Неофит

О Боже, как они сильны, они уже принялись за меня. Пой, все громче и громче.

Скопление теней приняло определенные очертания, они начали действовать, он ощутил их силу, задрожал, ему было нестерпимо холодно. Он сразу узнал эти силуэты. Его мать, худая, разгневанная, выкрикивающая проклятья. Его отец, жалкий, съежившийся от страха, вот на него напало какое-то чудовищное рогатое существо, оно разрывает его, топчет. Джоби услышал вопли, попытался перекричать их, но они были слишком громкие.

Картина изменилась. На этот раз появилась женщина; он знал, что это Харриэт Блейк. Обезумевшая от страха, ее тело вытянуто, содрогается, словно через него пропустили электрический ток, извивается. Вот она стала вялой, безжизненной. Мертвой.

Облака... нет, это поднимается дым. Он услышал треск пламени, почувствовал запах гари. Все уничтожено пожаром, где-то слышны отчаянные крики. Очертания снова изменились, стали более отчетливыми, и это заставило Джоби вздрогнуть и отпрянуть, потому что он увидел детей, узнал каждого из них.

Колдун!

Тимми Купер, о Боже, это он, ну конечно же, его живая тень, насмехающаяся над ним. И другие тоже: Элли, а вот и Салли Энн, движущаяся по полу, намеренно отбрасывающая свою тень среди прочих. Нет, тысячу раз нет; я не смогу вновь пережить это!

Перед глазами у него все расплылось, он услышал их вопли, увидел отсеченную голову. Она катилась. Приблизилась к нему, но на этот раз она была другой — со стоячими заостренными ушами, пестрая, запаршивевшая шерсть, дергающиеся усы, пасть, дышащая ненавистью к нему. Убийца!

Ему необходимо было держаться, отражать их нападение; петь, но он не слышал собственных слов, потому что их срывал с его губ ледяной ветер, проникающий сквозь дыру в крыше. Он вглядывался в почти темный зал, подумал было, что там существуют только живые тени, отвратительные карикатуры на прошлое зло, которое в любую минуту может превратиться в настоящее, а потом и в будущее; ему показалось, что Салли Энн присоединилась к ним. Но нет, она была здесь, обнаженная, соблазнительная, сверкающая и блестящая влажным телом, танцующая, смеющаяся, наклоняющаяся назад, широко расставив ноги. Смотри, Джоби, все, что ты видишь — твое, иди же ко мне. Твое место рядом со мной. Иди же, Джоби.

Салли Энн возбуждала его. У него появилось непреодолимое желание сорвать с себя одежду, броситься к ней вниз.

Этот союз одобрили бы мерцающие тени призраков на стенах, наблюдающие за ними. Они шипели в упоении: посмотрим, как будут совокупляться неофиты!

Салли Энн подошла поближе, ее нагота притягивала; Джоби ощутил сладкий аромат ее тела, увидел ее расставленные, зовущие бедра, плоский живот, груди, которые... и в этот миг он забыл о ее красивой груди со стоящими сосками, он видел лишь то, что болталось, вертелось, сверкало в ложбинке между ее грудями: квадратный глаз, который смотрел на него, смеялся над ним — его пропавший амулет!

Он услыхал ее смех, похожий на шипение смертоносной змеи, ее голос донесся до него с завыванием ветра.

— Он теперь мой, Джоби, ты ни за что не сможешь забрать его у меня. Послушай меня, приди ко мне, будь рядом со мной в наш самый лучший час жизни!

— Ты просто самая обычная воровка, сводная сестричка! — прокричал он ей в ответ, увидев, как она замерла от силы его слов, выражение лица изменилось, став одновременно торжествующим и презрительным.

— Итак, ты знаешь. Что ж, это не имеет значения, потому что ты — посвящен, ты — один из нас, хотя и пытаешься так глупо бороться с нами Глупец, ты никогда не понимал, какую силу ты носил на цепочке, дар, пожалованный тебе твоей матерью.

— Мне он не нужен, Салли Энн, потому что без него я могу стать тем, кого силы зла в Хоупе боялись веками — охотником на ведьм, вышедшим из чрева самой могущественной из ведьм!

— Это ложь. — На лице ее появилась неуверенность, она оглянулась назад, словно хотела удостовериться, что тени призраков не оставили ее; нет, они все еще были там, и Хильда Тэррт тоже, кричавшая неразборчивые проклятья, изрыгавшая ненависть и... страх. — В твоих словах нет правды, Джоби, кроме той, что у нас был один отец. Посмотри на меня, Джоби, посмотри мне в глаза!

Он старался не делать этого, боролся с соблазном, и если бы не был возбужден ею, ему бы это удалось. Он смотрел на ее тело, вспоминал, как видел его в своих фантазиях, те его части, которые он хотел увидеть больше всего, всегда были спрятаны в тени, дразня его. Он хотел броситься к ней, схватить ее, пока она не исчезла, увидеть все, ощутить, обладать ею. И в этот миг он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Два светящихся зеленых глаза, в тысячу раз более могущественные, чем когда-либо. Они жгли его, он цепенел от их огня. Они звали его. Иди ко мне, Джоби, и мы будем всегда вместе.

Джоби почувствовал, как ноги его задвигались, он сделал неуверенный шаг, покачнулся, ему захотелось броситься вперед, потому что он знал, что обещанное ему будет выполнено; что будет потом — не имело значения. Они все лгали ему, миссис Клэтт и множество других злобных языков, они ослепили его ложью, чтобы разлучить с Салли Энн. Но сейчас они не остановят его. Вместе они будут непобедимы, Салли Энн и он.

Он сделал уже три шага, когда дверь вдруг с шумом распахнулась, стукнувшись о стену, подхваченная ветром, разбила ее. Порыв ледяного ветра, сила стихии, от которой он качнулся, с усилием оторвал глаза от сверкающих зеленых огней, издал мучительный крик, крик от физической боли. И в этот миг он увидел другой силуэт, стоящий в дверном проеме, это был живой человек из плоти и крови, не просто очертание тени. Мальчик с прямыми волосами, с челкой, которые поднимались и трепетали на холодном ветру, заталкивающем его в зал. Он вцепился в косяк, чтобы не упасть, в ужасе озирался по сторонам.

— Элли, Элли Гуд!

На миг Джоби испугался, что это ловушка, какое-то отвратительное привидение, посланное, чтобы обмануть его, но этого мига было достаточно, чтобы нарушить чары, сбросить с него гипнотическое воздействие той, которая была большим злом, чем все предыдущие ведьмы Хоупа.

— Нет! — закричала Салли Энн, обернувшись.

— Не смотри ей в глаза, Джоби. Разве я не говорил тебе, что она — зло?

И тогда Джоби понял, что делать, чтобы побороть силу, которая чуть не уничтожила его. Он схватил гитару, прижал ее к себе. На него налетал ветер, все более яростный, сбивал его с ног, угрожая швырнуть со сцены, бросить вниз, куда ему было велено идти. Джоби рассердился, потому что теперь, когда он нашел в себе силу сопротивляться, они не давали ему пощады.

Он пел громко, хотя не слышал собственного голоса — его слова хватал ветер, швырял их прочь, разнося по всем углам зала. Он пел «Старый крест» — песню, которую обычно исполняли на вечерах музыки «кантри», и если там были танцы, то танцующие принимались под нее обниматься и целоваться, не обращая внимания на слова. Песня все равно им нравилась. Теперь же главное значение имели слова, сильный голос, поющий их, бросающий их в лицо наступающему злу.

Салли Энн оцепенела, отступила на шаг назад, на лице ее отразились смятение, гнев. Она завопила, шатаясь, пошла к Элли, выкрикивая непристойности, собираясь вцепиться в него.

Джоби испытал чувство вины, вспомнив, как той ночью перевернул распятие, плюнул на него; это была безмолвная мольба о прощении перед Богом, которого он не знал; он молился, чтобы Бог послал ему силу и спасение в этот час.

Салли Энн остановилась, вскрикнула, чуть не упала от ветра, хлеставшего по залу. Еще одно окно упало на пол, стекло разбилось. Она вся дрожала, словно дикий зверь, охотившийся в ночных джунглях и внезапно попавший в засаду, пытающийся бежать.

— Нет, ты не посмеешь, это невозможно! — хрипло прокричала она. Она схватилась за цепочку, висевшую у нее на шее, сорвала ее, подняла кверху амулет, стала качать его и раскручивать, словно мятник смерти, в котором отражались мерцающие огни. "Видишь, Джоби, это само проклятье, проклятье Хоупа, защита для того, кто носит его, несчастье для других. Будь со мной или умри. Умри, как умер Тимми Купер, как умерла Харриэт Блейк, как...