Питер Страуб. История с привидениями.

Сирс поглядел на Рики сверху вниз.

— Слушай, Стелла не простит мне, если я снова потащу тебя на холод. А Дон будет добираться до нас на машине не меньше получаса. Нельзя столько ждать.

— Да, я вижу, тебя не переспорить.

— Совершенно верно, — Сирс встал и начал застегивать пальто.

— Что это вы расшумелись? — в дверях кухни стояла Стелла.

— Стелла, уложи своего мужа в постель и согрей ему виски, пока я приеду, — сказал Сирс.

— Не пускай его, Стелла. Он не должен ехать один.

— Это срочно? — спросила она.

— Очень срочно, — ответил Сирс, и Рики кивнул.

— Тогда пусть едет. Только скорее.

Сирс пошел к выходу, но на пороге обернулся и еще раз взглянул на Рики и Стеллу.

— Я скоро вернусь. Не переживай, Рики.

— Пойми, что, скорее всего, уже поздно.

— Уже пятьдесят лет поздно, — сказал Сирс и вышел.

Глава 2

Сирс надел шляпу и окунулся в самое холодное утро из всех, какие мог вспомнить. Уши и нос сразу защипало, чуть погодя онемел лоб, не защищенный шляпой. Он пошел к машине, заметив, что снега за ночь выпало не так много, и это значит, что у него есть шансы выехать на шоссе.

Ключ застрял в замке; чертыхнувшись, Сирс начал отогревать его зажигалкой. Наконец оттаявший металл поддался и дверца открылась. Сирс втиснулся в машину и приступил к не менее трудному делу: стал заводить машину. Во сне он видел лицо Элмера Скэйлса, говорящего ему: “Не знаю, что я сделал, мистер Джеймс, но что-то не то, приезжайте, пожалуйста, очень вас прошу…” Мотор кашлял и чихал и наконец завелся. Сирс несколько раз дернул автомобиль взад-вперед, чтобы освободить его от снега, и выехал на улицу.

— Лучше тебе этого не знать, Рики, — пробормотал он, думая о детских следах на снегу, которые он видел в окно по утрам. Первый раз, три дня назад, он задернул занавески, боясь, что Стелла будет пылесосить и заметит их; потом он понял, что Стелла не очень-то занимается хозяйством, ожидая, пока из Холлоу доберется приходящая прислуга. С каждым днем следы подходили все ближе, и сегодня утром, когда измученное лицо Элмера так бесцеремонно разбудило его, он обнаружил их на подоконнике. Когда Фенни доберется до лестницы дома Готорнов и начнет весело бегать по ней по ночам? Сегодня? Завтра? Если Сирс уведет его за собой, он может оттянуть этот момент.

Перед ним опять появилось лицо Элмера, шепчущее: “Очень вас прошу, мистер Джеймс”. Сирс отогнал видение и сосредоточился на дороге. “Линкольн” разрезал сугробы, как ледокол. Приятно было одно: в столь ранний час на улице не могло быть никого, кроме, разве что, Омара Норриса.

Омар, похоже, работал всю ночь, поскольку центральные улицы были расчищены, и единственной опасностью там было поскользнуться и врезаться в засыпанную снегом машину. Сирс опять представил, как Фенни пробирается в дом, принюхивается, ищет живых, теплокровных… Но нет, окна в доме крепко закрыты.

Может быть, ему нужно вернуться в дом Рики? Но он не мог этого сделать: голос Элмера звучал все громче, все более умоляюще:

“О, Боже, я не могу понять, что я наделал?” Он повернул руль: впереди лежало шоссе, несколько миль опасного пути со снежными заносами и разбитыми машинами на обочине.

“Господи, сколько крови… Похоже, они все-таки пришли, и теперь я боюсь, Сирс, ужасно боюсь…” Сирс прибавил скорость.

Глава 3

На вершине холма он притормозил — дорога была еще хуже, чем он ожидал. Сквозь белую пелену он видел внизу на шоссе красные огни снегоочистителя Омара Норриса, едущего ужасно медленно. По бокам нависали девятифутовые сугробы — если он попытается объехать Омара, “Линкольн” наверняка завязнет.

И тут же он испытал сильнейшее желание сделать это — на полной скорости скатиться с холма и, огибая снегоочиститель, врезаться в снег, как будто это нашептывал ему голос Элмера:

“Скорее, мистер Джеймс. Вы мне очень нужны”. Сирс нажал гудок, и Омар повернулся на своем высоком сиденье. Он, качаясь, выставил вверх палец, его лицо, покрытое замерзшим снегом, напоминало маску, и Сирс понял две вещи: Омар пьян и смертельно устал, и он хочет остановить его. Он понимал, что на скользком склоне “Линкольн” не сможет затормозить.

Каркающий голос Элмера отвлек его внимание. Омар остановился, высунулся из кабины и наблюдал, как машина Сирса скользит вниз. Он махал рукой в сторону, как регулировщик. Сирс нажал на тормоза, уже понимая, что происходит, но машина продолжала катиться вниз. Ее словно подгоняло карканье Элмера.

“Сирс.., нужны.., нужны”. Потом он увидел бегущего к нему навстречу Льюиса Бенедикта в куртке хаки.

“Сирс!” Сирс отпустил тормоз, нажал на газ, и машина, виляя из стороны в сторону, понеслась с холма. За бегущим Льюисом он видел застывшего в кабине Омара Норриса, который что-то кричал.

“Линкольн” проехал сквозь фигуру Льюиса Бенедикта; Сирс закричал и изо всех сил вывернул руль влево. Машина развернулась и врезалась в снегоочиститель.

Закрыв глаза, Сирс ощутил тяжелый удар и стукнулся головой о стекло; в следующую бесконечную секунду машина остановилась.

Сирс открыл глаза и ничего не увидел. Голова болела; коснувшись лба, он почувствовал кровь. Потом он нашарил выключатель. Свет, включившийся в кабине, осветил разбитое лицо Омара Норриса, прижатое к ветровому стеклу. Пять футов снега держали автомобиль, как цемент.

— Давай, братишка, — сказал звучный голос сзади.

И маленькая рука с землей, набившейся под ногти, потянулась к горлу Сирса.

Сирс сам удивился быстроте своей реакции; он отшатнулся, чувствуя боль в шее там, где ее коснулся Фенни. Машину заполнил запах мертвечины. Они сидели сзади, глядя на него горящими глазами, открыв рты.

Его наполнили отвращение и гнев. Он не мог умереть покорно. Сирс дрался в первый раз за шестьдесят лет; его кулак врезался в скулу Грегори Байта и погрузился в мягкую, гниющую массу. Из разорванной щеки полилась сверкающая жидкость.

— Так тебя можно ранить, — сказал Сирс. — Можно, клянусь Богом!

Подвывая, они набросились на него.

Полдень, Рождество

Глава 4

Рики понял, что Хардести пьян, еще в начале разговора. К концу его он знал, что Милберн остался без шерифа.

— Вы знаете, кто это сделал, — Хардести икнул. — Вы все знаете, Готорн. Скажите мне.

— Я слушаю, Уолт. — Рики сидел на диване, глядя на Стеллу, уткнувшую лицо в ладони. Она потакала, потому что отпустила Сирса и даже не попрощалась, не обняла, не благословила. Дон Вандерли сидел на полу рядом с креслом Стеллы, обхватив руками колени.

— Слушаете? Ну что ж, слушайте. Я был моряком, вы знаете это? В Корее. Три нашивки, черт возьми! — раздался треск — Хардести опрокинул стул или разбил лампу. — Три распроклятые нашивки. Можно сказать, герой. Но хрен с ним. Все, можно не ехать на эту чертову ферму. Сосед пришел в одиннадцать и нашел их всех. Элмер их всех убил. Перестрелял. А после этого улегся под своей елкой и отстрелил себе башку. Полиция штата увезла их на вертолете. А теперь скажите мне, Готорн, почему он это сделал. И скажите, как вы об этом узнали.

— Потому что я однажды одолжил машину у его отца. Я знаю, что это звучит нелепо, Уолт.

Дон оглянулся на Стеллу, но она не отнимала рук от лица.

— Нелепо.., черт! Ладно, можете искать нового шерифа. Я смываюсь, как только расчистят дорогу. Поеду куда угодно отсюда. Впрочем, куда ехать? Это, что влезло в голову Скэйлсу, оно ведь может куда угодно придти, не так ли, мистер адвокат?

Рики промолчал.

— Вы можете называть это Анной Мостин или как-нибудь еще, мне плевать. Я хочу сказать, я всегда считал вас ослом, Готорн. Можете сами расхлебывать то, что вы заварили, вместе с вашими друзьями, если кто-нибудь из них еще остался. Я буду сидеть здесь, пока не расчистят дорогу, и пристрелю любого, кто подойдет близко. Вот и все.