Зло торжествует

– Ты прав, моя з-забава. – Скрипичник поднялся в полный рост, и на его шипах, наростах и колючках заплясали огни Святого Эльма. – Я просчитался. Ты стал слишком опасен. Нельз-ззя оставлять тебя в ж-ж-живых. Я убью тебя.

– Это ведь я убийца, ты не забыл, Скрипичник? – Я вызывающе рассмеялся и проделал дыру в соседнее измерение. – Я охотник, Скрипичник.

Давай попробуй убить меня, мой господин, если сможешь. Только теперь мы играем по моим правилам, и проигравшим будешь ты.

Я выскользнул из мира Пигмалиона и закрыл за собой дыру прежде, чем его разъяренный вопль достиг моих ушей. А потом я начал марафон своей жизни.

Глава 31

Если бы я не был таким реалистом, я объяснил бы свой побег альтруистическими побуждениями. Я уверял бы, что побежал, потому что знал:

Скрипичник бросится за мной в погоню, позабыв о моих спутниках, оставшихся в разрушенных владениях Пигмалиона, и таким образом они будут спасены. Но мое здравомыслие не позволяло мне обмануть себя. У меня не было никакой уверенности, что Скрипичник сначала не расправится с моими товарищами.

Нет, в первую очередь я побежал из чистого страха. Я знал – Скрипичнику понадобится доля секунды, чтобы раскусить замысел, который я вынашивал со дня знакомства с Алмазной Императрицей. Наша помощь потребовалась Скрипичнику не потому, что Пигмалион заключил свой мир в непроницаемую защитную оболочку, а из-за энтропического барьера, окружающего скопление протоизмерений, где укрылся Пигмалион. Разрушив башню, я ухитрился запереть Скрипичника во вселенной, которая была даже меньше той, где он обитал прежде. Подобно омару, забредшему в вершу, Скрипичник обнаружил, что войти было просто, а выйти – невозможно.

Я знал, что разожгу его ярость до такой степени, что он захочет стереть меня в порошок немедленно. Он не мог допустить, чтобы я остался в живых, поскольку мне дважды удалось одержать над ним победу. В первый раз я помешал ему войти в Феникс и не дал захватить желаннейший трофей любого Темного Властелина – Землю. А теперь позволил ему приблизиться вплотную к заветной цели, а потом одурачил и запер в ловушке. За такое можно ждать только одной награды – медленной и мучительной смерти.

Я прорвался в соседнее измерение и повис в небе над океаном расплавленной серы. Ядовитые пары ослепили и едва не задушили меня, но я справился с паникой и ринулся вниз, все быстрее и быстрее приближаясь к огнедышащей поверхности. Секунду-другую я поиграл с мыслью о самоубийстве – я знал, что такая смерть будет гораздо милосерднее той, что изобретет для меня мой бывший Хозяин, – потом рассек стену между измерениями и нырнул в новый мир.

Здесь меня обдало потоком горячего воздуха.

Когда щель за мной закрылась, я услышал агонизирующий рев Скрипичника – это мой Хозяин ворвался в мир горящей серы. Я представил себе, как его конечности дрыгаются в бурлящем черном океане, словно французский картофель в кипящем масле, но это было бы слишком простым и быстрым избавлением от моих неприятностей. Скрипичник никогда не погибнет от несчастного случая. Его можно умертвить, только предав казни.

Я снизился метра на четыре и открыл глаза только тогда, когда заскользил, подскакивая, по восковым холмам через ручеек горячего воска.

Воск плеснул на меня, и я отбросил промокшие волосы от глаз. Этого оказалось достаточно, чтобы охладить воск, и волосы застыли, словно на фотографии, сделанной на ветру. Я рассмеялся вслух, представив себе, какой нелепый у меня вид, потом вытянулся к небу и ввинтился в новое измерение.

Я чувствовал, что Скрипичник ищет меня в одном из соседних миров. Серная ванна, несомненно, остудила его пыл, и он стал вести себя более осмотрительно. Мои ощущения говорили мне, что он успокоился, осторожно проник в следующее измерение и, пользуясь своим могуществом Темного Властелина, начал искать меня там. Погоня не была в его натуре; он предпочитал сидеть в засаде, как паук в паутине, и ждать, когда добыча придет к нему сама. Он проанализирует все измерения в этой энтропической сфере, каталогизирует их и начнет уничтожать те, где я мог бы укрыться. Постепенно и методично он изолирует меня и схватит.

Конечно, такой план поиска гарантировал успех лишь в том случае, если я надеялся уцелеть в нашей схватке. Несомненно, Скрипичнику уже приходило в голову, что мне все равно, останусь ли я в живых. В конце концов в определенном смысле я уже одержал победу. Я уничтожил с его помощью Пигмалиона, представлявшего страшную угрозу для Земли, и запер его, Скрипичника, в ловушке. Как только другие Темные Властелины узнают об этом, эта сфера станет Шкатулкой Пандоры, которую никто не откроет из страха освободить Скрипичника.

Протискиваясь в Бирюзу через дыру, которая закрылась сразу после того, как я вылез, я понял что такое допущение в отношении меня одновременно и верно, и неверно. Я и в самом деле хотел жить, как и всякая живая тварь, иначе я позволил бы себе совершить лебединый прыжок в серое море и покончил бы со всем этим.

С другой стороны, я привык относиться к смерти иначе, чем другие. Всю жизнь я учился убивать и исполнял задания Скрипичника умело и отважно. Только одному врагу, узнавшему о моем существовании, удалось меня остановить, и то только после своей гибели. Он убил мою прежнюю личность и возродил меня в своем образе. Потом я снова умер от рук «арийцев», но еще раз воскрес для того, чтобы одолеть Темного Властелина.

Что-то подсказывало мне, что в третий раз смерть не будет столь милостива ко мне.

Но это не так уж важно, если мне удастся прихватить с собой Скрипичника.

Если бы Скрипичыик дышал мне в затылок, я бы выбрал обходной путь через очень холодное протоизмерение, которое находилось впереди и немного ниже. Но он изменил тактику, и это дало мне немного времени. Поэтому я направился прямым курсом через протоизмерения туда, где он должен был бы ожидать моего появления. Для существа, стремящегося выжить, это место было благословенным убежищем. Скрипичник предполагал, что я направлюсь туда, и еще на подходе я почувствовал, что он идет за мной.

Я возник в измерении Титана на вершине каменного холмика, откуда открывался вид на долину, где лежал прикованный к скале Титан. Стая бронзовых хищников покрывала его грудь, словно кольчуга. Металлические клювы вспыхивали в полуденном солнце и появлялись снова, окровавленные. Пиршество сопровождалось воплями обезумевшего от боли гиганта.

– Это будет самым легким наказ-з-занием изз-з тех, что я для тебя придумаю, моя з-забава, – появление Скрипичника вполне могло соперничать по элегантности с моим появлением. Его верхняя левая рука по-прежнему беспомощно свисала из разбитого плечевого сустава, а нижняя рука на той же стороне превратилась в культю, обгоревшую начисто до первого сочленения. Но несмотря на раны – а возможно, как раз из-за них, – он выглядел ужасающе, как никогда.

– Игра окончена, Скрипичник. Ты проиграл.

– Я?! Как ты самонадеян!

– Яблоко от яблони недалеко падает. – Я спрыгнул со своего насеста и переместился вправо, подальше от его уцелевших конечностей. – Я – семя, которое ты посеял, фруктовое дерево, которое ты взрастил. Теперь тебе настало время вкусить горький плод.

Скрипичник вперил в меня уничтожающий взгляд, потом запрокинул голову кверху. Его передние конечности замелькали в воздухе, словно он отбивался от тучи комаров. Я почувствовал, как в нем вспыхнули раздражение и досада, но он даже не подозревал об истинных размерах свалившегося на него бедствия.

Бронзовые хищники, простая программа которых побуждала их выбирать в пищу самое крупное существо в измерении, оставили свой ежедневный обед и налетели на Скрипичника. Он замолотил по воздуху руками и, сбив нескольких птиц на землю, растоптал их и разбросал по земле останки. Но другие хищники подныривали под его руки, целились в глаза, набрасывались сзади. Больше дюжины тварей устремились прямо на рану, которую статуя пробила в его верхнем плече.