Маленькое одолжение

Я выпрямился и перешел улицу. Стена противоположного дома была запорошена снегом и пылью.

— Прикрой глаза, — посоветовал я и сам прищурился. Потом поднял правую руку и сосредоточился.

— Ventas reductas, — пробормотал я.

На этот раз ветер, который я вызвал, отличался от того шквала, что я обыкновенно использую. Это был несильный, хорошо отрегулированный ветер. Он срывался с моей руки и дул на стену. То, чему я учил Молли, приносило пользу и мне самому: в частности, я переработал часть самых расхожих своих заклятий — быстродействующих, лишенных особой точности заклятий, к которым чародеи прибегают в самых что есть отчаянных ситуациях. Я пытался обучить им Молли, но ей недоставало силы, так что даже средний, так себе порыв ветра едва не лишал ее чувств. Мне пришлось изменить формулу, чтобы она хотя бы привыкла к воздушной магии, и в результате нам удалось добиться вполне удовлетворительных результатов, сравнимых по мощности с электрофеном.

Именно эту формулу использовал я сейчас для того, чтобы очистить стену от снега и пыли. У меня ушло на это минуты полторы, и когда я закончил, я уловил сквозь запах серы еще один.

— Дважды блин, — сказал я.

Мёрфи шагнула ко мне и посветила на стену фонариком.

На очищенной от снега сене виднелся знак, начертанный чем-то густым, бурым, напоминающим по запаху кровь. Поначалу я решил, что это пентаграмма, но тут же увидел, в чем заключается разница.

— Гарри, — тихо произнесла Мёрфи. — Это человеческая?

— Скорее всего, — ответил я. — Нет эффективнее чернил для сильных заклинаний, чем кровь смертных. Вряд ли что иное могло содержать столько энергии, чтобы ее хватило на взрыв такой силы.

— Это ведь пентаграмма, да? — спросила Мёрфи. — Вроде той, что ты носишь на цепочке.

Я мотнул головой.

— Эта другая.

— Как это? — уголок рта ее дернулся. — Ну, если не считать крови?

— Пентаграмма — это символ порядка, — попробовал объяснить я. — Пять углов, пять сторон. Она олицетворяет силы воздуха, земли, воды, огня и духа. Она заключена в круг, касаясь углами его абриса. Это символ магии, находящейся под контролем человека. Сил, обузданных волей, — я махнул рукой в сторону знака. — А здесь, видишь? Углы звезды выходят за пределы круга.

Она нахмурилась.

— Что это значит?

— Представления не имею, — признался я.

— Господи, — вздохнула она. — И за что мы тебе только платим.

— Ха-ха. Очень смешно. Послушай, если бы я и видел такой знак прежде, он все равно может означать разное для разных людей. Ну, например, индуисты и нацисты одну и ту же свастику воспринимают совершенно по-разному.

— Но хоть догадки у тебя имеются?

Я пожал плечами.

— Навскидку? Не нравится мне все это — какое-то дикое сочетание пентаграммы и анархистского символа. Ничем не обузданная магия.

— Чародеи-анархисты? — предположила Мёрфи.

— Я всего только предположил, — сказал я. Впрочем, нутром я чувствовал, что предположение мое близко к истине, и Мёрфи по-моему тоже это почувствовала.

— Но для чего этот символ? — спросила Мёрфи. — Какой цели он служит?

— Отражать энергию, — ответил я. — Мне кажется, энергия, прокатившись по зданию, отразилась от этого знака, а это значит… — я на ходу спрыгивал со ступеньки на ступеньку этого логического каскада. — Это значит, что прежде эта энергия должна была откуда-то взяться, — я медленно повернулся, пытаясь прикинуть угол. — Входящий луч энергии должен был пройти через разрушенную часть здания и…

— Луч?

Я ткнул пальцем в полукруглую дырку в стене.

— Угу. Тепловая энергия, ужас, какая сильная.

Она присмотрелась к оплавленной дырке.

— На вид маловата, чтобы развалить чуть не целый дом.

— Ей и не нужно, — сказал я. — Для взрыва, во всяком случае. Этот луч только прожег отверстие. Ну, может, поджег по дороге дом, но сорвать фасад таким вот образом он не мог.

Мёрфи нахмурилась и склонила голову набок. — Тогда что это сделало?

— Как раз это я пытаюсь понять, — буркнул я. Как мог, прикинув направление луча, я пошел по переулку дальше. Пожарные продолжали поливать дом водой, и по дороге нам пришлось несколько раз перешагивать через рукава. Выйдя к заднему фасаду здания, я медленно двинулся вдоль него, подняв руку и прислушиваясь к любым следам магических энергий. Ничего такого я не обнаружил, зато снова уловил запах Адского Огня, а спустя пару футов наткнулся на еще одну не-пентаграмму, также скрытую под тонким слоем снега.

Я продолжал обходить дом против часовой стрелки. Два символа обнаружились на стене соседнего дома, и еще один — на противоположной стороне улицы, напротив разрушенного фасада. Завершил я круг, остановившись у первого обнаруженного мной символа.

Пять отражающих точек, направивших в дом чудовищный поток энергии, образовали вместе огромный знак.

— Вот это уже пентаграмма, — тихо произнес я.

Мёрфи нахмурилась.

— Что?

Я коснулся пальцем гладкого, оплавленного края отверстия.

— Луч энергии, ворвавшийся в дом сквозь эту дыру, был одной из пяти сторон пентаграммы. Или пятиконечной звезды.

Мёрфи выжидающе смотрела на меня.

Я порылся в кармане ветровки и выудил кусок мела.

— Ладно, смотри. Все учатся рисовать это еще в начальной школе, так? — я нарисовал на чистом куске кирпичной стены звезду — не отрывая мел от стены, пятью линиями. — Так?

— Так, — согласилась Мёрфи. — Аккурат в первом классе.

— Вот тебе, кстати, еще один пример символа, имеющего несколько различных значений, — заметил я. — Но ты посмотри сюда, в середину, — я заштриховал образованный пересекающимися линиями пятиугольник. — Вот здесь. Видишь? Центр пентаграммы. Здесь заключается то, что ты хочешь сюда заключить.

— Что ты имеешь в виду — «заключить»?

— Пентаграмма вроде этой — символ власти, — объяснил я. — Использовать ее можно самым разным образом. Однако чаще всего ее используют для того, чтобы изолировать что-то или держать его в заключении.

— Ты хочешь сказать, это как если ты призываешь демона, — сказала Мёрфи.

— Точно, — подтвердил я. — Но если пользоваться ею верно, можно ловить в нее и других тварей. Помнишь круг в доме у Харли МакФинна? Пять свечей образовывали там пентаграмму вроде этой.

Мёрфи поежилась.

— Помню. Только она была не такая большая.

— Не такая, — кивнул я. — И чем больше ты ее делаешь, тем больше сил требуется для того, чтобы поддерживать ее в действии. Я даже слыхом не слыхал, чтобы кому-либо удавалось активировать такой объем энергии.

Я нарисовал на концах звезды маленькие крестики и обвел линии мелом еще раз, четче обрисовав пентаграмму. — Видишь? Луч, посланный от одной отражающей фигуры к другой, прожигает по дороге отверстия в стене. Отражатели превратили луч в огромную пентаграмму плюс-минус на уровне земли.

Мёрфи, хмурясь, вглядывалась в нарисованную мной нехитрую схему.

— Центр этой фигуры не покрывает всей площади здания.

— Нет, — согласился я. — Для полной уверенности, конечно, не помешало бы иметь на руках план дома, но мне кажется, центр пентаграммы расположен футах в двадцати от парадного входа. Этим, возможно, объясняется тот факт, что обрушилась только его передняя часть.

— То есть, взрыв произошел в этом твоем пятиугольнике? Магический тротил?

Я пожал плечами.

— Взрыв произошел в центре пентаграммы, но не факт, что вызван именно ею. Я хочу сказать, это вполне возможно было более-менее традиционное взрывное устройство.

— Помещенное в центр огромной пентаграммы? — усомнилась Мёрфи.

— Возможно, — кивнул я. — Все зависит от того, для чего использовалась эта пентаграмма. А чтобы это понять, мне необходимо знать, где ее север, — я очертил маленьким кружком верхний конец звезды. — В смысле, откуда изначально исходил луч.

— А что, от этого что-то зависит?

— Угу, — ответил я. — Большинство рисует звезду так, как это сделал я. Снизу, слева — вверх. Так делается в случаях, когда тебе необходимо защитить что-то, оградить от воздействия извне или от сторонних сил.