Призрачно всё

— Томочка, Солнышко, я думал, что ты меня бросила!

Радость моя была искренняя.

— С чего бы вдруг, — Тома пыталась казаться обыденной, но я видел, что и она мне рада.

— Я приходил к тебе.

— Наверное, я спала.

Трудно поверить, но и отрицать глупо. Если женщина не желает о чем-то рассказывать, ее не переубедить.

— Ты давно здесь?

— Не знаю. Здесь место такое, что время теряется. Иногда оно скачет и за ним невозможно угнаться, но чаще замирает и, кажется, что минута тянется вечность.

Она была права, я тоже такое заметил.

— Ужасное место.

— Сейчас — да, — согласилась Тома.

— Оно таким было всегда, просто мы не замечали.

Тома пила «Мартини». Мне спиртное поперек горла стояло, и я включил кофейный аппарат. Все равно уснуть не получится. Да и нужно ли?

— Томочка, ты не подвезешь меня на станцию?

— Уезжаешь?

— Мне здесь нечего делать.

— Увы, мне тоже.

Она надолго умолкла.

— И куда ты теперь?

— Домой, наверное…

— Как же Марина?

— А что, Марина? Она меня обманула…

Странная особенность. Каждый в этом доме считал, что его обманули. И я не исключение. Меня обманывали больше всех и, наверное, каждый. Начиная от бывшего одноклассника и заканчивая шефом. Наверное, карма такая…

— Так как, Солнышко, выручишь безлошадного бродягу?

— Легко, — улыбнулась Тома. — Если хочешь, можем прямо сейчас и поехать. Меня эти стены угнетают.

Я покосился на недопитый стакан в ее руке, посмотрел на девушку. Она не выглядела пьяной, и я не возражал.

Не могу сказать, с какими мыслями я покидал поместье одноклассника. Без сожаления — точно. Было ли разочарование? Наверняка. Но, не достигшее критической точки.

Тома вела машину молча, сосредоточившись на дороге, или утонув в собственном, недоступном для меня мире. И меня такое устраивало. Говорить не хотелось, да и не о чем. Все уже было сказано раньше, а просто сотрясать воздух — занятие бесполезное и утомительное.

Из динамиков сочилась легкая мелодия, она воспринималась, как фон и почти сливалась с шуршанием шин. Идеальное сочетание для легкой полудремы, учитывая, что на дворе ночь и фары высвечивают только однообразную темную полосу, на которой глазу зацепиться не за что.

Тома свернула на обочину и остановила машину.

— Перекур.

Я открыл дверцу и выскользнул наружу. Воздух был сырой, моросил дождь, тело пробрала дрожь. Не уютненько. Тем не менее, я мужественно помок несколько минут, пока сигарета не истлела до фильтра. Тома курила в салоне, лишь приоткрыла боковое окно. Она хозяйка, ей можно.

Выбросив окурок, нашарила на заднем сидении сумку, вытащила термос и пакет с бутербродами. Кушать я не хотел, а вот кофе, еще горячий и ароматный, выпил с удовольствием.

— Далеко еще? — спросил.

— Меньше половины осталось. К утру будем в городе.

Я достал мобилку. Часы на дисплее показывали половину четвертого.

Мы уже снова мчались по ночному шоссе, когда я осторожно, стараясь не привлекать внимание девушки, открыл исходящую почту.

Вот они, снимки, которые взбудоражили шефа и, которые показались ему ценнее остальных найденных сокровищ. Не зря же он стер их с телефона. У шефа нюх на такие дела. Или — интуиция, как любит выражаться он сам.

Я улыбнулся и вдруг понял, что мне надоело быть лохом. Как бы не хитрил и не изворачивался Игорь Владимирович, сейчас мы с ним были на равных. И не факт, что удача улыбнется ему, а не мне. Новичкам везет…

А если и не повезет, что я теряю?

Такие мысли крутились в голове весь остаток дороги. Они вдохновляли, я даже ощутил азарт, давно позабытое и почти неизведанное чувство. И волновали меня не столько сокровища, которых, возможно, не существует, сколько желание утереть нос шефу. Хотя бы ради того, чтобы повысить собственное самомнение.

И когда мы въезжали в пригородную зону, решение созрело окончательно и бесповоротно. Первое, что я сделаю, вернувшись на работу, напишу заявление об уходе.

Я снова улыбнулся. Настроение было прекрасное. Я чувствовал, что перешагнул черту, которую не решался преодолеть раньше. Передо мной открывалась новая жизнь: свободная, независимая и, я надеялся, что полная приятных неожиданностей.

— Может, зайдешь?

Тома колебалась, и я не понимал ее упрямства. Незамужним женщинам, наверное, нельзя просто так, без церемоний заваливать в гости к молодым, холостым неженатым. Нужно блюсти видимость морали, или как там оно еще называется? Ах, да, правила приличия.

Смешно и, наверное, не одному мне. Учитывая, что о нравственности беспокоится поздновато. Да и неизвестно, кому нужно больше бояться.

Но это я утрирую.

— Извини, Славик, в следующий раз.

Вспомнилась поговорка: если на востоке говорят — завтра, это означает — никогда.

— Неужели так и расстанемся?

— Не на совсем ведь.

Мне показалось, что Тома нервничает, и моя навязчивость ее раздражает.

Почему?

С чего, вдруг?

Непонятно. Тем более что спешить ей, как будто, некуда.

Как будто…

Я рассуждал с собственной колокольни, а что творилось в ее душе, какие мысли вертелись в ее голове, не угадать.

— И куда ты теперь?

Она не ответила. Захлопнула дверцу.

— Я позвоню! — и рванула с места.

А я остался один возле своего подъезда, знакомого и незнакомого одновременно. Будто сто лет здесь не был. И чувства раздирали противоречивые: с одной стороны приятно возвращаться домой, с другой, более нелепого прощания придумать трудно.

Ну и ладно.

Я отогнал нехорошие мысли и вошел в темный, сырой и прохладный подъезд.

Жизнь часто преподносит сюрпризы и далеко не всегда приятные. В этом я убеждался неоднократно. Но сейчас, поднимаясь по лестнице, я был почти уверен, что исчерпал свой лимит, и мечтал о малом: принять душ и завалиться в беспробудный дрых на энное количество часов. Без мыслей, без сновидений, без всего того, что сказывается на нервной системе и отравляет существование.

И я не видел ничего, что могло бы помешать осуществить задуманное. Все возможные раздражители остались в прошлом или на время отодвинулись от меня. Главное, не забыть выключить телефон…

Рука скользнула в нагрудный карман и замерла. Телефона не было.

Мысль еще не успела сформироваться, но я подспудно ощущал, что произошло нечто супер нехорошее и неприятное. Такое, чего нужно было остерегаться, и от чего я уберечься не сумел.

Последний раз я видел телефон в машине. Рассматривал снимки… Там он, наверное, и остался. И не о чем было бы сокрушаться, если бы не фотографии.

Я не сомневался, что Тома не позарится на мою дорогую игрушку, у нее своя имеется, не менее, навороченная. Но я так же не сомневался, что прежде, чем возвратить телефон, она исследует его содержимое. И, естественно, не упустит из виду то, что я пытался скрыть. Тома не глупая женщина и с хорошо развитой интуицией. А тут еще кровный интерес приплетается.

В общем…

Ну и ладно, — пришел к единственному компромиссному выводу. Подумаешь! С таким компаньоном, как Тома можно иметь дело. А сокровищ, если они не выдумка, на всех хватит…

Немножко успокоившись, я достал из кармана ключ и воткнул в замочную скважину.

Дверь отворилась, я бросил сумку в прихожей, и уже направился было в ванную, когда отворилась дверь спальни.

— Наталка?

— Ты, как будто, не рад меня видеть…

Она была недалека от истины, и мысли мои отразились слишком явно, чтобы можно было соврать или отделаться дежурной фразой. Впрочем, мыслей никаких не было. Если и присутствовало нечто, оно граничило с шоком, с неожиданностью и даже со страхом. Не исключаю, что последнее доминировало.

— Славик, я тебе больше не нравлюсь?

Она оттопырила верхнюю губу с таким видом, как будто у нас все по-прежнему, а я, неизвестно почему вдруг стал бякой.