть, как она умирает. Но мне кажется, Мэдж хочет жить. Она уйдет отсюда, Томас останется жив, а Рейт больше не будет представлять ни для кого угрозы.

– Но она сбежит, – нахмурилась Мёрфи.

– Пусть бежит. От Стражей сбежать можно, но спрятаться нельзя. У Белого Совета найдется что сказать ей насчет убийств людей с помощью магии. Острого найдется. И режущего.

– Должно быть, дразнить заклинателей – чертовски увлекательное занятие, если посмотреть на то, как вы с Рейтом этим забавляетесь, – заметила Мёрфи. – Только тебе не кажется, он может заметить, что тебя больше не держат на мушке?

Я опустил взгляд на труп Барби и поморщился.

– Угу. Труп здесь, пожалуй, не совсем кстати.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, наклонились и подхватили труп под руки. Мы отволокли то, что осталось от последней Барби-Телохранителя, к краю зияющей пропасти и столкнули вниз. Потом я потянулся к своей трости-шпаге, все еще болтавшейся у меня на поясе, и отстегнул клинок.

– Даже не верится, что Рейт позволил тебе оставить это, – вздохнула Мёрфи.

– Охрана, похоже, побаивалась проявлять излишнюю инициативу, а сам он насчет трости ничего не сказал. Наверное, просто не заметил. Он был занят разглагольствованием и глумлением, а я был в цепях и все такое.

– Прямо классический кинозлодей, – сказала Мёрфи.

– Нет. Голливуд не позволил бы таких откровенных клише, – покачал я головой. – И я сомневаюсь, чтобы у него голова сейчас очень ясно работала. Ему слишком не терпится избавиться от смертного проклятия моей матери.

– Он настолько крут? – поинтересовалась Мёрфи.

– Очень. Эбинизер сказал, магия не способна повредить ему.

– Что, если я попробую пристрелить его?

– Хуже не будет, – кивнул я. – Если повезет, ты, может, и решишь наши проблемы. Но его способно опрокинуть только попадание в критическую точку – и то еще вопрос, достаточно этого или нет. Вампиры Белой Коллегии не заживляют пулевых ран с той же легкостью, как Красные, и не могут игнорировать их, как Черные, но оправляются от них все равно быстро.

– Каким образом?

– Используя запасы краденых жизненных сил. Они много чего могут с ними делать: оправляться от ран, силой воздействовать на восприятие хорошеньких полицейских, ну и так далее. По степени крутизны им далеко, конечно, до вампиров Черной Коллегии, но и они могут при необходимости набрать обороты. В общем, безопаснее считать, что у лорда Рейта здоровенный бак резервной энергии.

– Значит, нам нужно оставить его без горючего, если мы хотим справиться с ним всерьез и надолго.

– Ага.

– А мы это в состоянии сделать?

– Не уверен, – признался я. – Зато мы можем заставить его раскочегариться по полной.

– То есть нам нужно побить его, но не до конца. В этом твой план?

– Угу.

– Не самый удачный план, Гарри, – заметила Мёрфи.

– План просто охренительный, – заявил я.

– Вообще-то для такого плана больше подошла бы характеристика «сумасшедший».

– Сумасшедший как черт-те что, – согласился я и положил руки ей на плечи. – Некогда препираться, Мёрф. Ты мне веришь?

Она беспомощно всплеснула руками (картинность жеста несколько пострадала от того, что в одной руке ее был зажат пистолет, а в другой – нож) и побрела к подушкам, на которые ее швырял Рейт.

– Сдохнем мы здесь, вот что.

Я только ухмыльнулся и вернулся к кольцу, к которому приковала меня Барби. Я встал там в прежней позе, сжимая цепи за спиной, словно они до сих пор удерживали меня на месте.

Едва я успел занять позицию, как из туннеля послышался грохот одного, другого, третьего прыжка, и в пещеру влетел Рейт, хмурый как туча.

– Что за идиотизм! – рявкнул он, обращаясь к Мэдж. – Этот безмозглый телок из Артуровой студии по неловкости чуть не убил мою дочь. Санитары сейчас увозят их в больницу…

Он осекся.

– Охрана? – рявкнул он. – Мэдж, где она шляется?

Не прекращая петь, Мэдж округлила глаза и скосила их в направлении Мёрфи.

Рейт резко повернулся к Мёрфи.

Мэдж стоило бы предупредить Рейта на мой счет.

Если уж он без труда отмахнулся от смертоносной магии старого Эбинизера, значит, защита у него круче крутой. Нечего и пытаться пробить ее волшебством.

А потому я замахнулся наручниками и, вложив в это движение всю свою силу до последней крупицы, засветил тяжелой стальной баранкой Рейту аккурат в правое ухо. Сталь врезалась в плоть и швырнула его на пол. Он зарычал от боли и неожиданности и повернулся ко мне. Глаза его сияли серебряным блеском; оторванное ухо почти приросло обратно.