Войны некромантов

ее донесся тяжелый, мерный рокот барабанов. Звуки, вызывавшие непонятную дрожь...

Анна и ее приятель Дюла приехали одними из последних. Выйдя из машины, женщина оглядела руины и лес. Где прятались ее люди, и находились ли они поблизости? Она внезапно усомнилась в этом.

Парочка погрузилась в лабиринт, стены которого были сложены из огромных, плохо обработанных камней. Анна-Марта ощутила ауру этого места – древнюю, гнетущую, неописуемую... Давно она не встречалась ни с чем подобным. Безликое зло вибрировало здесь – зло, парадоксальным образом бывшее причиной преступлений и противоестественно долгой жизни...

Грохот барабанов нарастал, он двоился и накладывался на собственное эхо, отраженное от стен; невозможно было определить место, из которого исходит звук.

Неожиданно для Анны-Марты они вдруг оказались в этом самом месте, в кольце жирных оплывающих свечей, посреди наэлектризованной толпы людей, находившихся в плену у звука. Никто никого не приветствовал. Все давно и хорошо знали друг друга. Даже слишком хорошо... Если бы не начавшийся ритуал, Марта могла бы и не довести свою игру до конца.

Около десятка мужчин, одетых в белое, били в барабаны, выстроившись полукругом под стеной, густо исписанной веве{[17]}. Тут же был вкопан огромный деревянный крест, выкрашенный черной краской, на котором болтался фрак, превратившийся в лохмотья. Крест был увенчан дырявым котелком... Марта почувствовала некое зловещее влияние, хотя увидела всего лишь тотем. Барон Самеди в своей неодухотворенной ипостаси тоже присутствовал здесь...

На мрачный и завораживающий ритм накладывались визгливые и пугающие, как крики выпи, звуки каких-то свирелей. Отрывисто и жалобно стонала губная гармошка. Несмотря на холод, танцующие люди были полураздеты и продолжали разоблачаться. Назойливая и властная вибрация очень быстро подчинила себе Дюлу и начала охоту за душой Анны-Марты...

Люди, дергавшиеся поблизости от нее, вначале показались ей дикими и примитивными существами. Ей пришлось совершать нелепые движения, демонстрируя столь же нелепую вовлеченность в тесный круг этих полуживотных. Но совместная качка и пронизывающая каждый нерв вибрация вскоре ввели ее в транс. Недолго ей удавалось смотреть на все происходящее и на саму себя со стороны. Барабанный бой уплотнял воздух, превращая его в тяжелый, вязкий кисель, в котором угасали волны «психо».

Ритм соития овладел ее телом и заставил совершать непристойные движения, но на той арене никто не был в состоянии думать о пристойности. Вокруг почти голые мужчины и женщины ревели, выпевали, изрыгали, выкрикивали слова молитв, превратившихся в рэповые речитативы. Их глаза были выпучены, а на губах выступала пена. Тела, покрывшиеся потом, блестели, словно осыпанные бриллиантовой пылью...

Волны ритма становились выше и выше, захлестывали, накатывали, выжимали из трясущихся оболочек души и сталкивали их в невидимом смерче. Анна-Марта ощутила, как размываются границы ее личности, дух вселяется в барабаны, в веве, в жидкую