Изгоняющий нечисть (СИ)

- Спасибо, - она кивнула головой. - За тебя!

- Нет, давай лучше выпьем за знакомство.

- Идет! - Мария запрокинула назад голову и одним глотком осушила бокал.

"Как эту гадость можно пить? - подумал Евгений, сделав пару глотков. - Это же моча ослиная!"

Тем не менее, он выпил бокал, потом ещё. И, если поначалу "Мартини" ему не понравилось, то потом он вошел во вкус и пил с удовольствием, подмечая, что алкоголь действует на женский организм совсем не так, как на мужской. Был бы он мужчиной, он от этой "мартишки", как окрестила этот напиток Маша, даже слегка не захмелел бы. А тут его конкретно развезло. И если до встречи с Марией ему просто хотелось хоть с кем-нибудь пообщаться, то после "мартишки" ему захотелось большой и светлой любви. Всё это он переживал внутри себя, сидя на кухне и слушая Машу.

А она всё рассказывала о своём парне, которого зовут Азиз. То она говорила, что он у неё просто лапушка - то шубку ей подарит, то колечко с бриллиантиком, то в ресторане заплатит мексиканцам, чтобы серенаду для неё спели. А потом вдруг Маша вспоминала, что он её ударил и называла Азиза козлом, уродом, сволочью, тупым чуркой и прочими неприятными словами. Слушая её, Евгений и представить не мог, что лексикон молоденьких дамочек настолько богат. Особенно речь Маши изобиловала нецензурной бранью. Даже проучившись два года в колледже, Евгений не научился так материться. А говорила Маша, в основном, об одном и том же: то она любит своего Азизика, то ненавидит. И так по кругу, всё об одном и том же. Глядя на неё, Евгений думал, что стоит Маше сделать пару глотков "Мартини", она тут же забывает, о чем рассказывала и начинает рассказывать по-новой. А сколько раз он слышал нечто подобное от своих подружек, когда был мужчиной? Сто раз? Двести? Может, триста? В любом случае, выпив спиртного, они вели себя абсолютно одинаково. Даже ругательные слова употребляли одни и те же. В какой-то момент Евгению наскучило это слушать, и он стал смотреть на колышущиеся за окном яблони, на бегущие по темнеющему небу облака, на пролетающих мимо крон яблонь птиц. А потом он взял в руку пульт и включил телевизор. Найдя канал про животных, он тупо уставился на брачующихся слонов. Он сидел и думал, что хорошо быть животным. Ведь у животных нет никаких проблем. Побегал по саванне, вот тебе и еда. Там же можно найти питьё и подругу для спаривания. Есть браконьеры, но они отстреливают только самых глупых и нерасторопных. А если бы он, Евгений, был слоном, он был бы самым шустрым.

- Женя, ты меня слушаешь? - Голос Маши вывел Евгения из состояния вещи в себе, в которое он сознательно себя погрузил, из которого не очень-то хотелось выходить.

- Да, - Евгений посмотрел на Машу. Её глаза были красными от слез. Тушь растеклась по щекам темными ручейками.

- Конечно, я тебя понимаю. И мне очень тебя жалко, - ответил он дежурную фразу, которую всегда говорил в подобных случаях своим подружкам. И неважно было, что они говорят при этом. Фраза всегда срабатывала. И этот раз не был исключением. - Дай-ка я тебя обниму, подруга.

Она положила голову ему на плечо, всё ещё всхлипывая, он прижал её к себе и стал гладить по волосам и по спине. В тот самый момент с ним произошло то, чего раньше он никогда не испытывал. Во всяком случае, находясь в мужском теле: его соски вдруг набухли и затвердели. Когда Евгений прикоснулся рукой к своей груди, от соска по всему телу побежал ток наслаждения, словно сосок был каким-то рубильником, который кто-то нечаянно включил. Внизу живота запорхали бабочки. С каждой секундой этих бабочек становилось всё больше и больше. Казалось, ещё немного - и нижняя часть женского тела Евгения взорвется, а все бабочки устремятся наружу. От нижней части живота по всему телу растекались волны удовольствия. Евгению вдруг захотелось прижаться к Маше ещё теснее и гладить её по спине, по плечам, что он и сделал. Потом он развернул её лицом к себе и поцеловал в губы, а потом ещё и ещё. Волна желания накрыла его с головой, отдавшись приятной пульсацией в промежности. Ему было как никогда хорошо, но, когда он попытался засунуть Маше в рот язык, она вдруг оттолкнула его. Не сильно, но этого толчка вполне хватило, чтобы Евгений свалился с мягкого диванчика на холодный пол.

- Эй, осади коней, подруга! - сказала Маша, вытирая ладонью рот. - Я не лесби, я парней люблю.

- Я тоже не лесби, - ответил Евгений, поднимаясь с пола. Он тяжело дышал, сердце учащенно билось. А главное - он не мог понять, как такое с ним вообще могло случиться? - Извини. Ну, прям бес попутал! Честное слово, со мной такое впервые.

Волна наслаждения стала быстро уходить. Бабочки внизу живота, конечно, махали крылышками, но с каждой секундой всё меньше и меньше. Соски вдруг стали обыкновенными, крути их хоть по часовой, хоть против часовой стрелке. Заметив искорки неодобрения в глазах Маши, Евгений отдернул руки от своих грудей и сцепил их в замок за спиной. Он стоял, опустив глаза в пол, как нашкодивший мальчишка, чувствуя, как краска стыда заливает его лицо. Последняя бабочка, которая тихо скреблась внизу живота, куда-то упорхнула.

- С моей сестрой тоже когда-то это было впервые, - Мария усмехнулась. - Сейчас сорок лет бабе, а нет ни мужа, ни детей. Живет с какой-то шмарой, отлизывают друг у друга и счастливы! Только мне такого счастья не надо! Я мужика хочу с большим членом, как у моего Азизика.

- Да не лесбиянка я, - пролепетал Евгений, приходя в себя. - Ты не так поняла. Просто мне стало тебя жалко, и на меня вдруг что-то накатило...

- Ладно, наливай мартишку. Я пока в дамскую комнату схожу, а потом мы с тобой продолжим... - Маша улыбнулась и нетвердой походкой направилась к туалету.

Евгений с досадой стукнул кулаком по столу, чуть не сломав себе руку и посмотрел на экран телевизора. Как в насмешку над ним, на экране парочка шимпанзе занималась любовью. Самец непонятно зачем скорчил гримасу. Может, он это сделал от удовольствия, а может, был зол на самку и за что-то её наказывал. От усердия он аж язык изо рта высунул.

- Тьфу ты! - Евгений выключил телевизор и со злостью швырнул пульт на стол.

Через приоткрытое окно он увидел воробья, сидящего на подоконнике. Воробей покрутил головой, разглядывая Евгения то правым, то левым глазом, потом чирикнул и улетел.

Маша почему-то не выходила из туалета. Евгений налил себе стакан "Мартини", высунулся в окно по пояс. Он разглядывал плывущие в темном небе облака, наслаждаясь прохладой вечера, потягивая пьянящий напиток. Внезапно подул сильный ветер, и на смену облакам откуда-то с севера пришли тучи. Как только первые капли дождя упали на землю и забарабанили по крыше, Евгений закрыл окно. А Маши всё ещё не было.

"Маш, ну ты где там?" - крикнул Евгений, ставя бокал на стол.

Мария не отзывалась. Тогда Евгений решил сам дойти до туалета.

Дверь в туалет оказалась открытой, внутри горел свет, но Маши там не было.

"Маш! - ещё раз крикнул он, но ответа не услышал. - Маша! Ты где?"

Зная, что от подвыпивших дам можно ожидать любых сюрпризов, Евгений подумал, что Маша с ним решила поиграть в прятки.

"Маша! Я иду тебя искать!" - прокричал он и в очередной раз отправился на обход дома. Прихлебывая "мартишку" прямо из горлышка бутылки, Евгений обошел весь дом, заглядывая в каждый шкаф, в каждый угол, но Маши так и не нашел. Проходя мимо спальни на первом этаже, он подумал, что зря он потратил столько времени на поиски Марии. Это ведь и ежу понятно, что она не захотела связываться с лесбиянкой и просто ушла домой. И ушла она именно в тот момент, когда он высунулся в окно. Поэтому ему и не было слышно, как она вышла из туалета, как прикрыла за собой дверь. А как бы он поступил, будучи в мужском теле, если бы оказался один на один, где-то за городом, в большом доме, наедине с гомосексуалистом? Конечно, он поступил бы так же - уносил бы ноги оттуда, пока задница цела.