Ритуал

— Если Шастель ее пристрелит, тем лучше. — Франческо вытащил из пояса серебряную булавку. — Доверие к Господу в Жеводане лишь укрепится. Язычник получает благословение и убивает бестию. С этим я целиком и полностью согласен.

Из толпы раздались новые просьбы, которые звучали все громче и настоятельнее. Епископ перекрестил серебряные пули и мушкет, обрызгал святой водой и возложил на них руку. Благодарно кивнув, Жан снова исчез в рядах паломников.

— Поговорим позднее, достопочтенная аббатиса.

Легат взмахом руки указал своим людям следовать за ним и начал прокладывать себе путь через толпу.

— Мсье Шастель, на два слова! — крикнул он вслед леснику.

Жан сделал вид, будто не слышал оклика. Лишь когда рука легата легла ему на плечо, он уже не мог больше оставлять его без внимания.

— Что вам угодно?

Франческо коснулся треуголки.

— Приветствую вас, мсье Шастель. Если я не ошибаюсь, представляться мне нет необходимости. — Он улыбнулся. — Мы преследуем одну цель — бестию. Я думаю, мы сможем посодействовать друг другу. Это ведь вы чаще других встречались с адским созданием? Так, во всяком случае, говорят.

— А вы посланник из Рима, который в глаза бестии не видел? — отозвался Жан. — Так, во всяком, случае, говорят.

— На то, возможно, есть простое объяснение: она выдает себя за человека и прячется в человеческом теле, из которого вырывается и пожирает своих жертв. — Он посмотрел на паломников. — За исключением меня и моих людей… заподозрить можно любого, верно? Даже вас. Или ваших сыновей.

Взметнувшись с быстротой змеи, рука легата поднялась и уколола Жана в левое запястье. На коже выступила капля крови.

— Простите, я хотел прогнать осу, — извинился Франческо. — Но, к сожалению, она уже вонзила жало.

— Это была не оса. — Жан опустил взгляд на ранку. — Что вы сделали?

Вместо ответа легат показал ему серебряную булавку, на которой осталось немного крови.

— Это еще что?

— Проба, мсье Шастель. Мне самим его святейшеством поручено разыскать бестию. — Он отер булавку о рукав лесника. — Это не вы. Могу я поговорить с вашими сыновьями?

— Нет. На это нет причин. — Усилием воли Жан заставил себя не терять самообладания. — Идите и ищите бестию, где хотите.

— Именно так я и поступлю. Что вы искали у достопочтенной аббатисы, мсье Шастель? — Франческо насмешливо поднял бровь. — Сын ведьмы у невесты Божьей. Как по-вашему, какое обвинение я мог бы составить из этого против вас и милой Григории?

— Исчезни, иезуит.

— Я сам решу, когда мне уходить, а когда нет. — Не давая сбить себя с толку, Франческо обвел взглядом толпу паломников. — Разве не чудесное зрелище? Сила Господня собрала их тут, — самодовольно заявил он. — Даже аристократы сегодня к нам присоединились. Значит, Жеводан еще не потерян, не перешел под власть ада. — Он снова повернулся к Жану. — Скажите, насколько хорошо вы знакомы с молодым графом де Моранжье? Что-то я его тут не вижу. Впрочем, меня это не удивляет. При его-то… безнравственности.

— Не мое дело ворошить грязное белье.

Жан попытался обойти легата справа.

— Я слушаю и собираю сведения, это моя задача. — Франческо преградил ему дорогу. — Вам известно, что граф за вас заступился? Когда вы сидели в тюрьме?

— Я ничего об этом не знаю и его помощи не принял бы.

— По всей видимости, он об этом догадывался. А потому действовал у вас за спиной. Полагаю, у него с вашим младшим сыном давняя дружба. Давняя дружба, зародившаяся в Средиземноморье. Но по велению Господа открываются те врата знания, которые обычно остаются закрыты.

Жан сдержался, хотя его и напугало, что человек приезжий, да к тому же очевидный враг больше его самого знает о событиях из жизни Антуана.

— Понятия не имею, о чем вы, — отозвался он.

Франческо прищурился.

— Неудачная попытка уклониться от ответа, мсье Шастель. О вас и окружающих вас людях мне известно гораздо больше, чем вы полагаете.

— И почему не предпринимаете ничего, а только досаждаете мне словами? — Жан прошел мимо него. — Берегитесь, когда будете пробиваться через подлесок. У нас сперва стреляют и лишь потом смотрят, во что целились.

— Не беспокойтесь, мсье Шастель. Я всегда нападаю сзади.

Коснувшись треуголки, легат отвернулся.

Григория видела, что мужчины долго говорили и что после Жан продолжил свой путь.

— Проследи, чтобы хватило воды для благословений, — приказала она сестре Магдалене. — А я посмотрю, достаточно ли хлеба для раздачи. Его давно уже должны были привезти.

С этими словами она поспешила с холма, чтобы перехватить лесника подальше от чужих глаз и ушей. Она протискивалась сквозь толпу паломников, пока не увидела его одинокую фигуру на узкой дороге, ведущей в Бессейр.

Аббатиса прибавила шагу, но все равно ей потребовалось некоторое время. Лесника она нагнала в низине, куда спускалась заросшая тропинка. Поспешно схватив его за руку, она утянула его с проселка в укрытие за кустами дрока.

Не успела она открыть рот, как он прижался губами к ее губам, его руки ласкали ее лицо и шею. Григория затрепетала.

— Остановись, — слабо попросила она. — Я должна тебе кое-что рассказать, Жан.

Ее тон вынудил его нежно отстраниться.

— Я даже не думал, что так скоро буду тосковать по тебе, — признался он и прижал ее руку к губам. — Я чувствую себя как юноша по первой весне. — Тут он посерьезнел. — Иезуит все знает, да?

Она кивнула.

— Жан, это моя вина, что здесь объявился легат. Вполне возможно, он уже напал на след Антуана.

Она рассказала о написанном ею послании, о том, как к ней попала одежда неизвестного, который приехал во Францию с особой верительной грамотой от папы и исчез при загадочных обстоятельствах.

— Думаю, его разорвала бестия.

Жан тут же вспомнил человека, которого застрелил в Виварэ Антуан.

— Нет, его убила не бестия. Борюсь, это были мы, — растерянно прошептал он. — О человеке, чей труп я бросил в ручей, мы ничего больше не слышали. Никто его не искал, никто о нем не спрашивал, никто не нашел его останков.

— Если он был оборотнем, то не мог быть посланником из Рима, — возразила она. — Святой престол не потерпел бы при себе такую адскую тварь.

— Значит, в тару его превратила наша бестия. Если посланник приехал в Жеводан, чтобы разведать что-то по приказу Рима, то в своих разъездах он мог наткнуться на бестию. Она самка. Возможно, ей нужен был самец, чтобы ее осеменить. Мы отняли у нее самца, и теперь она нам мстит.

— И мы так и не знаем, что ему тут было нужно.

— А если он случайно заехал в наши края? — Сорвав травинку, Жан растер ее пальцами. — Без толку ломать голову, Григория. Король Людовик по-прежнему утверждает, что бестия мертва, и ничего больше не предпринимает. Легат доказал людям лишь то, что Господь заставляет себя ждать. Молодой маркиз д’Апше пригласил меня и еще несколько охотников устроить облаву. — Даже произнося следующие слова, Жан не утратил самообладания: — Я чувствую, что это будет конец Антуана, но, по крайней мере, он умрет не от руки иезуита, а от моей. Насколько возможно, я сохраню правду в тайне. Не ради себя, а ради Пьера и Флоранс. Если когда-нибудь они захотят вернуться в Жеводан, пусть живут в мире.

Григория удивленно посмотрела на него.

— Значит, ты даешь согласие на их свадьбу? — Ее вопрос прозвучал не слишком уж радостно. И только она собралась с мыслями для признания, как он кивнул и продолжил:

— Я признаю мою ошибку. Пьер ее любит, и чем скорее они обручатся и уедут отсюда, тем лучше для них обоих. За пределами Жеводана у них есть будущее. Я останусь здесь. С тобой. Та единственная ночь, которую мы провели вместе, навсегда привязала меня к тебе. Ни одна другая женщина не сможет завоевать мое сердце. — Он посмотрел ей в глаза. — Если бы я мог, Григория, я сейчас же взял бы тебя в жены.

— А как быть с самкой луп-гару? — попыталась отвлечь его аббатиса. Выглядела она нервной, напряженной. — Ты хочешь сказать, что вместе с маркизом вы в один день уничтожите обоих оборотней?