Колдун из Салема

— Дела обстоят намного хуже, чем я думал, — пробормотал Монтегю.

Эти слова предназначались мне, но я понял это лишь тогда, когда он коснулся моей руки и кивком головы приказал мне следовать за ним.

Я словно очнулся от какого-то сна. Это ужасное событие, а особенно слова Мэннингса, парализовали меня. Как змея, сказал он. Но намного больше и толще… и оно было зеленым! То, что он описывал, было точь-в-точь таким же, как и то, что мне не так давно причудилось в тумане.

— Роберт! — голос Монтегю прозвучал предостерегающе, и на этот раз я взял себя в руки и постарался, насколько это было возможно, отогнать жуткие мысли.

— He сейчас, — прошептал Монтегю торопливо, как будто предугадав мой вопрос. — Я тебе все объясню, но как раз сейчас на это нет времени. Пошли со мной.

Ни Баннерманн, ни его матросы не обратили внимания на то, что мы пошли на ют и Монтегю открыл дверь. Он шел настолько быстро, что я с трудом поспевал за ним. В его шагах уже не было заметно ни малейшего следа слабости или немощи, но, обратив на это внимание, я почему-то не удивился. Я все еще чувствовал себя ошарашенным.

Наконец мы добрались до нашей каюты. Монтегю вошел туда раньше меня, небрежно бросил свое пальто на кровать и требовательно протянул руку:

— Ключ, Роберт.

Я отдал ему маленький серебряный ключик, который он вручил мне несколько минут назад, затем подошел к нему и помог вытащить из-под кровати и поставить на стол тяжелый морской сундук. Мне и раньше приходилось это делать. В самом начале путешествия, до того как Монтегю заболел, он доставал его почти каждый день. Но лишь теперь Монтегю позволил мне увидеть, как он открывает сундук. До этого, прежде чем открыть крышку сундука, он всегда выставлял меня за дверь и запирался в каюте изнутри. Однако и на этот раз он открыл сундук не сразу: сначала повернул ключ в замке, чуть-чуть приподнял крышку и тут же опустил ее.

— Я должен попросить тебя дать мне обещание, Роберт, — сказал он серьезно. Я кивнул, но продолжал молчать. Тогда Монтегю после небольшой паузы продолжил: — То, что ты сейчас увидишь, должно остаться тайной на всю твою жизнь. Что бы ни случилось — ты не должен никогда рассказывать о содержимом этого сундука, Роберт. Поклянись мне в этом.

— Клянусь, — быстро ответил я.

Однако Монтегю покачал головой.

— Не так, Роберт, — сказал он серьезно. — Поклянись своей душой.

При других обстоятельствах эти слова и то, каким тоном они были сказаны, показались бы мне забавными.

Но сейчас, после всего, что произошло, у меня появилось чувство, будто невидимая ледяная рука коснулась моей души. Я вдруг содрогнулся от холода.

— Клянусь, — пробормотал я. — Клянусь всем, что для меня свято.

Монтегю улыбнулся, но его глаза, как и раньше, были серьезными.

— Тогда помоги мне.

Он открыл крышку сундука, отошел назад и показал мне жестом, чтобы я подошел к нему.

Я не представлял себе, что же я, собственно, могу там увидеть, и в первое мгновение был разочарован. Сундук выглядел вполне обычным, он был доверху набит одеждой и всяким барахлом, необходимым для путешествия. Сверху лежала коричневая папка, о которой Монтегю уже говорил на палубе. Но он не обратил никакого внимания ни на папку, ни на остальное содержимое сундука. Он лишь провел тонкими пальцами по внутренней стороне крышки. Раздался тихий металлический щелчок. Монтегю одобрительно кивнул, засунул руки в сундук и одним махом вышвырнул все содержимое. Под ним оказался ящик-тайничок, доверху набитый книгами и черт знает чем еще: бесцветными стеклянными бутылочками, сосудами, а также различными по величине кожаными футлярами с неизвестным содержимым. Поверх всего лежала легкая серая вуаль, похожая то ли на тонкий слой пыли, то ли на прозрачную паутину. Монтегю впихнул мне потайной ящичек в руки, нетерпеливо подождал, пока я поставил его на кровать, а затем жестом вновь подозвал к себе.

— Это как раз то, что я хотел тебе показать, Роберт, — сказал он. — Я бы оставил эту тайну при себе, но сейчас так поступить просто нельзя. Ты должен дать мне еще одно обещание, Роберт. Если… мне придется умереть, ты должен уничтожить содержимое этого ящичка. Если он попадет не в теруки, то может принести много несчастья, наделать много бед.

— Умереть? Но…

— Я знаю, о чем я говорю, Роберт, — перебил меня Монтегю. — Ты видел туман, и знаешь, что случилось с матросом.

— Но я ничегошеньки не понимаю, — пробормотал я беспомощно.

— Ну, тебе это не дано, мой мальчик, — мягко произнес Монтегю. — Но, несмотря на это, мне понадобится твоя помощь. То, что произошло наверху, на палубе, было лишь предупреждением. Сдается мне, что настоящее нападение еще впереди. И я не знаю, достаточно ли я силен, чтобы дать отпор.

— Нападение? Но кто же станет?..

— У меня есть враги, Роберт, — сказал Монтегю тихо. — Могущественные враги. Боюсь, что они оказались намного сильнее, чем я думал.

— Это те, от кого вы сбежали из Нью-Йорка?

— Ты знаешь об этом?

Я кивнул:

— Если человек охвачен страхом, это не так уж трудно заметить, — сказал я. — Во всяком случае, я это почувствовал.

В его глазах появилось выражение, которое еще больше сбило меня с толку. Казалось, он радовался тому, что только что услышал, но при этом оставался совершенно серьезным.

— Возможно, у меня как-нибудь найдется время, чтобы объяснить тебе все это, Роберт, — продолжал он. — А пока достаточно и того немногого, что тебе уже известно. На меня устроена охота, и, похоже, я подверг опасности твою жизнь и жизнь матросов на борту этого судна. Существо, которое ты видел, — то, что убило матроса, — не угомонится до тех пор, пока не выполнит данное ему задание.

Монтегю вздохнул, повернулся и снова полез в сундук. Когда он просовывал руку сквозь серую пылеподобную вуаль, мне показалось, что по вуали побежали быстрые волны, словно это была жидкость. Но когда он вытащил руку, она была сухой.

На его ладони лежал малюсенький медальончик. По форме он слегка напоминал пятиконечную звезду, но какую-то весьма необычную. Я ничего подобного раньше не видел. Казалось, медальон каким-то чудесным образом не позволял себя получше рассмотреть. Единственное, что можно было четко заметить на нем, — это кроваво-красный камень величиною с ноготь большого пальца, который был похож на застывший глаз и находился в центре медальона.

— Возьми вот это, — сказал Монтегю. — Возьми и носи его всегда с собой, пока все не закончится. Он будет оберегать тебя.

Я послушно протянул руку и взял эту маленькую побрякушку. Медальон был удивительно тяжелым, и когда я начал рассматривать его, поднеся поближе к свету, я увидел, что он выполнен из чистого золота. Он оказался теплым. Теплым и не очень твердым, живым.

— А что это? — спросил я.

Монтегю вновь наклонился над своим сундуком и начал перебирать его содержимое, но мне не было видно, что же он там делает.

— Талисман, — ответил он. — Но одновременно и оружие. Возможно, единственное, что защитит нас от существа, против которого нам предстоит бороться.

Он выпрямился и закрыл крышку сундука. Как только он повернулся ко мне, я увидел на его шее тоненькую золотую цепочку. На ней висела пятиконечная золотая звезда. Она представляла собой точное подобие маленького талисмана, который я держал в руке, только была раза в три больше.

Но это было не единственное изменение, происшедшее с ним. Впервые за все эти недели Рандольф Монтегю вновь казался человеком, с которым я познакомился шесть месяцев назад в Нью-Йорке. Глубокие морщины, появившиеся на его лице после мучительной болезни, исчезли, кожа разгладилась и, словно по мановению руки волшебника, приняла прежний здоровый, свежий вид. Кроме того, Монтегю стал намного прямее держаться и казался гораздо энергичнее, чем всего лишь мгновение назад. Он излучал сипу. Силу, которая окружала его фигуру невидимой аурой.

— О Боже! — вырвалось у меня. — Что… как вы это сделали? Это… это почти волшебство!